Маурин Ли - Под сенью каштанов
— Сейчас я отношусь к Мэйзи совершенно по-другому, — возразил Колин. — Сколько можно повторять одно и то же?
— Да, конечно. Но вспомни, как ты повел себя, когда мы впервые узнали о том, что наша дочь стала наркоманкой. Ты отказывался даже слышать о ней. И не ты, а я поехала в Лондон, где встретилась с женщиной-полицейским Карен Грант, которая в конце концов и привезла ее домой. — Броуди развернулась лицом к мужу, благо улицы, по которым они проезжали, были пусты и встречные автомобили попадались очень редко. — Ты не возражаешь, если мы поговорим об этом как-нибудь в другой раз? Я очень устала и не в настроении продолжать разговор на эту тему. — Пожалуй, она вернется в их дом в Кросби и даже останется там на несколько дней, чтобы помочь Мэйзи освоиться, но спать будет в кровати Джоша, а не вместе с Колином. Для супружеских утех у нее тоже не было настроения.
Броуди проснулась в кровати Джоша около половины девятого. Утро было чудесным, и комнату заливали яркие солнечные лучи. Колин уже ушел на работу. Сойдя вниз, женщина обнаружила в шкафу кукурузные хлопья, а в холодильнике стояла непочатая упаковка со свежим молоком. Броуди испытывала странное ощущение, завтракая здесь, а не на кухне в «Каштанах».
Покончив с едой, она позвонила Джошу со своего мобильного телефона, чтобы сообщить сыну, что он стал дядей, а потом решила узнать, как дела у матери в Ирландии.
— Значит, я стала прабабушкой! — Судя по голосу, Меган искренне обрадовалась. — Я закажу билет на ближайший рейс и буду дома завтра к вечеру.
— Мам, это совершенно ни к чему, — запротестовала Броуди.
— Ничуть не бывало, — заговорщическим тоном заявила Меган. — Теперь у меня есть великолепный повод удрать отсюда. В субботу дяде Айдану исполняется восемьдесят пять, и Кенни со всего мира явятся на это торжество. А меня тошнит от одной только мысли о том, что и мне придется присутствовать на дне его рождения. Так что Мэйзи родила ребенка очень вовремя.
Броуди разыскала в шкафу нижнее белье, которое Мэйзи оставила дома перед тем, как отправиться в университет, а также кое-какую верхнюю одежду, которая могла ей пригодиться. В кроватке, которую купил Колин, не было матраса и постельных принадлежностей; ничего, сегодня после обеда она съездит в город и купит все необходимое. Броуди уже предвкушала удовольствие, которое получит, выбирая детское одеяльце — пожалуй, пусть будет голубое в белую полоску. Наверное, стоит купить и какой-нибудь подарок для Мэйзи: духи или скромное ювелирное украшение.
Ее машина осталась в Бланделлсэндзе. Броуди решила поехать поездом, повидаться с Мэйзи, убедиться, что с нею все в порядке, а потом пройтись по магазинам. Автомобиль она заберет позже.
У Мэйзи уже сидел посетитель, молодой человек с открытым симпатичным лицом, вьющимися каштановыми волосами и темными глазами. Он держал Томаса на руках с усердием и робостью новоиспеченного папаши. Это мог быть только Пит. Броуди обрадовалась тому, что он выглядит вполне нормально, но у нее почему-то упало сердце.
— Мама! — радостно приветствовала ее Мэйзи, когда Броуди подошла к кровати. Дочка буквально светилась от счастья. — Это Пит, отец Томаса. Он только что приехал из Лондона. Я позвонила ему вчера поздно вечером из роддома, точнее уже сегодня рано утром.
— Как поживаете, миссис Логан? — застенчиво пробормотал Пит, сделав попытку привстать со стула. В его речи чувствовался легкий акцент. «Должно быть, уэльский», — решила Броуди. Молодой человек побоялся выпустить ребенка, посему рукопожатие не состоялось.
— Пожалуйста, зовите меня Броуди. Ну, что скажете о своем сыне?
— Он просто замечательный. — Пит вновь опустился на стул. — Все прошло намного лучше, чем я предполагал.
Броуди нахмурилась.
— Что вы имеете в виду?
— Видите ли… — начал было молодой человек, но Мэйзи решительно прервала его:
— Он имеет в виду, что я вела себя как последняя и законченная свинья. Я уехала оттуда, где жила, не сказав ему ни слова, так что он целую вечность даже не знал, где я нахожусь. За последний год ему пришлось пройти из-за меня все круги ада. — Она положила руку на колено Пита. — Прости меня. — Другую руку она протянула Броуди. — И ты прости меня, пожалуйста, мам. А с тобой я вообще вела себя как свинья в квадрате. Не знаю почему, но мне казалось, что в бедах, которые я навлекла на себя собственной глупостью, виноваты другие. — Мэйзи откинулась на подушку и весело рассмеялась. — Но теперь, впервые за долгое время, я вновь чувствую себя нормально. Кажется, я опять стала самой собой.
— Надеюсь, так и будет дальше, родная, — осторожно заметила Броуди. Ей хотелось расспросить дочь о том, что заставило ее попробовать наркотики, но сейчас явно был не самый подходящий момент для этого. «Интересно, а наступит ли он вообще когда-нибудь?» — подумала Броуди.
— Ты сейчас поедешь домой, мам? — поинтересовалась Мэйзи.
— Сначала пройдусь по магазинам, нужно кое-что купить. А почему ты спрашиваешь?
— Просто я хочу, чтобы ты привезла с собой кое-какие мои вещи: черное пальто, сапоги и пару приличных джинсов. Остальное можно выбросить или пусть Диана заберет для благотворительной продажи на нужды Иммиграционного центра.
И вот тут-то Броуди поняла, почему у нее упало сердце, когда она увидела молодого человека у постели Мэйзи; должно быть, она подсознательно ожидала чего-нибудь в этом роде.
— Означает ли это, что ты уезжаешь? — спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос у нее не дрогнул.
Глаза дочери сияли.
— Утром мы возвращаемся в Лондон на машине Пита. Он снимает большую комнату в районе Масвелл-Хилл. Кроме того, у него классная работа — он проводит кое-какие исследования по заказу партии «зеленых». А через несколько месяцев я смогу оставить Томаса на приходящую няню и подыскать себе какую-нибудь работу.
Сердце замерло у Броуди в груди и болезненно заныло.
— И ты считаешь нормальным, что двое взрослых и ребенок будут жить в одной комнате?
— О, но ведь комната очень большая. Правда, Пит?
— Просто огромная, миссис… Броуди. И к тому же светлая, — заверил ее Пит. — В ней вполне хватит места для кроватки и всего остального.
«Интересно, а есть ли у них детская кроватка?» — отстраненно подумала Броуди. Она не могла заставить себя сказать, что Колин уже купил кроватку. Пожалуй, пусть он сам скажет им об этом.
Ей отчего-то расхотелось ходить по магазинам. К тому же теперь она все равно не знала, что стоит покупать, а что нет. Вместо этого она села на поезд домой. Несмотря на возникшее между ними напряжение, ей срочно нужно было поговорить с Колином, рассказать ему о том, что Мэйзи не собирается оставаться ни в Кросби, ни в Бланделлсэндзе. Пожалуй, такого поворота она никак не ожидала. Броуди рассчитывала, что внук побудет с ними хотя бы первое время, и даже подумать не могла, что его умыкнут у них из-под носа в тот самый момент, когда ему едва исполнилось два дня от роду. Неужели Мэйзи настолько бессердечна, что ее совершенно не волнуют чувства, которые испытывают отец и мать? Когда же она стала такой? Или, что вернее, быть может, она всегда была такой? И еще один вопрос не давал Броуди покоя: кто поддерживал Мэйзи и заботился о ней, когда они с Питом потеряли друг друга из виду? Но, очевидно, ответа на него Броуди не узнает никогда.
