Джудит Гулд - Рожденная в Техасе
Она оглянулась и увидела, что по пятам, почти настигая ее, гонится Дженни.
— Ты, Элизабет-Энн, ты украла у меня Заккеса и тетю! — вопила Дженни. Ее резкий, пронзительный голос эхом отдавался в окружающей их пустоте. — Ты отняла у меня все, и я сожгу тебя, уродка!
Элизабет-Энн снова бросила взгляд через плечо: Дженни ее настигала, разведя ноги, она балансировала на двух трапециях, в каждой руке у нее было по зажженному факелу, оранжевые языки которого колебались на ветру, отбрасывая жуткие тени на сморщенную кожу ее лица, напоминавшего страшную маску: куски носа и щек отвалились, обнажив распадавшийся череп.
— Лизбет-Энн! — Губы Дженни кривились дьявольской улыбкой, но страшнее всего были ее глаза, вылезшие из орбит. Казалось, горевший в них злобный огонь испепелит Элизабет-Энн.
Дженни изогнулась и без видимых усилий стала быстро приближаться. Факелы трещали и вспыхивали, разбрасывая дождь красных искр. Жар, исходивший от чудовищного пламени, становился невыносимым. Во рту у Элизабет-Энн пересохло и першило.
Вдруг она почувствовала, что не может дышать. Ее легкие готовы были разорваться, она судорожно пыталась вздохнуть, но дышать было нечем. Пламя, сожрав весь кислород, становилось от этого еще яростнее. Элизабет-Энн чувствовала, что если она и не упадет вниз с трапеции в горящий ад, то обязательно умрет от удушья.
Она пыталась дышать глубже, быстрее, отчаяннее.
«Воздуха! Воздуха! Воздуха!» — кричала каждая частица ее тела.
Сон был настолько правдоподобным, что Элизабет-Энн мучительно закашлялась. В горле у нее клокотало, голова металась по подушке, тело сводили судороги, руки неистово колотили по кровати. Она кричала, лихорадочно ловя ртом воздух, но издавала только жалкие всхлипы.
Вдруг она села на постели, совершенно проснувшись. Ощущение было такое, словно она оказалась в раскаленной печке. В комнате было светло, как от тысячи солнц, и слышно было характерное потрескивание. Стены переливались разными цветами: голубым, оранжевым, белым, желтым, а пол стал сплошным морем огня. Языки пламени ползли по стенам, с жадностью лизали обои с пышными розами.
«Я все еще сплю! — думала Элизабет-Энн, в полнейшем недоумении глядя вокруг. — Почему я не могу проснуться?»
Внезапно она почувствовала слабый запах керосина, перебивавший запах гари, и тут до ее сознания дошел весь ужас происходящего.
— О Господи! — вырвалось у Элизабет-Энн. — Это не сон. Моя спальня действительно горит.
Замерев от ужаса, она сжалась в комок, сознавая, что должна спрыгнуть с кровати и броситься к двери. Но не могла двинуться с места. Резкий отчаянный вопль вырвался из ее груди. Что случилось? Почему она словно оцепенела и не может бежать через огонь?
Жар становился все сильнее. Все виделось как в тумане. Вдруг что-то ухнуло. Элизабет-Энн сдавленно крикнула. Танцующие языки пламени подобрались к занавескам, ткань занялась, и пламя с ревом рванулось к потолку.
— Господи! — Она прикрыла лицо от жара. — Я умру, — шептала она, зубы ее громко стучали. — Я и мое дитя умрем в огне.
И, будто услышав это, ребенок в ее чреве отчаянно забился.
Она уткнулась лицом в ладони, по щекам ее текли слезы.
— Господи! Мы оба погибнем в огне из моих кошмарных снов!
И тут среди отвратительного рева и яростного треска огня она услышала другие звуки: отрывистый смех.
— Ха-ха-ха-ха-ха-ха!
Он был переливчатый, мелодичный, этот смех. Медленно Элизабет-Энн отняла руки от лица. Теперь не страх, а дикий ужас охватил ее. Дженни! Это ее голос. Она где-то недалеко.
Элизабет-Энн повернулась к двери, делая над собой усилие, чтобы смотреть через огонь. Там, в коридоре, в относительной безопасности стояла Дженифер Сью Секстой. Волны жара освещали ее, делая похожей на желто-красный призрак.
Элизабет-Энн в отчаянии оглядывалась по сторонам, ища путь к спасению. Она должна выбраться из этого пекла… должна избавиться от всего ужаса, пока еще не поздно.
— Лизбет-Энн! — пропела Дженни сладким голоском. — Ты умрешь!
— Нет! — вырвался из ее груди отчаянный крик, тот самый, что зрел в ней, когда она спала и ее мучили кошмары. Теперь он вырвался на свободу, и ей стало легче, она могла двигаться. Прошло оцепенение, вызванное страхом. Элизабет-Энн заметалась по кровати, словно птица в клетке, ищущая выход.
«Окно! Нужно добраться до окна! Крыша веранды от окна покатая, я смогу спуститься по ней и спрыгнуть на улицу. Да, окно — это спасение.
Нет, только не окно! Я же беременная, ребенок от сотрясения погибнет или покалечится. И это так же верно, как то, что мы здесь сгорим, если я не выберусь из комнаты».
— Милостивый Боже! — молила Элизабет-Энн. — Я не могу выпрыгнуть в окно, но я не знаю, хватит ли у меня мужества перебраться через горящий пол!
Глядя на нее, Дженни коварно улыбалась.
— Я ждала этого, — пела она. — О, с каким нетерпением я ждала этой минуты!
— Ты сошла с ума, — задыхаясь, рыдала Элизабет-Энн. — Ты помешанная. Почему мы этого не понимали раньше? Ты буйно помешанная!
— Я помешанная, да? — ликовала Дженни, глаза ее метали молнии. — От тебя останется груда пепла, от тебя и от твоего драгоценного ребенка! — Истерические выкрики Дженни заглушали рев пламени, казалось, от них огонь набирал силу и все происходящее представлялось еще более ужасным, отвратительным кошмаром.
— Я должна выбраться отсюда, — бормотала. Элизабет-Энн. — Я должна как-то выбраться.
— Ты всегда боялась огня, а? — насмехалась Дженни. — Эта смерть как раз для тебя. Я бы сказала, очень поэтично.
— О Господи! — простонала в тоске Элизабет-Энн, прижав руку ко рту. — О Господи! — Взгляд ее дико блуждал по комнате. Только кровать еще не была объята пламенем, но через несколько мгновений вспыхнет и она. И что же тогда? Она в ужасе стала царапать ногтями матрац, волосы упали ей на лицо, в глазах застыл смертельный страх. Она не могла спастись через окно, не могла заставить себя броситься через огонь к двери. Она физически не могла это сделать. Все, что угодно, но только не бежать через огонь.
«Этого не может быть на самом деле! — кричало все у нее внутри. — Нет, это неправда. Я просто сплю, это продолжение моего кошмарного сна — вот что это такое!»
В этот момент первые языки пламени добрались до кровати и лизнули простыни.
Элизабет-Энн крепко зажмурилась и, ударяя себя кулаками по лбу, закричала:
— Я должна, должна проснуться!
— Лизбет-Энн, — снова запела Дженни, — закрывай глаза или не закрывай, тебе ничто не поможет. Лизбет-Энн, ты сгоришь!
Элизабет-Энн зажала уши.
— Прекрати! — пронзительно кричала она, неистово тряся головой. — Перестань! Перестань! Перестань!
