Наталья Нестерова - Испекли мы каравай (сборник)
Он с женой разводится, собирается квартиру найти. А тут полупансион — Ленка ему завтраки будет готовить. В морге, кстати, прилично зарабатывают.
— В морге? Ты умом тронулась! — сказала Таня. — Сдать комнату чужому мужику! Если он согласится, это будет в высшей степени подозрительно!
— Конечно. Как бы он нашу Киргизуху невинности не лишил.
— Она окажется в двусмысленном положении!
— Уже оказалась: не беременная, а в голодные обмороки падает.
— Из гранатов сок выдави. Я ей могу денег занять.
— Я тоже могу, она не берет, потому что отдать не сможет.
Бульон закипел.
— Можно в квартиранты девочку-студентку найти. Отбивные с кровью сделаем, да?
— Да. Девочку-студентку Славик оприходует.
— Тогда мальчика иногороднего. Где терка?
— Мальчики-девочки… Чем тебе Игорь не понравился?
Татьяне Игорь как раз понравился: ему под пятьдесят, хорошее открытое лицо, располагающие к легкому общению манеры. Но это не значит, что его нужно навязывать в сожители Лене.
— Просто удивительно! — возмущалась Таня. — Тебе не стыдно выставлять нас в роли сводниц? Заправь салат майонезом.
— Кто бы строил из себя тихоню! У самой чужие жены двери в бешенстве обдирают. Из клюквы морс сделаем?
Их спор прервало появление Игоря.
— Как там больная? — ласково спросила Ольга.
— В сравнении с вашими пациентами, — не удержалась от сарказма Таня.
Патологоанатом не обиделся, он весело доложил, что опасности жизни нет и он намерен серьезно рассмотреть предложение Ольги.
Татьяна фыркнула: пощупал пульс у Киргизухи и уже готов вселяться.
— А Лена об этих предложениях знает? — насмешливо спросила она.
— Не знает? — без тени смущения переспросил Игорь. — Тогда я немедленно отправляюсь обсуждать их с ней.
Татьяна и Ольга невольно прыснули: Киргизуха в своем репертуаре. Наверняка и двух слов не сказала, а человека уже повело.
— Выдави в чашку пол-лимона, добавь три ложки меда и горсть орехов. Знаешь, Дылда, если бы я была мужчиной, то женилась бы только на Ленке.
— Я бы тоже. Хотя и ты мне нравишься, особенно когда молчишь и не мешаешь старшим товарищам.
— В конце концов, — смирилась Татьяна, — Киргизухе самой решать, селить ли здесь работника морга. Ты его хорошо знаешь?
— Участвовал в одной нашей передаче. Классный специалист. Следователи на него молятся. В очередь к нему со своими трупами стоят.
— Подходящего профиля специалист, что и говорить. Он работу на дом не берет? А ведь… — Татьяна задумалась и перестала накрывать на стол, — ведь он сейчас заморочит Киргизухе голову, она его бесплатно поселит.
— Не допущу! — подхватилась Ольга.
В комнате все происходило так, как предсказала Татьяна. Лежащая на диване и по пояс укрытая пледом Киргизуха сочувственно хлопала своими восхитительными глазищами в ответ на рассказ Игоря о его горькой доле.
— Конечно, если вам нужно приткнуться на несколько месяцев, — проговорила Лена, — поживите у нас. Но ни о каких деньгах речь не может идти.
— Очень даже может! — встряла Ольга. Вспомнила доводы Татьяны. — Это будет выглядеть двусмысленно! Я не собираюсь выступать в роли сомнительной сводницы! Обсудим финансовую сторону дела.
Татьяна на кухне обрабатывала Славика, который закончил уборку, проводил подружку и теперь скрывался от гневных рыков тети Оли.
Положение трагическое, пугала Татьяна. Мама опасно больна. Падая в обмороки, она рано или поздно сломает кости, хуже того — разобьет голову и тогда останется на всю жизнь невменяемой, не сможет говорить, ходить в туалет и никого не будет узнавать. Славика ждут тяжкие испытания. Чтобы окончательно устрашить его, Татьяна рассказала о «сюжетике» из Ольгиной передачи — юноше с парализованными старухами.
— Ситуация настолько серьезная, — говорила она, — что, очевидно, придется на некоторое время поселить у вас врача, который будет присматривать за мамой. Мы это делаем втайне от нее, чтобы не травмировать, как будто он снимает у вас комнату. Понял? Самое главное — правильно кормить твою маму. Бери листочек и записывай. Ежедневно: сок гранатовый, орехи с лимоном и медом…
* * *На неделе им дважды повезло. В понедельник Ирина Дмитриевна проведывала в больнице подругу — Татьяна тут же примчалась к Борису. А в четверг Катенька уехала к родителям, дети были на работе, и в распоряжении Татьяны и Бориса оказалась пустая квартира.
Они валялись в постели и полушутя-полусерьезно обсуждали комичность своего положения. Взрослые люди называется. Бегают как зайцы по норкам, то есть по койкам.
— В молодости было проще, — сказала Таня. — Словно в пустоте, в вакууме, никого вокруг.
— Правильно, — поддержал ее Борис. — Теперь у тебя все мысли заняты отцом, детьми, невесткой и даже неродившимся внуком. Я у тебя на каком месте?
— Ты у меня по контрамарке. А чья жена, — весело возмутилась Таня, — пыталась меня застрелить?
— Пилочкой для ногтей.
— Боря, давай корову заведем?
— И лошадь, и овец, и всенепременно курочек. Где мы жить будем?
— Вот что объединяет нас с молодежью: любовь без житейских планов. Хотя нет. Они теперь нам сто очков вперед дадут по части практичности и рациональности.
Разговор соскользнул в привычную колею: Маришка, Павлик, Тоська, Катенька.
— Стоп! — Борис закрыл ладонью Танины губы. — Мы собирались говорить о прелестях любви в возрасте зрелости и мудрости. Нет, пожалуй, сначала займемся ею конкретно.
* * *Через некоторое время, обсуждая радости их любви, они сбились на разговор о друзьях. Ольга, Лена, Олег, Сергей…
— Боря! — вдруг испуганно замерла Татьяна. — Ты можешь обещать, что не умрешь раньше меня?
— Если только голодной смертью. Куда ты подхватилась? Не надевай халат. Пошли готовить ужин нагишом.
— Это неприлично.
— Это восхитительно, особенно когда ты стоишь ко мне спиной.
— Ах! Тебе не нравится мое лицо?
— Очень нравится, но оно все время на виду, в отличие от других соблазнительных участков. Кстати! Ты еще ни разу не сказала, какие части моего мужественного тела тебя восхищают более всего.
— Если я скажу, то ужин отложится на неопределенное время.
Компромисс между пуританством и нудизмом был достигнут с помощью кухонных полотенец: Татьяна использовала свое в качестве шарфика, а Борис соорудил набедренную повязку.
Перекусывая бутербродами, они говорили о кулинарных пристрастиях. Сначала каждый заявил о собственной всеядности, а потом перечислил список ненавистных блюд и продуктов. Они были единодушны в отвращении к вареному луку, манной каше и жирной свинине. Но решительно разошлись в оценках фаршированного перца и молочных киселей.
