Эвелина Пиженко - Ты услышишь мой голос
— Тебе что, не спится? — подойдя сзади, Ира обняла, прижалась к нему.
— Да, что-то не спится.
— Может… ты не рад?.. — она пытливо заглянула ему в глаза, — Саша…
— Рад… Ириш… Честное слово, рад.
— Тогда почему ты такой мрачный? Я же чувствую…
— Ирка… Я последняя сволочь.
— Почему?!
— Если я тебе сейчас расскажу… Ты, возможно, от меня уйдёшь.
— Саш… — она серьёзно посмотрела на него, — Что случилось? Ты расскажи, я постараюсь тебя понять.
— Я сам себя понять не могу… — Сашка ненадолго замолчал, собираясь с духом, потом глубоко вздохнул, — В общем… Дима думает, что у Наташки ребёнок от Женьки.
— А разве это не так?
— Нет. Это Димкин ребёнок.
— А ты откуда знаешь?
— Мне Женька сказал. Ещё в феврале. Он сказал, что у них с Наташкой никогда ничего не было. Она уже беременная была, когда начала с ним работать. Просто с Димой у них непонятки тогда получились… Она ему не сказала, а он не спросил. И выходит, что если не от Женьки… то, кроме Димы, кандидатов в отцы быть не может. Наташка его больше жизни любила. А Женька… я его знаю, он врать не будет.
— А в чём твоя вина?
— Я ведь Димону ничего не сказал. Он ещё спросил, о чём мы с Журавлёвым разговаривали… А я смолчал.
— Почему?!
— Долгая история, Ир… Когда-нибудь я тебе всё расскажу.
— Саш… Ты хоть понимаешь? Наташка ведь осталась одна… Ты представляешь, что такое — ждать ребёнка в одиночестве?! Если бы ты ему всё рассказал, они давно были бы вместе… Он же её любит, и вы все об этом знаете.
— Что теперь делать, Ирка?
— Надо ему всё рассказать, прямо сейчас.
— Утром…
— Нет, Саша. Сейчас. И не по телефону.
— Так что, к нему ехать, что ли?
— Поехали, я с тобой… Только ты сначала ему позвони.
* * *Дима уже лежал в постели дома. Он снова и снова перебирал в памяти вчерашнюю встречу с Наташей. Ему казалось, что он до сих пор чувствует её в своих руках… Вспомнил её прощальный взгляд… Она как будто что-то хотела ему сказать. Но он ушёл… Точно так же он уходил от неё во сне.
Почему у них всё так вышло? О чём она молчала тогда, прошлой осенью? Она молчала, а у него не хватило терпения её разговорить. Он ушёл… Она бросилась искать утешения у другого… А любовь никуда не делась, чем бы он её не старался заглушить. Она не вылилась с музыкой… Она не растворилась в чужих объятиях.
Сашкин звонок оторвал Диму от этих тяжёлых мыслей…
— Димыч… Не спишь? — глухим голосом спросил Сашка.
— Нет. Что случилось?
— Одевайся… Выходи на улицу, я сейчас к тебе подъеду. Разговор есть.
— Саня… Что случилось?!
— Ты одевайся… Я всё расскажу. А ты потом всё сам решишь.
* * *Был четвёртый час утра, когда он подошёл к её двери. Сердце выскакивало из груди. Сашкино позднее признание колоколом гудело в голове…
«Дима, ты мне в морду потом дашь… А сейчас выслушай…»
Как будто не решаясь позвонить, прислонился к косяку и стоял так несколько минут. Потом поднял руку и нажал на кнопку звонка…
Ему показалось, что прошла целая вечность, пока он не услышал за дверью её шаги.
— Кто там? — испуганно спросила Наташа.
— Наташ… Это я.
Щёлкнул дверной замок.
…Побледнев, она отступила в глубь прихожей… Сиреневая шёлковая ночная сорочка, собранная под грудью, мягко облегала аккуратный круглый живот, длинные белокурые волосы, слабо заплетённые в косу, расплелись наполовину и пушистой змейкой лежали на плече… большие карие глаза смотрели так, что внутри у него всё перевернулось.
— Наташка… — не с силах больше ничего сказать, он шагнул к ней… Обхватил руками, прижался щекой к голове… Потом присел на корточки… осторожно притронулся к тугой плоти её живота… прислонился лицом…
— Дима… Это мальчик… Он твой… — сквозь слёзы прошептала Наташа, гладя его волосы.
Наконец, поднявшись, он снова обнял её. Осторожно прижав к себе, стал целовать лицо, шею, плечи…
— Наташка моя… — оторвавшись от её губ, тихо спросил, — Почему ты дрожишь? Тебе холодно?
— Нет… — она обвила его руками, и, глядя в синие глаза, спросила с какой-то детской мольбой, — Ты больше не уйдёшь?
— Не уйду… — подняв её на руки, Дима шагнул в комнату. Осторожно положил на постель… Наташка не сводила с него широко распахнутых глаз. Присел рядом, осторожно положил руку на живот, потом натянул тонкое одеяло, — Давай, я тебя укрою…
— Ты не уйдёшь? — перехватив его руку, она прижалась к ней щекой.
— Никогда… — он прилёг рядом, обнял нежно, ласково… слегка притронулся губами к её губам… — Наташка моя… как я соскучился… — наконец, не выдержав, стал целовать губы, шею, плечи, грудь… целовал горячо, всё крепче прижимая к себе… как никогда раньше…
Глава 16
За окном уже вовсю бушевало утро, а они так и не уснули; прижавшись друг к другу, насколько это позволяла Наташкина округлившаяся фигурка, они лежали в тишине, как будто боясь спугнуть вновь нахлынувшее ощущение счастья.
— Наташ, ты спи, — глядя на её подрагивающие ресницы, прошептал Дима, — тебе надо много спать.
— Знаешь, я боюсь уснуть, — открыв глаза, прошептала она в ответ.
— Почему?
— Я боюсь, что проснусь, а тебя не будет.
— Не бойся. Я буду здесь, с тобой.
— Ой… — внезапно взявшись рукой за живот, Наташа замерла.
— Что? — Дима встревоженно привстал, — Болит?
— Нет… — она ласково улыбнулась.
— А что?
— Хочешь пощупать, как он толкается? — всё так же улыбаясь, она положила его руку себе на живот, — Чувствуешь?
— Чувствую… — затаив дыхание, он ладонью ощутил, как под кожей упругого Наташкиного животика что-то шевелится — сначала толчки были слабыми, но потом, видимо, повернувшись, ребёнок довольно чувствительно ударил ножкой изнутри, — Ничего себе!
— Вообще-то он спокойный, но сейчас, наверное, тебя услышал.
— А он слышит? — ещё раз погладив её по животу, Дима удивлённо приподнял брови.
— Конечно. Он даже знает, как его зовут.
— А ты его уже назвала?
— Да… Я не знала, что ты вернёшься, и назвала сама. Я с ним разговариваю, и он уже привык к имени.
— Как же ты его назвала?
— Валерик… — она заглянула ему в глаза, — Я ведь не знала, что ты вернёшься…
— Валерка… Валерий Дмитриевич… Мне нравится, хорошее имя.
— Нравится?.. Правда? — обрадованно спросила Наташа.
