Дорога к счастью (СИ) - Верон Ника

— У нас есть шанс зажить спокойно?

Честно ответил:

— Не знаю, но очень надеюсь. Есть исполнители, но заказчиков, обычно, сложно достать.

После ужина ни в столовой, ни в гостиной никто не задержался. Разошлись по комнатам. День выдался непростым. Общение получалось с трудом. Складывалось ощущение, что все ещё переживали события завершающегося дня. Да, основных участников было всего двое. Однако…

Эля замерла на пороге ванной. Вот такой гематомы видеть до сих пор не приходилось. Глянув на Соколовскую через зеркало, Аристов чертыхнулся. Во-первых, не думал, что зайдет. Вот как-то душ вместе принимать пока не доводилось. Во-вторых, лишний стресс — ни к чему. И без того за последние дни — переизбыток.

— Эль… — начал осторожно, опасаясь, как бы на его голос не последовала какая-нибудь не совсем ожидаемая реакция. Нервное напряжение в воздухе висело.

— Ты мог сегодня погибнуть, так? — ее пальчики осторожно коснулись его груди, скорее даже не груди — подреберья. — Мы могли никогда больше не увидеться… — как же понимала теперь слова мамы. Да, права во многом. Из-за собственного самокопания…

— Та-ак, вот только давай без слез, — попросил, приобнимая молодую особу за хрупкие плечики и увлекая из ванной. — Всё обошлось. Ну, немного не рассчитал при падении, — продолжал, успокаивающе поглаживая её по спине. — Главное — живой, — сообщать о выстреле, произведенном практически в упор, благоразумно не стал. Не для её нервной системы. Может, когда-нибудь и расскажет. Когда хоть немного страсти поутихнут. — Эля, хорошая моя, перестань… — удержал около себя, когда сделала попытку отстраниться. — Все обошлось. Я рядом. Всегда буду рядом, слышишь? Давай-ка, успокаиваемся. Оплакивать меня, слава Богу, не надо.

Как с языка сорвалось, и сам не понял. Успокоил, мать твою. Тем более, точно зная о психологических проблемах Эльвиры. Довести до срыва в планы не входило совершенно.

— Дурак! — неожиданно с силой оттолкнув, в другое мгновение сменилась в лице. Аристов даже не сгримасничал. Однако не сомневалась, что просто сдержался. Не исключено, что перед ней решил слегка погеройствовать. — Господи, прости, пожалуйста, не хотела…

— Давай без извинений, — попросил он, постаравшись улыбнуться, не смотря на пронзившую грудину боль, добавив, — Терпимо.

Её успокаивал? О ней думал? Эльвира, прикрыв на несколько секунд глаза, постаралась собраться с мыслями. Что ж смелость-то куда-то в пятки уходит, как только заговорить о главном пытается. Трусихой давно пора перестать быть. Жесткий Аристов, да. Но не с ней. Вот тут даже себе солгать не получалось. А если…

— Костя, прости, я… — и снова сомнения, ничем не объяснимые. — Знаю, понимаю, что должна была раньше сказать. Ты мог так и не узнать, что, — пауза, во время которой не обратила внимание на взгляд Константина, — Я беременная, Костя, — сделав к нему шаг, теснее прижимаясь к груди, буквально выдохнула последние слова. — Думала, перенервничала из-за всего этого. Анализы сдала, а там…

Рад? Рад! Без сомнения — рад. Желание — подхватить на руки, закружить по комнате. Только сегодня близость-то под вопросом, а уж силовые упражнения и подавно. На руки подхватить не проблема. Удержать получится ли. Боль, тупая, ноющая покоя не давала.

— От меня сколько собиралась скрывать?

Не удивился? Вопрос — от кого скрывала? Чего боялась?

— Так ты знал? — сомнения в тоне скрыть не получилось.

— Скажем так — догадывался, — перехватив её взгляд, тепло улыбнувшись, со всей серьезностью поинтересовался, — Эля, хорошая моя, ну, медик твой будущий муж. Сопоставил некоторые моменты. Твоя неосторожная фраза. Неожиданно проснувшаяся любовь к соленым зеленым помидорам. Кстати, как удалось выяснить еще до того, как у нас с тобой по серьезному завязалось, ты терпеть не можешь именно их. А здесь еще и молоком запиваешь. Секунду, — попросил, дотягиваясь до брошенного на прикроватную тумбу, зазвонившего телефона. — Варейский, — произнес скорее для Эльвиры, чем для себя. — Да, Сань… — слушал несколько минут. Внимательно слушал. — Я понял… — голос вмиг стал напряженно-деловым. — Протоколируйте. Все документы — максимально внимательно.

Эля всё это время не сводила с Аристова пристального взгляда. Сердце стучало с замиранием в ожидании… Странно, но почему-то казалось, что должно еще что-то случиться. Не обманывали предчувствия. Никогда.

— Скажи мне, — попросила тихо, когда Аристов, закончив разговор, отвернувшись к окну и оперевшись о подоконник, погрузил комнату в глубокую тишину. — Костя, что бы не случилось, я рядом. И если могу чем-то помочь… — тихо продолжал звучать её голос, а ладошки коснулись его спины. Как хотелось, чтобы он просто расслабился, отдохнул. Чтобы весь кошмар последних дней, а может и не только, наконец закончился.

— Его больше нет, — заговорил, оборачиваясь и заключая Эльвиру в объятия. — Пытаюсь понять, что чувствую. Какое-то раздвоение. У меня был брат меньше суток. Не испытываю к нему ровным счетом ничего. Обе мои женщины принадлежали ему. Одна в качестве любовницы, вторая — будучи невестой, — при этих словах Эльвира почувствовала, как усилились объятия. — Он пытался забрать у меня всё, ненавидя только за то, что мать отказалась от него. Обстоятельства забрали у него жизнь.

— Костя, мне жаль, но это был его выбор, — в ней, кажется, пробудился от спячки психолог.

Что чувствовал Аристов, понять в действительности не могла. А вот что касалось собственных ощущений…

Наверно, так быть не должно, но именно в эту минуту почувствовала облегчение. Какая-то невидимая струна, остававшаяся натянутой до сих пор, не выдержав-таки напряжения, порвалась, мгновенно отпустив, принеся легкость и свободу. Её больше ничто не связывало с прошлым. Ей некого было бояться. Страшно от осознания того, на сколько легко и быстро может оборваться жизнь. И спокойно.

Ночь она провела в объятиях Аристова. Не отпускал её даже во сне. Стоило чуть отодвинуться, незамедлительно прижимал сильнее к себе. Они нужны были друг другу. А теперь — и еще одному человечку. Третьему. Который вот точно в данном случае — не лишний.

Глава 67 часть 2. Завершающие аккорды

— Всё? — выдохнула она, подняв на Аристова взгляд. — Костя, скажи, всё?

Всё. Вместо ответа — просто кивнул, крепче прижимая Эльку к себе. Не сказать, что не было сил говорить. Просто… Не готов отвечать на вопросы. Ни на какие.

Сдержал усмешку, когда мимо «проскользнула» Юля. Вот с кем еще предстоит налаживать отношения. Удружил братишка. Породниться с кем-либо из сотрудников в планы как-то не входило.

На вопрос отца:

— У нас есть шанс зажить спокойно?

Честно ответил:

— Не знаю, но очень надеюсь. Есть исполнители, но заказчиков, обычно, сложно достать.

После ужина ни в столовой, ни в гостиной никто не задержался. Разошлись по комнатам. День выдался непростым. Общение получалось с трудом. Складывалось ощущение, что все ещё переживали события завершающегося дня. Да, основных участников было всего двое. Однако…

Эля замерла на пороге ванной. Вот такой гематомы видеть до сих пор не приходилось. Глянув на Соколовскую через зеркало, Аристов чертыхнулся. Во-первых, не думал, что зайдет. Вот как-то душ вместе принимать пока не доводилось. Во-вторых, лишний стресс — ни к чему. И без того за последние дни — переизбыток.

— Эль… — начал осторожно, опасаясь, как бы на его голос не последовала какая-нибудь не совсем ожидаемая реакция. Нервное напряжение в воздухе висело.

— Ты мог сегодня погибнуть, так? — ее пальчики осторожно коснулись его груди, скорее даже не груди — подреберья. — Мы могли никогда больше не увидеться… — как же понимала теперь слова мамы. Да, права во многом. Из-за собственного самокопания…

— Та-ак, вот только давай без слез, — попросил, приобнимая молодую особу за хрупкие плечики и увлекая из ванной. — Всё обошлось. Ну, немного не рассчитал при падении, — продолжал, успокаивающе поглаживая её по спине. — Главное — живой, — сообщать о выстреле, произведенном практически в упор, благоразумно не стал. Не для её нервной системы. Может, когда-нибудь и расскажет. Когда хоть немного страсти поутихнут. — Эля, хорошая моя, перестань… — удержал около себя, когда сделала попытку отстраниться. — Все обошлось. Я рядом. Всегда буду рядом, слышишь? Давай-ка, успокаиваемся. Оплакивать меня, слава Богу, не надо.