Кто хочет процветать (СИ) - Веснина Тиана

Когда раздался крик, Фролов вздрогнул и подумал, что Вера уж слишком… Каково же было его удивление, когда он увидел, что кричала не она…

Потом началось что-то непонятное. В соседней секции обнаружили труп Пшеничного с осколком стекла в сонной артерии. Астровой стало плохо. Вызвали «скорую». Фролов позвонил Терпугову. Веру увезли, и был момент, когда Сергей подумал, что это она убила Олега. Но, взяв себя в руки, он решил удостовериться в правильности или ошибочности первоначальной версии. И когда Новгородцев положил лишившуюся чувств Ксению на «полянку», понял, что та рукой, обвитой шарфом, может незаметно вытащить из рюкзака улику и положить себе в сумку. Ведь она постаралась, чтобы ее обыскали в числе первых, значит, теперь можно взять перчатку и уйти!

Следствие по делу, как его окрестили «трех Пшеничных и Милавиной», обещало быть долгим. Вежина отпиралась ото всего. Даже от собственных отпечатков пальцев, оставленных на рисунке дочери режиссера в вечер убийства Милены, и от отпечатков на флаконе духов, украденных из сейфа Валентины.

Когда на очной ставке Фролов рассказал ей о секрете этих духов, Ксения не нашлась что ответить.

Дима Бедаков трясся как осиновый лист и днем и ночью. Он боялся, что станет известно о продаже ему, как он теперь догадался, Ксенией Вежиной тетради Милавиной. Опасение Бедакова оказалось не напрасным. Его уволили, а духи получили название «Дыханье Валентины».

Был риск. Остряки могли переименовать «Дыханье Валентины» в «Посмертное дыхание». Но госпожа Лонцова сумела найти оригинальный выход из непростой ситуации, когда деньги в производство и рекламу уже вложены:

— Валентина, подобно знаменитому композитору, оставила нам ноты своих парфюмерных произведений. И мы должны их исполнить. Это будет симфония ароматов в память о ней, — прочувственно сказала госпожа Лонцова на презентации духов.

Вера Астрова, еще не вступив в права наследования, уже успела обговорить с госпожой Лонцовой все пункты будущего контракта, так как после вступления даже тетрадь Милавиной будет принадлежать ей.

Месяц спустя после ареста Вежиной Сергей случайно столкнулся в театре с Новгородцевым. Они посмотрели друг другу в глаза и молча пожали руки.

— Сергей, я вам давно хотел напомнить о вашем обещании подарить мне хотя бы один из набросков, — сказал Ладимир.

Фролов ответил, что он может зайти к нему в любое время и сам выбрать наиболее понравившийся. Новгородцев не заставил себя ждать.

— А! — хитро прищурил он левый глаз. — Вы, оказывается, когда я вам тут позировал, уже догадывались, что Ксения — убийца. И не предупредили меня! — говорил он, рассматривая наброски. — Хорош! — задержал внимание на рисунке, выполненном в полупрофиль. — А вдруг она и меня… того?.. Убила бы?

Фролов вяло поморщился:

— Зачем?

— Ну а вдруг? — не унимался Новгородцев.

— Кстати, вы ее навещали?

— Я? — ткнул себя пальцем в грудь Ладимир и замер. Потом пожал плечами и произнес в раздумье: — А что?.. Вообще, — машинально продолжая перебирать эскизы, признался он, — бывают в жизни неприятные моменты. Вот как вдумаешься, с кем я любовью занимался!.. После того, что произошло, я, ради интереса, попытался дойти до самой низменной черты моей сути. Заставил себя, насколько удалось. Много всякого противоречивого испытал, понял, что могу так и так поступить, но вот убить, сознательно рассчитав выгоду, не смог бы. А репортеры на меня набросились! — рассмеялся вдруг он. — Менеджер одной телекомпании звонил, предлагает клип снять с моим участием… Я вот эти три возьму, а?

Сергей кивнул.

— Говорят, Ксения головой об стенку бьется. Кричит, что это не она, — сказал Фролов.

— Конечно, не она, а бесы! — пошутил Ладимир. — Но что поделаешь, если они вселились именно в нее. — Помолчал. — Вот ведь… Убила четырех человек и убеждает, что не она. Монстр. И как я с ней?..

Еще месяц спустя хит-парад возглавил клип Ладимира Новгородцева «Моя девушка. Исповедь мужчины, любившего девушку-убийцу».

Фролов был настолько поражен этим клипом, что застыл перед телевизором.

«Любил!.. Ведь любил же!.. И даже на этом заработать решил. Мерзкий тип».

ГЛАВА 34

Вежина билась об стенку головой и кричала, пытаясь доказать недоказуемое. Ужаснее всего были моменты, когда она уходила в себя и возвращалась в недавнее прошлое. Ксения до мельчайшей детали восстанавливала разговор Астровой с Пшеничным по мобильному телефону, когда она затаилась за приоткрытой дверью своего кабинета. Теперь она понимала, что этот разговор был рассчитан на то, чтобы заманить ее в западню. Да, Астрова действовала наверняка.

«Исчадие ада! Продумать все до мелочей, предусмотреть самый незначительный поворот событий. Да ей-то что? Она при любом раскладе в стороне», — сжимала Вежина голову ладонями с такой силой, точно хотела ее раздавить.

Приступ небывалого бешенства накатил на Ксению, когда она узнала, что Астрова, оказывается, успела выйти замуж за Олега Пшеничного и что теперь она — Астрова-Пшеничная, владелица издательства «Стас». А путь ей расчистила, проложила, да еще устлала ковровой дорожкой она, Ксения Вежина. Умная, хладнокровная, умеющая просчитывать на несколько лет вперед, способная, словно крокодил, затаиться в тине и выжидать, выжидать… Как, когда Астрова перехватила ее гениальную идею присвоения издательства?..

На Ксению надели смирительную рубашку и поместили в одиночку с обитыми войлоком стенами.

— Какая странная нынче мода, — проговорила она, оглядывая себя. — Это от кого? От Дольче и Габбаны? Или от Готье?..

Помешательство длилось секунд пять. Страшный спазм сжал голову, кровь остановилась, а потом забила фонтаном, горечь наполнила гортань, огнем запылал желудок — сознание вернулось.

— Моя жизнь, моя уникальная, неповторимая жизнь, — упав на пол, бисерно запричитала Ксения, роняя крупные слезы, — пропала… пропала…

Премьера спектакля по пьесе Астровой-Пшеничной прошла успешно. Особенно было отмечено критикой художественное оформление спектакля, выполненное Сергеем Фроловым. Вера мельком увидела Сергея в фойе во время антракта. Он тоже заметил ее и поспешил смешаться со зрителями.

Он не хотел видеть Астрову и видел ее повсюду. На экране телевизора, где она делилась своими планами о будущем издательства; на обложках журналов, где она со светлой грустью вдовы прижимала к себе ребенка, родившегося после гибели отца; в газетах, сообщавших о первом появлении известной писательницы Астровой-Пшеничной на заседании совета директоров акционерной компании.

Вера не звонила Фролову, она ждала, что он придет. Придет хотя бы посмотреть на своего сына. Но Фролов вместо этого подал заявление об уходе из издательства, отказался от предложения художественного руководителя театра подписать контракт на оформление трех спектаклей и продал все рисунки из цикла «Последнее впечатление». Сердце Веры объял страх. «Неужели он задумал уехать?.. А как же я?.. Мы?» — взглянула она на сына, которого назвала Сергеем.

Она позвонила Фролову сама.

— Сережа, — начала тоном, будто ничего из того, что произошло, никогда не было, — ты не мог бы сегодня вечером заехать ко мне?

Он ответил сразу, даже не задумавшись:

— Нет!

— А завтра? — удивленная таким прямым ответом, все-таки спросила она.

— Нам незачем встречаться!

— А… — Вера замялась. — А… сын… мой… Ты же его не видел! — вложила она особый смысл в свои слова.

— Что мне смотреть на твоего сына? — прозвучало в ответ.

Астрова не хотела верить в то, что произошло. В то, что Фролов оставил ее.

— Говорят, ты собрался уезжать. Врут? Слухи?

— Нет, не врут. Собрался.

— Куда?

— В Германию.

— Надолго? — под аккомпанемент бьющегося сердца обессилевшим голосом продолжала спрашивать Астрова.

— Подписал контракт с одним театром на три года, а там посмотрим…