Сара Харрис - Маленький секрет
— И поэтому ты увольняешься?
По правде говоря, с уходом Шона у нее больше не было причин оставаться. Но, разумеется, в этом Анна не собиралась признаваться.
Неужели она увольняется только ради того, чтобы поучаствовать в этом представлении? В ней даже откуда-то взялась смелость. Сидеть на стуле ведущего было очень приятно. Микрофон, конечно, был выключен, но она чувствовала его присутствие, и оно придавало всей сцене ее увольнения подобие настоящего шоу. До сих пор Анна не осознавала, какой властью может обладать голос как таковой. А сейчас она чувствовала, что может сказать все что угодно, не неся при этом никакой ответственности за свои слова. Ее голос казался ей чужим.
— Я считаю, что ты неверно судишь о моих побуждениях, — продолжала Анна. — Я считаю, что ты недооцениваешь мою работу. Ты слишком преувеличиваешь мои ошибки…
— Что ж, ты права, — к удивлению Анны, тихо сказала Пэмми. — Я знаю, что действительно виновата во всем этом. Возможно… даже не знаю… я тебе немного завидовала.
— Завидовала мне?
— Тому, как тебе удается вести себя с мужчинами. Я видела тебя с Шоном. У меня никогда так не получалось, отчасти из-за огромных размеров груди, а отчасти из-за… — Она умолкла и подалась вперед. Анна почувствовала запах ее дорогих духов. — А отчасти из-за моего прошлого. Я не знаю, известно ли тебе это, но мой отец пытался убить мою мать. А меня он постоянно оскорблял. Все это привело меня к попытке самоубийства.
— Гм. Я читала «Пэмми без купюр», — сказала Анна, но у нее не получилось выразить голосом сочувствие. За время работы на передаче она хорошо усвоила одну вещь: в своих проблемах все люди равны. Анна не была обязана сочувствовать Пэмми.
— Ах, милочка, спасибо, что купила мою книгу. Спасибо.
Анна не стала говорить, что взяла книгу в публичной библиотеке. Теперь у нее уже не было причин кого-то обижать или расстраивать. Через три месяца она уволится. ЧЕРЕЗ ТРИ МЕСЯЦА.
— Так ты принимаешь мои извинения?
— Я принимаю твои извинения, но мое решение остается неизменным. Я ухожу.
— Какая жалость, — сказала Пэмми. — Я и вправду собиралась ввести новую должность для передач. Мы с Майком уже обсуждали это. Нам нужен аналитик.
— А кто будет сидеть за операторским пультом?
— По правде говоря, я всегда хотела видеть оператором Лину. Я не возражала, когда они вдруг решили назначить тебя; и поверь мне, только из-за этого я могла бы превратить твою жизнь в настоящий ад с самого начала. Но ты же знаешь, все мы люди, — сказала она, весьма похожая в эту минуту на монстра с другой планеты.
— Конечно, что касается профессионализма, у тебя гораздо больше опыта, чем у нее, но именно поэтому я хочу, чтобы ты стала аналитиком, а не оператором. У тебя светлая голова. Похоже, ты очень быстро схватываешь все те проблемы, которые мы обсуждаем. И это очень впечатляет, особенно учитывая то, что ты пришла к нам из развлекательной программы. Как бы там ни было, я все еще жду одобрения из отдела Дункана, в смысле фондов на новую должность. Но он был очень доволен данными по нашей аудитории за последний месяц, несмотря на то что состав аудитории его всегда расстраивает. Слишком много женщин. И маловато мужчин.
«Как обычно», — подумала Анна.
— Как обычно, — улыбнулась Пэмми. — Ну хорошо, — вздохнула она. — Значит, я все-таки не могу заставить тебя изменить решение?
— Извини. — Анна покачала головой. Почему она все время извиняется?
— Хорошо, я поговорю с Линой, чтобы она уже начинала готовиться занять твое место.
У Анны поднялось настроение — она хорошо знала, что никто не сможет ее заменить. Что не бывает незаменимых людей — это все миф. Однажды Анна вернулась в «Час Джимми Сэлада», чтобы забрать несколько книг, и увидела, в каком состоянии находится фотокопировальная машина: ее дверца была открыта, а объявление на стене гласило, что она сломана. А все, что нужно было сделать, — это заменить красящий порошок.
— Ну, мы можем пользоваться твоими услугами еще целых три месяца, — сказала Пэмми, поерзав на стуле. — Кажется, именно такой срок указан в твоем заявлении?
— Да.
— Не беспокойся, я больше никому не покажу твое письмо.
— Спасибо.
На самом деле Анна надеялась, что его зачитают по всему «Радио-Централ». Она даже позволила себе покритиковать последние перемены в политике радиостанции, направленные на повышение рейтинга любой ценой, новый режим под предводительством Толстого Ревизора и отношение служащих «Радио-Централ» к работникам столовой, таким как Ада.
— Чем ты собираешься заниматься? — Пэмми засунула письмо Анны обратно в конверт, как бы давая понять, что лучше предать его забвению.
Анна знала, что ей зададут этот вопрос. Пэмми использовала малейшую возможность в своей передаче, чтобы подчеркнуть, как важно иметь полноценную работу. Она всем давала этот совет, как частичку своей «философии». Она считала, что работа заполняет человеческую жизнь.
— Я возвращаюсь к актерской игре. Это именно то, чем я всегда хотела заниматься.
— Правда? В театре или кино?
— Не имеет значения, — ответила Анна, удивляясь про себя: надо же, ей даже предоставили выбор.
— Что же, по-моему, это замечательно, — сказала Пэмми, но при этом посмотрела на Анну с беспокойством, как будто Анна решила уйти не только с работы, но и из жизни. — Хорошо.
Что еще могла сказать Пэмми? У нее уже не осталось сил, чтобы предотвратить профессиональное самоубийство своей подчиненной, тем более под конец рабочего дня.
— Я жду этого с нетерпением, — сказала Анна, чтобы успокоить совесть Пэмми. Она с нетерпением ждала, когда же сможет уйти отсюда, вырваться из этого офиса с его химическими запахами оргтехники. Анна давно поняла, что она творческая личность, и потому скрепя сердце тянула лямку офисной службы, пусть бы даже она была и высокооплачиваемой. Каждый день одно и то же — нажимаешь одни и те же кнопки: А6 — кофе, затем тонкая струйка сливок и лавина сахара.
— Может, сходим как-нибудь вместе пообедать? — спросила Пэмми.
— Да, если хочешь. Это было бы замечательно.
Анна всегда поражалась, когда Пэмми поднималась со стула. Ее тело было таким рыхлым, что казалось, стоит лишь ткнуть его пальцем, и оно расползется, как желе.
— Потому что мне действительно надо знать, что ты думаешь насчет Брюса.
Анна увидела впереди высокого брюнета, выходящего из дверей «Радио-Централ» на улицу. Шон? Она бросилась вслед за мужчиной, врезавшись в живот Толстого Ревизора и извинившись на ходу. Анну разозлило, что другие служащие совсем не торопятся и толпятся на выходе из здания, в то время как Шон уходит от нее, быть может, навсегда.
