Сьюзен Филлипс - Леди, будьте паинькой
— Спасибо за все, что сделали для Кенни. Мы у вас в огромном долгу.
Кенни, стоявший позади, поперхнулся и закашлялся.
— Счастлив помочь.
Ответная улыбка Далли была жарче техасского солнца. Усердно колотя мужа по спине, Эмма продолжила, обращаясь к Далли:
— Насколько я поняла, вы собираетесь выпустить пресс-релиз с объявлением о возвращении Кенни на поле.
— Завтра же с утра, первым делом.
— Не слишком самонадеянно с моей стороны, если я попрошу разрешения кое-что добавить к его содержанию?
Кенни наконец отдышался и с ужасом посмотрел на Эмму.
— Похоже, твоя жена отныне сама будет писать пресс-релизы, — учтиво сообщил Далли.
Кенни вроде смутился, но не слишком.
— Я поговорю с ней.
Эмма на мгновение прижалась щекой к мокрой рубашке мужа.
— Ничего не выйдет. Не позволю снова тебя обижать. Кстати, на случай, если вы еще не поняли. Кенни заслужил, чтобы кто-то встал на его сторону, поскольку он все еще несет покаяние за свои детские грехи. Но больше этого не будет. Обещай, Кенни.
— Пункт четвертый? — поинтересовался он.
— Совершенно верно.
— Я уже все решил! — объявил он. Далли почтительно поклонился Эмме:
— Завтра же попрошу одного из наших представителей по связям с общественностью позвонить вам. Думаю, вы вдвоем прекрасно договоритесь.
— Втроем, — поправил Кенни. — Мне необходимо думать о будущих детях.
Эмма согласно кивнула.
— А теперь, — шепнула она, — настало время для пункта номер пять.
— Ты сводишь меня с ума.
— Ничего не попишешь, — хмыкнула Эмма, запирая дверь. — Кстати, где та веревка, что я купила?
— Веревка? — прокаркал он.
— Может, я и не пущу ее в ход. Если будешь слушаться.
Кенни с подозрением посматривал на жену. Первое, что она сделала после их приезда на ранчо, — отослала мужа в душ и объявила, что встретится с ним, когда он как следует вымоется. И явилась в спальню, одетая в воздушный клочок чего-то белого, усыпанного фиалками. Кенни натянул джинсы, но, будучи оптимистом, не потрудился надеть что-то еще.
Эмма озарила его сияющей улыбкой, охваченная светлым, ничем не замутненным счастьем. И Кенни разделял ее чувство. Эта женщина — любовь его жизни, и он никогда не даст ей уйти. Но это не означало, что он позволит обыденности вкрасться в их жизнь.
— Может, настало время сообщить, что именно включает в себя пункт номер пять.
— Дай подумать… как бы это лучше объяснить…
Эмма постучала пальцами по передним зубам и чарующе улыбнулась.
— Ничего страшного, но мы меняемся ролями. Я госпожа, ты — раб.
— Смеешься.
— О нет!
Эмма подошла к тумбочке, схватила его бумажник, вытянула несколько банкнот и помахала деньгами перед носом мужа.
— Думаю, это вполне пристойная плата за ночь с тобой.
Она принялась усердно запихивать бумажки в передний карман его джинсов.
Черт, да с ней, кажется, скучно не будет!
— Плата мне?
— За подчинение приказам. За то, что целую ночь будешь моим послушным секс-объектом. Моим наемным эскортом на ночь.
Она жадно изучала его тело, словно товар, выставленный на продажу, как злобный волк — ягненка. Чувство было ужасно приятным. Кенни не хотел портить забаву, сдавшись слишком легко, и притворно рявкнул на жену:
— И какого черта ты тут вытворяешь?
— М-м-м… — Она плотоядно облизнула губы. — Решаю, с какой части твоего тела начать пир.
Кровь жаркой волной ударила в голову, а грудь вновь повлажнела. Эмма встала на колени прямо в постели, продела палец сквозь ременную петлю его болезненно натянувшихся джинсов и дернула:
— Выбираю это местечко.
Вцепившись в его бедра, она прихватила зубами кожу чуть повыше молнии, и не успел Кенни сообразить что к чему, как оказался голый и беспомощный на спине и подвергся самым изощренным пыткам, какие только могли прийти в голову страстно влюбленной женщине.
Потом Кенни тщетно боролся с наплывающим безумием, пытаясь вспомнить, почему так боялся дать ей полную волю. Очередной способ испортить себе жизнь, только и всего. Что же, больше этому не бывать…
— Мне кажется, — задыхаясь, выговорил он, — ты кое-что упускаешь…
— Ошибаешься, — пробормотала она, — просто хочу слышать, как ты молишь.
Эти стены услышали в ту ночь немало страстных просьб, и далеко не все исходили от Кенни, хотя и он не стеснялся требовать и заклинать. И невыразимо наслаждался своими и ее просьбами. И решил, что пункт номер пять — вещь определенно неплохая.
Ближе к рассвету они снова проснулись.
— Мог ты вообразить, что все будет так? — прошептала Эмма, уткнувшись в его плечо.
— Да никогда в жизни! — Он навил себе на палец ее светлый локон. — Я так тебя люблю, детка. Больше, чем ты можешь представить себе.
— Могу, — заверила она, — потому что знаю, как сильно тебя люблю.
Они долго лежали, лаская друг друга, хмельные от счастья.
— Я тут подумал, — сонно объявил Кенни, — что с твоими талантами лидера и моими способностями выручать тебя из бесчисленных переплетов мы составим идеальную пару.
— Идеальную, — согласилась Эмма, целуя мужа. — Я совершенно в этом уверена.
Эпилог
Эмма расстегнула пуговицу светло-голубой рубашки, только что застегнутую Кенни.
— Я сейчас в настроении для пункта номер шесть.
Его теплая рука легла на ее бедро.
— Ни в коем случае. В последний раз, когда ты настояла на пункте шесть, я потянул сухожилие.
— Не преувеличивай, ничего ты не потянул.
— Ну, почти. — Кенни одарил жену улыбкой, которую держал в запасе исключительно для нее. — Кроме того, беременные женщины просто не имеют права заикаться о пункте шесть.
Одним из преимуществ дружбы с Франческой была возможность учиться у истинного знатока искусству женского кокетства, и сейчас Эмме вполне правдоподобно удалось изобразить недовольную гримаску.
— Но я уже настроилась!
Кенни поймал губами ее нижнюю губку, капризно выпяченную, словно специально для поцелуя.
— Уверена?
— Угу…
— Так и быть. Пусть Патрик развлекает гостей, пока мы не спустимся.
— Гости! Совсем забыла! — Эмма увернулась от мужа и бросилась к шкафу, откуда извлекла свободное платье кофейного цвета. — Господи, Кенни, они могут ворваться в любую минуту! Это ты во всем виноват. Не начни целовать меня…
— Не мог устоять. Ты и твой огромный живот — самое соблазнительное зрелище в мире.
Эмма широко улыбнулась. Она была всего на третьем месяце, и ее фигура ничуть не изменилась. Они даже не успели никому открыть секрет, хотя планировали сделать это именно сегодня, на обеде в честь Дня благодарения.
