Наталья Миронова - Случай Растиньяка
И она разрыдалась в голос.
– Успокойтесь, Марья Семеновна, ради бога, успокойтесь. Скажите, он… – Герман хотел спросить «своей смертью умер?», но побоялся еще больше ее расстроить. – Вчера дома был кто-нибудь? Из посторонних?
– Леонид Яковлевич заезжал. Приехал вместе с Изольдой Аркадьевной, а уехали они врозь. Он – раньше.
– Понятно. Марья Семеновна, я вас очень прошу, успокойтесь. У Аркадия Ильича больное сердце, вы же знаете. Я скоро приеду. – Катя вскинула голову и пристально взглянула на него при этих словах, но ничего не сказала. – А вы пока известите милицию и вызовите «Скорую». Сможете?
– Ой, я даже телефонов не знаю!
– Милицию вызовите по ноль два, «Скорую» – по ноль три. Так положено. Я скоро буду.
– Давай я тебе быстро завтрак сготовлю, – предложила Катя.
– Было бы отлично, – благодарно взглянул на нее Герман. – Я думал, ты будешь выступать, что я вот так с утра уезжаю. Бросаю тебя одну.
– Я уже большая девочка, справлюсь. Ты обязательно должен ехать. Все-таки человек умер… какой-никакой… живая душа…
– Он был хорошим человеком. Вот хоть убей, за ним всякое водилось, но человек он был хороший.
– Не буду я тебя убивать. Иди умывайся, брейся, а я пока омлет приготовлю и кофе сварю.
Санузел в старой квартире был, понятное дело, раздельный. Катя первая воспользовалась удобствами, умылась и ушла на кухню готовить. На шум выполз из большой комнаты Санька. Он был по-прежнему страшен на вид, но шел сам, шаркая ногами по полу.
– Мам?
– Умойся тут в кухне, сынок, Герману надо срочно уехать. А может, еще поспишь?
– Не, я хочу твой омлет. А что случилось?
– Шеф Германа, – Катя не стала говорить «тесть», – умер вчера ночью. Скоропостижно.
– А он нас не бросит?
– Кто, Герман? Никогда! – с гордостью проговорила Катя.
– Верно мыслишь! – поддержал ее вошедший в кухню Герман.
Он был уже одет и первым делом выложил из бумажника на стол платиновую карточку.
– Надо Саньке одежду купить. Вот, возьми, это корпоративная карточка, купи что хочешь.
– А пин-код? – У Саньки жадно загорелись глаза. – Мам, мне мобильник нужен.
– А с твоим что случилось? – Кате ужасно не понравилось выражение его лица.
– Так он это… дома остался!
– Вот вернешься домой и заберешь. А до тех пор потерпишь. На, ешь. Как твоя рука?
– Ничего.
Катя выложила перед сыном на тарелку порцию омлета. Герман тем временем записал на оборотной стороне визитной карточки пин-код.
– И вот тебе еще немного наличных, – продолжал Герман, но Катя его остановила:
– Ты себе хоть что-нибудь оставь. Зачем наличные, когда карточка есть с пин-кодом? А тебе там понадобится, и именно наличными. Я свекровь хоронила, знаю. За деньги брался – вымой руки еще раз. И садись за стол.
Санька с любопытством следил, как мама строит большого и грозного Германа. Он покорно отправился мыть руки. А она демонстративно спрятала карточку и пин-код, как говаривали раньше гусары, за корсаж.
– Мам, ты чего?
– Ничего. Ешь.
– Он горячий.
– Разломай на кусочки, остынет.
«Неужели она знает? – с ужасом думал Санька. – Неужели бабушка ей сказала?»
Вернулся Герман и начал торопливо поглощать омлет, но у него опять зазвонил телефон.
– Поесть не дадут, – расстроилась Катя, но по лицу Германа догадалась, что дело архиважное.
– Герман, привет, это Понизовский.
– Паша, извини, а нельзя в другой раз? У меня тесть умер. Я тороплюсь, мне надо на Рублевку.
– Нет, это не может ждать. Умер? Это как раз имеет отношение к его смерти. Неужели он… Короче, я тут просматривал почту, мне пришло от него сообщение с аттачем. Ты должен это увидеть.
– А на словах не можешь объяснить? Я в Подсосенском, а там прислуга в панике, я велел «Скорую» вызвать и милицию…
– Нет, это тот случай, когда картинка стоит тысячи слов. Включай, я посылаю. Потом перезвонишь.
Герман бросил недоеденный завтрак и ушел в кабинет включать компьютер. Потом вернулся в кухню. Пока «детка» загрузится, вполне можно успеть доесть.
– Герман, что случилось? – робко спросила Катя.
– Пока не знаю, но это звонил Понизовский, адвокат. Странно, он не знал, что Голощапов умер, но сказал, что это имеет отношение к его смерти. Ничего не понимаю.
– Что «это»?
– Голощапов прислал ему письмо по «мылу». С приложением. И он говорит, что я должен это увидеть. Паша зря говорить не станет. – Герман доел омлет и допил кофе. – Идем со мной.
Катя послушно прошла в кабинет, и любопытный Санька тоже увязался следом. Герман включил электронную почту, и компьютер тотчас же просигналил о входящем сообщении.
Само письмо, «мыло», не содержало в себе ни строчки. Герман открыл приложение. И выслушал вместе с Катей и Санькой видеозавещание Голощапова.
– Неужели он что-то сделал над собой? – вырвалось у Кати.
«Вот что имел в виду Паша! – догадался Герман. – Неужели он…» Сам Герман тоже подумал о самоубийстве. Перезвонить Марье Семеновне? Нет, проще доехать. Никаких ядов, кроме курева и водки, Голощапов сроду в доме не держал, а если бы было огнестрельное ранение, она бы сказала.
– Нет, вряд ли, – ответил он. – Голощапов не из тех, кто кончает с собой. Наверно, ему плохо стало после моего звонка, и он решил продиктовать завещание.
– А оно считается? – деловито осведомился Санька.
Взрослые удивленно оглянулись на него.
– Ты хочешь знать, действительно ли оно юридически? Да, вполне. Сейчас такое практикуется. Голощапов вообще не любил писать, страшно увлекся аудио– и видеоносителями.
– Значит, ты теперь будешь очень-очень богатый? – с энтузиазмом продолжал Санька. – И на маме женишься? Класс!
– Саня… – Катя не смогла справиться с голосом, слезы душили ее. – Вот ты понимаешь, что сейчас делаешь? Герман тебя спас, а он тебя даже не знал. Я думала, он мне в лицо рассмеется, но нет, он нашел деньги, поехал в этот проклятый гараж, жизнью рисковал… А ты… Ты сейчас предаешь и его, и меня, это ты понимаешь?
– А чего я такого сказал? Мы будем богатые… Разве плохо?
– Ну, во-первых, человек умер, – начала Катя.
– Ну, он же этот… папаша этой рыжей, да? Так его не жалко.
– Но от его денег ты не откажешься? – насмешливо уточнил Герман.
– Не, ну а чего отказываться? Деньги… это же… это же деньги! – наивно выложил Санька свою нехитрую философию.
– Я вижу, мои воспитательные меры на тебя не действуют, – вздохнула Катя. – Давай я тебя отправлю опять на полгодика к отцу, а? Он на тебя еще покупателя найдет, давай?
– Ну, мам… Не, ну а чего я такого сказал-то?
