Рут Харрис - Последние романтики
3
В том, что касалось денег, Киму было легко оставаться честным, но оставаться честным, когда речь шла о девочках, было труднее, потому что в этом случае он сам себя стыдился. Его девочки так или иначе, но говорили Илоне, что Киму мало ее одной. У него не хватало смелости признаться Илоне, кого именно она ему так остро напомнила тогда, в «Сторк клабс». Но он принудил себя сказать о своей измене Илоне после первой же девушки.
Имя этой девушки было Фейт. Она работала помощником издателя в «Двадцатом веке» и однажды ночью оказалась среди толпы, окружающей Кима во время его легендарных попоек. Когда все прилипалы исчезли, осталась лишь Фейт, и произошло неизбежное – они поехали к ней на квартиру.
– У меня сегодня ночью случилась маленькая интрижка с Фейт, – сказал он, вернувшись домой. – Я хочу, чтобы ты об этом узнала от меня, а не от кого-то другого. – На лице у Илоны отразились унижение и боль.
– Это неважно. Это ничего не значит. Это было просто… – Его голос сорвался. – Не знаю, почему я это сделал. Видит Бог, ничего подобного больше не случится. Я обещаю тебе. Если только ты сможешь меня простить. Ты простишь меня?
Илона была потрясена и ничего не могла сказать.
– Пожалуйста, Илона. Ну… Наконец она молча кивнула.
– Клянусь, этого больше не будет, – сказал Ким.
– Не надо клясться, – ответила Илона. Все, чего она хотела – это забыть о происшедшем: как бы она желала никогда не знать о случившемся! Ну почему, почему Ким не солгал ей, как это делают другие мужчины? К черту его хваленую честность! – Не будем больше говорить об этом, – попросила Илона. – Если это не важно, не станем продолжать разговор.
Ким был нежен, внимателен и казался таким же любящим мужем, как и в начале их женитьбы. Он объяснил Илоне, что она сильнее, чем он. Поэтому их брак не разрушится, что бы ни случилось. Илона была польщена. Она вспоминала, как ее мать говорила когда-то, что женщины – это сильный пол. Илона чувствовала определенную гордость за свою стойкость перед лицом той интрижки, которую предпринял ее замечательный муж.
Увы, Фейт стала лишь первой «девочкой». После нее все чаще стали появляться другие… Они были издателями, репортерами, писательницами – все молодые и страстно желающие узнать секреты мастерства от великого мастера. Они обожали его, как ученицы обожают учителя, к тому же они знали, что связь их имени с именем Хендрикса никак не повредит их карьере. В своей блистательной невинности, обожающие и преклоняющиеся, они сами бросались на Кима, а он не мог устоять перед их молодостью, их обожанием и поклонением. Если она хочет сохранить брак, поняла Илона, ей придется терпеть этих девочек. Это являлось одним из неудобств замужества за известным и всеми желанным человеком. Она поняла также и истинность старой поговорки, что в браке один человек всегда любит больше. В их браке она любила больше. Сначала такое положение не казалось ей несправедливым.
Но вот мало-помалу жизнь Илоны становилась временами безрадостной. К своему удивлению, она научилась уже узнавать это состояние и даже сосуществовать с ним. В ее жизни, в конце концов, было чему завидовать. У нее был известный муж, который, без сомнения, любит ее. Жизнь ее была полна очарования, и вокруг была масса вещей, которые приносили удовольствие.
Экспансивность Кима была поистине всеохватывающей: она распространялась на его личность, его аппетиты, его щедрость, его интересы, его путешествия, его привычки. Годы, за исключением периодов, во время которых он писал книги, прошли в постоянном движении. Илона стала классным упаковщиком, организатором, а также держателем архива Кима. В архиве хранились картотеки с указанием контрактов, вырезки из газет, рекламные фотографии и прочее. Она оплачивала счета, заказывала все необходимое для их жизни – от ленты для пишущей машинки до туалетной бумаги.
Кения, Бали, Мадрид, Майорка, Куба, Кей-Уэст, Венеция, Беверли-Хиллс, Лондон, Дублин, – Илона шутила, что передвижения мистера и миссис Хендрикс были похожи на передвижения армии. Многим друзьям надо было позвонить и написать, а также известить компаньонов по занятиям спортом и по выпивке, компаньонов по бизнесу, писателей, очередную пассию, слуг и, конечно, работающую журналистскую братию, отмечающую каждый приезд и отъезд. За исключением тех часов, когда они занимались любовью, Ким и Илона редко бывали наедине. Ким был безумно общителен, поэтому за каждой трапезой, кроме завтраков, собиралась большая компания. В обедах участвовало человек десять, застолье затягивалось до половины пятого, за ужином – человек двенадцать-семнадцать, и он продолжался до утра.
Илона так организовала жизнь мужа, что его ничто не беспокоило из того, из-за чего он не хотел беспокоиться. Она заботилась, чтобы его дети приходили вовремя и не прерывали его работы; она отбирала ему только положительные отклики прессы и удачные фотографии, напечатанные в журналах и газетах; приглашались только те люди, которые ему были приятны. Его работа была его жизнью, и ничто не должно было огорчать или отвлекать его, вторгаться в его дела или раздражать его. Он писал постоянно, переходя от одного романа к другому, подобно наркоману, который не может оторваться от наркотика. С 1935 года по 1938-й он выпускал каждый год по роману, и каждый приносил ему еще больший успех, делая его богатым человеком. Его работа была его крепостью, скрывающей его от нежданных визитов, а его жена и друзья понимали, что самым важным для него были те слова, которые Хендрикс записывал на бумаге.
4
Мода, хотя и с трудом переносившая всемирную Депрессию, все же продолжала существовать. Более того, мода, как всегда, менялась. Свободные силуэты с заниженной талией двадцатых годов к середине тридцатых постепенно видоизменялись, приближаясь к тонкому облегающему силуэту. В середине же тридцатых годов в моде произошла настоящая революция, Николь ее и возглавила, – она всегда была сторонницей недорогих и простых в обращении тканей: хлопка и рэйона. Эти ткани использовались в ее самых элегантных моделях. Мода перестала быть привилегией очень богатых людей, обладавших свободным временем. Стали терять свое значение и свою прелесть маленькие примерочные, скромные закройщицы, салоны и манекенщицы, три примерки перестали быть необходимостью, элегантная отделка модели стала терять свою важность. На смену всему этому пришла общедоступная мода, мода для миллионов – ее продвигала мощная промышленность, ее рекламировали многочисленные журналы мод. В тридцатые годы мода, благодаря Николь, стала демократичной и удобной.
Духи «Николь» приобрели огромную славу. Продажа только этих духов помогла «Дому Редон» пережить самые тяжелые годы Депрессии. Многие женщины, которые не могли позволить себе нового платья, приобретали все же флакон духов, и их продажа в годы Депрессии побила все рекорды. Настойчивость Николь в рекламировании своих духов не только во Франции, но и за рубежом возмещалась сторицей. Везде интересовались этими духами, привлеченные красивым флаконом, легко произносимым названием и современным, абстрактным запахом. В середине тридцатых годов компания, которой Николь владела вместе с Лео Северином, имела в штате больше химиков, дизайнеров и покупала больше натуральных эссенций, чем любая другая компания в мире.
