Маурин Ли - Под сенью каштанов
— Тебе не кажется, что пора хотя бы просто показаться в больнице и предупредить их, чтобы они ожидали тебя? — как-то поздно вечером сказала Броуди, приводя в порядок кухню. В последнее время ей все труднее становилось сохранять терпение в разговоре с дочерью, и она была твердо убеждена в том, что Мэйзи отказывается идти к врачу из чистого упрямства. Броуди от всего сердца желала, чтобы дочь уехала наконец к своему драгоценному папаше, о котором была столь высокого мнения, и пусть уже он беспокоится о том, что схватки могут начаться посреди ночи, и старается вовремя довезти ее до роддома.
— Неужели ты всерьез полагаешь, что медсестры в роддоме упадут в обморок, если к ним неожиданно заявится женщина, ожидающая ребенка? — осведомилась Мэйзи, презрительно скривив губы. Ее было не узнать, она выглядела гораздо лучше, чем тогда, когда Карен Грант привезла ее из Лондона, и вновь стала похожа на себя прежнюю, если не считать живота. — В этом ведь заключается суть их существования и работы — принимать роды. А женщина может поступить к ним откуда угодно. Может, она приехала сюда в отпуск или в гости к подруге, а зарегистрирована совсем в другой поликлинике. Они ведь не выгонят ее, а? Вот и меня они примут как миленькие, никуда не денутся.
Впрочем, не слова стали последней каплей, а именно вот эти презрительно поджатые губы. Броуди не стала вновь напоминать дочери о кровяном давлении, как неоднократно делала в прошлом, которое может повыситься и которое следует регулярно измерять на протяжении всей беременности. Не стала она говорить и о том, что нужно сдать кровь на анализы, дабы убедиться, что в ней содержится достаточное количество железа и всего прочего, а также о том, что ребенок может лежать в неправильном положении. Вместо этого она с размаху швырнула в стену заварочный чайник, который держала в руках, отчего тот разлетелся на тысячу осколков, среди которых обнаружились три пакетика с чаем.
— Черт бы тебя побрал, Мэйзи! — заорала Броуди. — Ты ведешь себя как последняя дура. Ты меня достала. Когда тебе придет время рожать, в эту проклятую больницу можешь добираться сама, как хочешь. И не надейся, что я повезу тебя туда, а потом стану объяснять врачам, почему ты ни разу не соизволила побывать у них, хотя и живешь всего в нескольких милях от больницы. Потому что они сочтут меня безответственной и бестолковой матерью! Меня, а не тебя.
— И это все, что тебя беспокоит? — Губы Мэйзи вновь сложились в презрительную улыбку. — То, что люди, которых ты раньше никогда не видела и которых больше никогда не увидишь, сочтут тебя безответственной?
Броуди подхватила с пола чайные пакетики, решив запустить ими в свою невозможную доченьку, но потом передумала и швырнула их в мусорное ведро.
— Нет, Мэйзи, — холодно процедила она, — меня беспокоит совсем не это. Я волнуюсь из-за того, что у моего первого внука могут возникнуть трудности с появлением на свет и он даже может получить необратимые повреждения. Ты спросишь у меня почему? Да потому, что ты дьявольски тупа и самоуверенна, а еще потому, что тебе на это наплевать. — Она достала из-под раковины веник и совок и принялась сметать в кучу осколки чайника. К счастью, воды в нем почти не было, так что луж на полу не осталось.
Когда она подняла голову, Мэйзи куда-то исчезла. Броуди поставила чайник на огонь. Чай, чай, ей срочно нужно выпить чашечку чаю, чтобы успокоиться. В шкафу отыскался еще один заварочный чайник, на этот раз металлический. По крайней мере, этот хотя бы не разобьется, если ей придет блажь вновь швырнуть его о стену.
— Ну ладно, — прозвучал голос дочери. — Завтра утром ты можешь отвезти меня в поликлинику.
— Вот спасибо, — язвительно ответила Броуди. — Нет, в самом деле, большое тебе спасибо. — До недавнего времени она чувствовала к дочери лишь симпатию, но теперь была уже по горло сыта этими хождениями вокруг да около, когда ей приходилось из кожи вон лезть, стараясь угодить Мэйзи только потому, что она ждет ребенка, а та в ответ лишь хамила ей и обливала презрением. А ведь наверняка нашлись бы родители, которые и на порог не пустили бы блудную дочь после таких-то приключений, но Мэйзи, похоже, не испытывала ни малейшей благодарности за то, что ее приняли обратно, ни словом, ни жестом не упрекнув в безобразном поведении.
«Она сама виновата в том, что с ней случилось! — неоднократно заявлял Колин. — Она подвела и предала нас». — И хотя Броуди была не согласна с мужем, теперь она жалела о том, что хорошенько не отчитала Мэйзи.
— Пожалуй, теперь нам обоим станет легче, — сказала она себе. Броуди ничуть не жалела о том, что вышла из себя, и надеялась, что Мэйзи станет относиться к ней лучше после вспышки родительского гнева, свидетельницей которого стала.
Приготовив чай, Броуди заглянула к себе в комнату: дочь лежала на кровати и спала или, по крайней мере, делала вид, что спит. Женщина потихоньку прикрыла за собой дверь. В саду было довольно прохладно — даже Ванесса уже давно вернулась к себе, поэтому Броуди предпочла устроиться в «гнездышке». Ее до сих пор трясло — она нечасто выходила из себя и с радостью поговорила бы с кем-нибудь, чтобы излить душу. Посему она облегченно вздохнула, когда входная дверь отворилась и в комнату вошла Диана.
— Привет, — окликнула ее Броуди.
— О, здравствуйте, — отозвалась Диана, просовывая голову в дверь. — А я еще удивилась, кто это включил свет.
— Где ты была?
— Ходила вместе с Лео в кино на «Идентификацию Борна». Классный фильм! Да и вообще мне очень нравится Мэтт Дэймон.
— Если хочешь выпить чашечку чаю, то чайник закипел совсем недавно, — предложила Броуди, надеясь на продолжение разговора. — А в холодильнике лежат шоколадные бисквиты.
— Просто отлично! Пойду переоденусь и через секунду вернусь. А вы составите мне компанию? Я имею в виду, налить вам еще чашечку?
— Спасибо, но я пока и эту еще не допила.
Диана вернулась с кружкой в руках и двумя шоколадными бисквитами на тарелке. Поставив их на столик, она с утомленным вздохом повалилась на стул.
— В субботу я скажу бедному Лео, что не хочу больше встречаться с ним, и верну ему кольцо, — мрачно объявила она. — Он все время настаивает на том, что мы должны пожениться, но это было бы нечестно.
— По отношению к кому — к тебе или к нему? — осведомилась Броуди. Это была как раз та тема, разговор на которую мог помочь ей отвлечься от собственных проблем.
— О, к нему, конечно. Бедняжка! Я имею в виду, что не люблю его. Это же ужасно! — Девушка выглядела расстроенной до слез. — Если я брошу его, он ведь оправится и переживет это, не так ли? — с тревогой спросила она.
