Наталия Терентьева - Бедный Бобик
На площадке почти никого не было. С утра обещали метель, и многие не решились поехать в лес с детьми.
Даня полез на самую высокую лесенку и ловко спустился вниз по перекрученной штанге. Алена заметила, как он посматривает на Дениса. Но тот молчал.
– Молодец, сынок, – похвалила Алена. – Решился наконец, да?
– Это совсем не трудно! – Даня постарался выговорить «р».
Алена улыбнулась:
– Здорово у тебя сегодня «р» получается!
– Да! – подхватил Денис и неуверенно взглянул на Алену. – Алена, я… Ты ведь скажешь Даниле, что я его отец?
Алена помолчала, глядя, как мальчик снова лезет вверх по широкой вертикальной лестнице.
– Осторожно, хорошо? – крикнула она Дане. – В перчатках руки не скользят?
– Нет, мам!
– Алена…
– Денис, я пока ничего не знаю. Я не готова, прости. Это все так неожиданно. Тебя нет уже давно, слишком давно.
– Как ты можешь так говорить? Я есть.
– Тебя нет в моей жизни.
Денис кивнул:
– Я понимаю. – И через паузу спросил: – Алена, а… ты… одна? Ну, в смысле… Я хотел сказать… то есть… Это я ту корзину цветов тебе принес…
Алена взглянула на Дениса, у которого на морозе сильно покраснели нос и щеки, и улыбнулась:
– Ты одет совсем не для прогулки.
– У меня шапка… теплая, – улыбнулся Денис плохо слушающимися губами.
– А у нас, видишь, вся одежда, как на Аляске. Я стараюсь гулять с Даней как можно больше.
– Я… – Денис чуть было не сказал, что тоже все время гулял с Маргошей, пока она была маленькой. Оксанка работала, а он много времени проводил с дочкой.
Алена словно услышала его мысли:
– А как твоя дочка?
– Алена, ты же знаешь, что она не моя.
Алена покачала головой:
– Раньше ты так не говорил.
– Да нет, я ее очень люблю, но просто… Это совсем другое. Вот я смотрю на него и вижу себя. Еще там в парке увидел. И потом, когда умирал… Видел тебя и Даню, но это был как будто я, маленький, и вы со мной прощались.
Алена потерла покрасневший нос.
– Холодновато. Да, мне было очень… страшно, когда в больнице сказали, что ты умер. Я даже не представляла себе, что это будет для меня такой удар.
– Правда? – с надеждой спросил Денис.
– Правда. Но…
– Но это ничего не значит, да? – невесело засмеялся Денис.
– Мам! – крикнул Даня. – Что ты там стоишь? Иди тоже скатись с горки!
– Я скачусь с тобой! Даня! Я скачусь! – ответил вместо Алены Денис. – Можно? – оглянулся он на нее.
– Скатиться можно. Говорить Дане пока ничего не нужно.
– Я понял.
Денис не очень ловко залез вместе с Даней по большой лестнице и несколько раз скатился вниз по деревянной горке.
Алена стояла и смотрела на них. Нет, это невозможно. Невозможно сказать Дане. И невозможно не сказать. Но не сейчас. Сказать это нужно без Дениса. Нет, пока вообще непонятно, как быть.
Денис, довольный, раскрасневшийся, вернулся к Алене.
– Ты не замерз? – крикнула Алена Дане. – Скатывайся и пошли прогуляемся, а то мне холодновато стоять.
– Так ты катайся, мам! Я ж говорю – иди ко мне!
– Хорошо, – кивнула Алена и посмотрела на Дениса. – Ты что-то хочешь спросить?
– Откуда ты знаешь? – удивился Денис. – А, ну да, ты же всегда знала все еще до того, как я начинал говорить…
– И тебя это раздражало, – улыбнулась Алена.
– Нет! Нет. Просто… Да, я хотел спросить… Ты больше не поешь в церкви?
– Нет. В школе преподаю, открыли вокальное отделение для детей. Раньше-то я вела сольфеджио. А теперь вот учу девочек петь. Но ты не об этом хотел спросить.
– Да… Я тут диск твой купил…
– Ты, наверно, хочешь спросить о том, как это я вдруг попала на эстраду? – Алена снова улыбнулась, видя замешательство Дениса.
– Я ж говорю – ты всегда знала, о чем я думаю.
– Просто это многих удивило. А ничего необычного. У меня был жених, мой преподаватель.
– Жени-их… – Денис отвернулся.
– Замуж я за него не пошла, – спокойно продолжила Алена, – но зато он помог мне записать песни. Собственно, сам и музыку к нескольким сочинил. Хороший добрый человек, очень талантливый.
Денис слегка прикоснулся к рукаву ее куртки:
– А… сколько ему лет? То есть…
Алена засмеялась:
– Много. Ты привык, что я кроме тебя никого не видела и знать не хотела. Жених – в том смысле, что он сделал мне предложение, когда я была беременная и поняла, что ты не хочешь на мне жениться и ребенок тебе не нужен.
Денис покачал головой:
– Ты правда изменилась. Как ты легко это выговариваешь!
– Просто я все это уже пережила, Денис. И твое предательство, и все твои самые последние слова. И… и… всё вообще. Даже смерть твою пережила. А оно вот, видишь, как вышло.
– Прости меня. Алена…
Она молчала, глядя на шустрого Даню, весело переговаривавшегося с каким-то мальчиком. Денис осторожно провел по ее рукаву. Алена чуть отступила в сторону.
– Не знаю пока, Денис.
– Пожалуйста, если сможешь, когда-нибудь прости.
Алена пожала плечами.
– Если бы это зависело от нашего желания, Денис. Прощает душа, а ей не прикажешь. Ты же знаешь.
– Да лучше бы я умер, правда! – с досадой проговорил Денис.
– Не говори так! Пока мы здесь, все можно исправить. Все или… или многое. Даня! – Алена махнула сыну. – Давай еще два раза скатывайся, и пойдем!
– Мам, я сейчас! – И мальчик полез на веревочную лестницу.
– Я хотел к тебе подойти после концерта, но… с тобой кто-то вышел… Провожал тебя до машины…
– Выходил, провожал, – спокойно кивнула Алена.
– Это был Федосеев?
– Нет.
– А скажи мне, у тебя с этим Федосеевым – что?
– Федосеев… – Алена улыбнулась и закрыла варежкой замерзший нос. – Даня! Все! Закругляйся! Федосеев, – она повернулась к напряженно смотревшему на нее Денису, – моложе меня на четыре с половиной года. Почти на пять.
– Ясно. И что? Алена… Я не зря к вам пришел, Алена?
Алена помолчала, наблюдая, как Данила отчаянно раскачивается на веревочной лестнице.
– Мам! Сейчас два раза раскачаюсь и пойдем, да!
– Да! А чуть потише нельзя качаться, а? – Она перевела взгляд на Дениса. – Ты пришел не зря. Ты же рад, что у тебя родился такой чудесный, красивый и умный сын, правда? Ведь у тебя нет других детей? По-прежнему?
– Нет, – с трудом ответил Денис. – И… и у меня тоже в детстве все карандаши лежали аккуратно… и книжки… Я, наверно, не рассказывал об этом. И ботинки я ровно ставлю… до сих пор… А… ты… ты рада, что я пришел?
Алена поддела ногой тонкий кусок льда и снова улыбнулась.
– Не знаю, Денис. Я рада, что ты жив. Искренне рада. Потому что я с тобой уже простилась.
– Вот, я пришел…
– Я рада, что ты жив, – повторила Алена.
Данила соскочил с лестницы и подбежал к ним.
