Дженет Таннер - Дитя каприза
Он положил руку на плечико Полы, подавляя в себе желание прижать ее изо всех сил к себе и покрыть поцелуями.
– Хорошо, дорогая. Будь по-твоему. Если ты согласишься немного опоздать на вечеринку.
Пола улыбнулась. Казалось, взошло солнышко, как это бывало всякий раз, когда она добивалась своего.
– Это называется эффектным выходом на сцену, Хьюго, – поддразнивая, сказала она.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Одевшись, чтобы идти на вечеринку, Пола зашла в детскую, чтобы пожелать Гарриет спокойной ночи.
Малышка с влажными после ванны волосами и порозовевшим личиком уже лежала в постели, но еще не спала. Пола присела на краешек кровати, притянув к себе дочку так, что ее головка прижалась к зеленому шелку платья, задрапированного на небольшой груди Полы в виде тоги, так что оставалось открытым одно плечо.
– Хорошо пахнет! – пробормотала Гарриет, сморщив от удовольствия носик.
Пола улыбнулась. Близость упругого маленького тельца вызвала у нее прилив материнского чувства, хотя она знала, что это чувство вряд ли возникло бы, не будь у нее уверенности, что она сможет передать Гарриет няне, как только у нее изменится настроение.
– Мамочка идет на вечеринку. Тебе нравится мое платье?
– Красивое! – одобрила Гарриет, прижимаясь к ней покрепче.
Пола вдруг испугалась, что Гарриет может обслюнявить платье или оставить на нем пятна от пальцев.
– Тебе пора спать, Гарриет, – сказала она, высвобождаясь из детских ручонок. – Мамочке нужно идти. – Она всегда говорила, как англичане, «мамочка», а не как американцы – «мама».
Гарриет не желала ее отпускать, но тут решительно вмешалась няня.
– Ну же, Гарриет, будь послушной девочкой, отпусти маму.
– Нет! – завопила Гарриет.
– Да! – твердо сказала няня.
Пола едва поборола в себе кошмарный страх: ей показалось, что она попалась в ловушку из толстеньких ручек и липких пухлых губок. Она поспешно направилась к выходу из детской.
– Не очень-то полезно возбуждать ее в такой час, – неодобрительно сказала няня, провожая Полу до двери. – В это время она должна быть в постели. Большинство детей ее возраста сейчас уже спят.
– Но она ведь не большинство детей, не так ли? – сказала Пола.
Когда она закрывала за собой дверь, ей показалось, что она услышала, как няня проворчала: «Какая же вы мать, госпожа Варна! Приходите сюда, когда вам захочется покрасоваться, и только беспокоите ребенка».
Пола похолодела. За последнее время она не слышала, чтобы люди шептались за ее спиной, и думала, что, возможно, это совсем прекратилось. А теперь вот эти слова няни. Пола резко распахнула дверь, ожидая застигнуть прислугу врасплох, когда та, притаившись за дверью, злобно шепчет ей вслед, но, к своему удивлению, увидела, как няня возится у кроватки Гарриет, поудобнее укладывая ребенка.
«Какова хитрюга, – подумала Пола, – она, должно быть, молнией бросилась от двери. Наверное, догадалась, что я услышала ее слова».
Почувствовав себя весьма неуютно, она спустилась по лестнице вниз, чтобы подождать там Хьюго. Войдя в зимний сад, она остановилась, как вкопанная, увидев на фоне застекленной двери силуэт высокого мужчины в смокинге.
– Грег! – воскликнула она чуть охрипшим от волнения и неожиданности голосом. – Что ты здесь делаешь?
Он повернулся, глядя на нее своей ленивой улыбкой.
– Извини, что напугал тебя, Пола. Меня впустила служанка Я зашел, чтобы предложить вам поехать на вечеринку вместе.
Она вдруг потеряла дар речи. Как это ему удается проделывать с ней такое – одним своим присутствием он превращает ее из уверенной в себе женщины в застенчивого подростка!
– Наверное, тебе одиноко, ведь твоя подружка уехала в Париж? – не подумав сказала Пола и тут же пожалела о сказанном.
– Я бываю одинок, только если сам захочу этого, – сказал Грег, насмешливо поглядывая на нее. – Мне показалось, что ты, возможно, будешь рада меня видеть.
– Да, да, конечно. Но мы с Хьюго задержимся. Он обедает у своей матери… у нее сегодня день рождения.
– Я знаю. Я заходил сегодня к Хьюго в салон. Его улыбка приводила Полу в замешательство.
– Понятно. В таком случае, зачем?.. – она замолчала и покраснела, потому что уже поняла, зачем он пришел.
– Я пришел, чтобы увидеться с тобой, Пола. Мне почти никогда не удается побыть с тобой наедине.
У нее подгибались колени. Она дрожала. Он, конечно, не раз и раньше играл в эти игры, но они еще никогда не оставались с глазу на глаз в доме, где не было никого, кроме служанки, няни да ребенка. Грег знал, что не застанет Хьюго, – он только что сам признался в этом. Может быть, на этот раз…
– Не хочешь ли чего-нибудь выпить? – спросила она охрипшим от волнения голосом, надеясь лишь на то, что он не заметит, как она нервничает, как дрожит от страха и возбуждения.
– Выпить? Пожалуй, почему бы не выпить. С удовольствием.
Он провожал ее взглядом, пока она пересекала комнату, направляясь к бару. Пола вдруг испугалась, что не сможет наполнить стаканы, не расплескав напиток.
– Налей себе сам. А мне сделай джин с тоником.
Наблюдая, как Грег наполняет стаканы, она подумала, что он великолепно выглядит в смокинге. Пола сделала несколько торопливых глотков, крепко сжимая стакан в руках, словно боясь уронить.
– Ты сегодня чудесно выглядишь, Пола, – сказал он, остановив на ней оценивающий, проникающий в душу и дразнящий взгляд. – Правда, ты всегда выглядишь прекрасно. Кажется, я уже говорил, что считаю тебя самой обворожительной женщиной?
– Грег… – она умолкла, совершенно лишившись дара речи.
– Самой обворожительной! – повторит он. Поставив стакан на широкую каминную доску, он улыбнулся ей ленивой завораживающей улыбкой. – Подойди ко мне, Пола, – сказал он.
Какое-то мгновение она стояла не двигаясь, глядя ему в глаза, не в силах поверить, что она не ослышалась. У нее перехватило дыхание; ей казалось, что она вот-вот потеряет сознание.
Не раз в своих мечтах Пола представляла себе этот момент и мысленно проигрывала его; сколько раз она пыталась представить себе чудесное прикосновение его губ к своим – не краткое, как раньше, а долгий, страстный поцелуй, символизирующий обладание; как чудесно ощущать своими руками и всем телом каждую часть его тела и всецело принадлежать ему.
В тайниках души Пола лелеяла эту мечту, сжилась с ней, и теперь, когда мечта могла стать реальностью, она вдруг испугалась, что Грег окажется другим.
Она медлила, застыв на месте, а его улыбка стала еще шире, и глаза приказывали ей еще повелительнее, чем слова: «Подойди ко мне, Пола».
И она почувствовала, как ноги сами несут ее к нему, словно он управляет ею, как марионеткой, дергая за веревочки.
