Линда Дэвис - В погоне за миражом
— Одних сожалений мало, мисс Дженкс. В чем причина вашего долгого отсутствия?
— Для вас это не имеет значения.
— И все же я хотел бы узнать. Уж больно интересный это момент. Даже «Уорлд» так считает.
Хелен расхохоталась.
— Я сказал что-нибудь смешное?
Она вспомнила кипевшую от пуль воду реки.
— Люди всегда упускают главное.
— А что же здесь главное?
— Почему бы вам не спросить в редакции «Уорлд»?
— Вы позволите мне сделать один звонок?
— Пожалуйста.
Фрейн достал из кармана мобильный телефон.
— Эвангелин? Соедините меня с Джеймсом, срочно. Джеймс? Я сижу в квартире Хелен Дженкс. Ты просил позвонить, как только я найду ее. Может, хочешь сам с ней поговорить? — Он повернулся к Хелен. — Вы не возражаете?
Хелен покачала головой.
Саваж прибыл минут через сорок. Рядом с хмурым и элегантным исполнительным директором босоногая Хелен в стареньких джинсах и выцветшей футболке напоминала гордую и воинственную амазонку. Проходя через гостиную, Саваж взглядом знатока окинул лежавшие на полу персидские ковры.
— Они великолепны. Жалко наступать.
— На тебя это не похоже, — сказала Хелен, с улыбкой пожимая его руку.
На какую-то долю секунды лицо Саважа застыло, но губы мгновенно растянулись в улыбке.
— Не слишком ли много ты себе позволяешь? — заметил он.
— В своем-то доме?
— Гм… — Саваж повернулся к Фрейну. — Спасибо, Майкл.
Тот поднялся.
— В таком случае до встречи в офисе.
Хелен проводила его до двери и, вернувшись в гостиную, опустилась в кресло.
— Что у тебя с лицом?
— Кот поцарапал.
— Мы выяснили, что оценка опционов была чистой воды фальсификацией.
Ожидать такого было трудно. Лицо Хелен просветлело.
— Объясни мне, Хел, что происходит?
— Разденься.
— Что?
— Ты слышал. Пиджак, жилетку, рубашку, брюки…
— Хелен, сейчас не время и не место. Ты знаешь, я всегда рад…
Она не дала ему закончить.
— Господи, Джеймс! Ты подумал о сексе? Хочешь, чтобы я говорила, хочешь узнать, что происходит?
— Ну да.
— Раздевайся. У тебя может быть какой-нибудь «жучок».
— Уверяю тебя, никаких микрофонов или диктофонов!
— Не смеши.
Поднявшись с кушетки, Саваж сбросил пиджак и начал расшнуровывать черные туфли.
— Если ты так настаиваешь…
— Настаиваю.
Она подняла с пола туфли. Отличная кожа, «Лобб, Сент-Джеймс-стрит».
— Ручной работы?
Держа в руке темно-синий носок, Саваж смерил Хелен убийственным взглядом, снял второй носок. Следующим на пол упал галстук. Золотые запонки — на столик, рубашку — на спинку кушетки.
Хелен молча наблюдала за процессом. Исполнительный директор расстегнул брюки, снял их и аккуратно положил на пиджак, оставшись в сине-белых боксерских трусах.
— Ты удовлетворена?
— М-м… Я думала, что нижнее белье у тебя должно быть из шелка. Трусы тоже можешь снять.
— Не делай из меня посмешище.
— Кто знает, что ты под ними скрываешь?
— Неужели этот спектакль доставляет тебе удовольствие?
— Еще какое! Снимай!
Саваж подчинился и сделал неожиданно изящный для его фигуры пируэт.
— Не так уж это и трудно, а, Джеймс?
— Опасную ты затеяла игру, Дженкс.
— Для нее-то ты и нанял меня.
— Согласен. А теперь, из духа товарищества, тебе, видимо, нужно сделать то же. Ведь я не знаю твоих секретов.
— Отличный выпад, Джеймс. Будем считать, что ты чист. Одевайся.
Когда он завязывал шнурки, Хелен сунула ноги в кроссовки.
— Куда ты хочешь меня пригласить?
— На прогулку.
Они дошли до Кенсингтон-гарденс[25] и уселись на скамью.
— Что же вы выяснили? — спросила Хелен.
— Виртуозные манипуляции ценами на опционы. По нашим Подсчетам, убытки составили около пятидесяти миллионов. Тридцать процентов суммы — упущенная прибыль, двадцать — прямые потери. В принципе, для Голдстайна это не так много. Но замаскировано все было профессионально. На каждой учетной карточке стоит твоя подпись.
— Других фактов у тебя нет?
— Только предположения.
— Считаешь, что это сделала я?
— Во всяком случае, ты исчезла.
— А теперь ты горишь желанием узнать правду.
— Да.
Хелен рассмеялась:
— Ты либо не поверишь мне, либо попытаешься сделать меня соучастницей.
— Прежде всего я хочу выслушать тебя.
— Ты не услышишь той правды, которую ждешь. К тому, что я могу рассказать, твой разум просто не готов.
— Испытай меня.
— Боюсь, ты пожалеешь о своей просьбе.
Говорила Хелен не менее получаса. Саваж слушал, упершись локтями в колени и потирая пальцами виски. Когда она закончила рассказ, исполнительный директор с шумом выдохнул.
— Значит, двадцать пять миллионов находятся сейчас в АЗС, что-то около пяти — у Рэнкина с Уоллесом, а оставшиеся двадцать — в руках высокого покровителя перуанской наркомафии.
— Примерно так, — подтвердила Хелен. — И если из твоих уст услышат подобную историю, все решат, что ты сошел с ума. Имей в виду, я не стану подтверждать ни единого слова.
— О Боже! А что стало с полутора миллионами, которые лежали в Альпийском банке?
— При чем здесь Альпийский банк?
Саваж изучающе посмотрел на Хелен, в глазах ее светилось искреннее недоумение.
— М-да. Абсурд какой-то.
— Я предупреждала, что ты пожалеешь. Мои приключения в Перу — вопрос отдельный, а вот скандал в секторе трейдеров не должен вызывать у тебя никакого удивления. Чего ты ждал, Джеймс? На этаже собрались люди с исключительными мозгами и непомерным честолюбием. Ты выпускаешь их на рынок с одной целью: обострить конкурентную борьбу. Их задача — самыми изобретательными и беспощадными способами зарабатывать для банка деньги. Когда им это удается, то руководство превозносит их таланты и гений до небес, они начинают считать себя богами. Ничего удивительного в том, что однажды кому-то в голову приходит мысль обратить свои способности не на пользу Голдстайна, а на свою собственную. Но у тебя есть возможность спасти репутацию банка и собственную карьеру.
— И между прочим, твою голову.
— Ты думаешь, после всего случившегося меня волнует моя голова? Я не боюсь ни комиссии по злоупотреблениям, ни прессы. Я ни в чем не виновна, а писаки трепали мое доброе имя, так чего мне бояться сейчас, когда я стала виноватой? — Хелен заглянула Джеймсу в глаза. — Виноватой в чем? В том, что украла у воров, чтобы спасти отца…
Саваж поднялся.
— Надеюсь, у нас все получится.
