Эстер Росмэн - Колыбельная для мужчин
– Нет. Просто поздняя деловая встреча.
– Уже почти полночь, – заметила она, презирая себя за непроизвольный просяще-протестующий тон.
– Знаю.
Закрыв глаза, Николь постаралась собраться с силами. Она отложила расческу и спокойно проговорила:
– Думаю, Джейсон, мне надо развестись с тобой и покончить с этим раз и навсегда. Тогда, по крайней мере, тебе не придется мне лгать.
– Я не…
Она жестом руки остановила его и открыла глаза.
– Пожалуйста, не надо. Уважай меня хотя бы настолько, ладно?
Взглянув на него, она увидела на губах мужа ту бесцветную, несколько натянутую улыбку, которую за все эти годы научилась ненавидеть, – улыбку, которую, казалось, он приберегал специально для нее.
– К чему так кипятиться, дорогая, – сказал он, и ее передернуло от этого вроде бы ласкового обращения.
Как же они отдалились друг от друга за все эти годы! Вряд ли осталась надежда, что когда-нибудь им удастся сойтись вновь.
– Кипячусь не я, а твоя любовница, – внешне спокойно возразила она, хотя внутри у нее все клокотало. Несмотря на то что она давно уже перестала его любить, до сих пор его ложь ранила ее.
По крайней мере у него достало еще достоинства побледнеть при ее словах.
– Эта Ким, она позвонила сюда. Маленькая блондинка с чересчур длинными ногами и без грудей. – Николь наложила на лицо слой увлажняющего крема, тайно надеясь хотя бы немного замедлить появление морщинок, наносимых на кожу неумолимым временем. – Неужели ты думаешь, что я ни о чем не догадывалась?
Он немного надулся, как часто делал, когда, занимаясь юридической практикой, ему приходилось иметь дело с каким-либо особенно несговорчивым свидетелем.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Перестань, Джейсон. – Она сняла избыток крема. – Я не так уж глупа, хотя ты, возможно, и считаешь по-другому. И знаю, что там творится вокруг этой Лонды. Ты ведь испугался, верно? – Она откинула свои светлые волосы за плечи и сняла серьги из сапфиров и бриллиантов, сверкнувших в мягком свете ламп, освещавших спальню. Николь выбирала их сама, хотя заплатил Джейсон. Это был подарок к пятилетию их свадьбы… или это было шестилетие? – Новая маленькая Лонда, она что, может оказаться твоей сестрой?
– Не думаю.
Иногда, когда боль немного стихала и ей удавалось посмотреть на него как бы со стороны, было даже забавно наблюдать за тем, как он лжет. Он делал это очень хорошо, с таким изяществом и такой… убежденностью в собственных словах, будто действительно верил всему тому, что слетало с его тонких губ.
– Если бы это не было так серьезно, Закари не вился бы возле нее, – продолжала Николь. – Нельсон выглядит так, словно не в силах разгадать какую-то головоломку, Трейси еще хуже, чем обычно: страшно подумать, какую гадость она сейчас употребляет. И даже твоя мать, которая обычно ни во что не вмешивается, кажется, заинтересовалась семейными проблемами. Нет, вы обеспокоены, – заключила она, кладя драгоценности в обитую изнутри бархатом шкатулку и захлопывая ее. – Все вы очень обеспокоены.
– А ты нет? – Он подошел к ней и легко положил руки ей на горло. Глядя на него в зеркало и почувствовав, как он, хотя и очень слабо, сжал пальцы, Николь упрямо задрала подбородок. Джейсону не составило бы никакого труда задушить ее, но она не боялась. Ее многозначительный взгляд остановился на большой фотографии, висевшей над туалетным столиком.
С фотографии на нее смотрело смеющееся лицо их дочери Шелли, волосы которой развевались от дувшего в тот день с океана бриза. Шелли – вот то единственное, что объединяло их.
Джейсон проследил за взглядом жены, и хватка его пальцев ослабла.
Он никогда не сделал бы ничего такого, что могло бы отдалить его от дочери. Шелли для Джейсона была как Лонда для Уитта. Его сердце она держала в своих маленьких руках.
– Ты знаешь, что я вовсе не желаю нам никаких неприятностей, – тихо, хотя и с металлом в голосе, заявила Николь. – Это может повредить Шелли.
Самодовольная улыбка Джейсона дрогнула.
– Дети воспринимают все иначе.
– Ты уверен? – спросила она. – А как ты сам?
– Со мной все в порядке.
– Ой ли? Я так не думаю. И кроме того, у тебя есть братья и сестра…
Их взгляды снова скрестились в зеркале.
– На Заке все всегда заживает как на собаке. А остальные… откуда я могу знать? – Он отвернулся от нее и направился к двери.
– Я не потерплю публичного унижения, Джейсон. Если твоя подружка не боится испачкаться в грязи – ее дело, но это не должно коснуться ни меня, ни Шелли. Либо прекрати встречаться с этой потаскушкой, либо заставь ее держать язык за зубами – мне все равно. – Это было не совсем правдой, ее беспокоила мысль о том, что его внимание привлекла другая женщина, моложе ее. Но она была довольно опытна, чтобы понимать – Джейсону недостаточно просто жены. Ему нужно, чтобы его обожали, с ним носились, чтобы какая-нибудь темпераментная штучка согревала его постель и тешила мужское самолюбие.
Эта мысль причиняла ей боль, но она свыклась с ней. Из-за Шелли. И до тех пор, пока эти его маленькие шлюшки не привлекали общественного внимания. До сего момента Николь ни разу не приходилось особенно беспокоиться. Однако эта Ким начала действовать ей на нервы. Надо же было набраться нахальства – да нет, черт возьми, просто наглости, – чтобы звонить ей, жене Джейсона Денверса, и ставить условия.
Все переменилось с тех пор, как в городе появилась эта Адриа Нэш. И не в лучшую сторону.
Неожиданно раздался стук в дверь, и сердце у нее екнуло. Что на этот раз? На мгновение она даже подумала, не возомнила ли Ким о себе настолько, что осмелилась явиться сюда. Ей удалось выведать у Джейсона код замка на воротах, и вот она здесь, чтобы попробовать поссорить своего любовника с женой.
Шелли! Ее мысли обратились к дочери. Николь не могла позволить, чтобы Шелли встретилась с этой женщиной! Схватив лежащий в ногах кровати атласный халат, она сунула руки в рукава и, завязывая на ходу пояс, поспешила вниз, дабы предотвратить возможную встречу дочери с этой мерзавкой. Джейсон, который опередил ее на пару ступеней, открыл дверь и вместе с потоком холодного воздуха впустил внутрь своего брата.
В джинсах и куртке Закари совершенно не соответствовал атмосфере дома, в котором вырос. Он был полон какой-то темной и беспокойной энергии. Николь сразу поняла это по его порывистым движениям, по тому, как он оглядел комнату. Волосы у него отросли, и ему не мешало бы постричься, впрочем, как и побриться, – он как будто явился прямо с ранчо. И от него исходила такая природная сексуальность, что, опасаясь заметить в его горячих серых глазах манящие искорки, Николь постаралась не смотреть в них. Дабы избежать соблазна.
