Бывшая моего брата. Я ненавижу ее... (СИ) - Ройс Мэри
На улице еще темно, но я так хорошо ее вижу, словно от нее исходит какое-то внутреннее свечение.
Свет всегда любил ее.
Точно так же как и я любил видеть его в ней. Всегда. Он притягивал каждый сантиметр моего тела к ней. Даже когда ненависть занимала большую часть меня. Но теперь все иначе… я хочу другого. Я хочу впустить этот свет в себя. Впервые за многолетнее скитание в темноте я хочу покончить со всем вот так просто. Просто позволив этой девушке любить меня и показывать мне, как правильно делать это для нее.
Сейчас, спящая на моей груди, обнимающая меня руками и ногами, она выглядит прекрасно и одновременно уязвимо. На мгновение я задумываюсь: что было бы, если бы я не сдался своим чувствам и не последовал за ней в тот день на конференции? Какой была бы ее жизнь без меня? В чьей кровати она сейчас лежала бы? И кому дарила бы свое тепло?
В этот момент Алевтина шевелится и припечатывает коленом мне по утреннему стояку, словно опровергает доводы моей больной фантазии.
Сдавливаю челюсти и, прорычав глухое ругательство, качаю головой.
От одной только мысли, что на моем месте мог быть другой мужчина, у меня скручивает живот. Мне становится настолько тошно, что я отгоняю от себя это ревнивое дерьмо и, аккуратно приподняв Алевтину, перекладываю ее на подушку, чтобы как можно незаметней выскользнуть из постели. Не хочу ее разбудить. Но и лежать с адским утренним стояком рядом с ней выше моих сил. И, по всей видимости, опасно. Но когда я сжимаю поверх штанов свой болезненный стояк, еще не пришедший в себя после удара в пах, понимаю, что причина не только в особенностях мужской физиологии. Причина моего приподнятого настроения прямо сейчас потягивается в кровати, а после, повернувшись на другой бок, выпячивает свою соблазнительную задницу.
Воспоминания о том, как ее киска сжимала мой член, вызывают неконтролируемую волну жара. А следом и желание устроиться между ее бедер. Твою мать… Потребность разбудить Алевтину языком буквально гудит под кожей.
В каком-то отчаянии я растираю лицо ладонями в попытке заглушить разгорающийся голод и направляюсь в гардеробную. Уверен, мне еще аукнется то, что сегодня ночью я воспользовался ее уязвимым положением. Но я ничего не могу поделать с тем, как кровь вновь закипает в моих венах и лавиной устремляется в пах, когда Алевтина поворачивается на спину и, вытянув над головой руки, продолжает спать в позе, которая теперь отчетливо демонстрирует ее выступающие соски.
Надев свежую рубашку и брюки, возвращаюсь в спальню и, зажав под мышкой пиджак, на ходу застегиваю запонки. К картине на постели добавился обнаженный живот Алевтины. Судя по всему, от ее бесконечных ворочаний футболка задралась до критических пределов, будто ее хозяйка насмехается надо мной.
То, что я сейчас вижу в своей кровати, выглядит как влажная мечта Амедео Модильяни.
Прочистив горло, я разворачиваюсь и с напряжением в паху выхожу из комнаты. От греха подальше. Абсурд ситуации в том, что самый настоящий грех был именно в том, что я отказывался согрешить между ее ног.
Господи, блядь. Мне срочно нужна чашка кофе, иначе мой мозг весь день будет думать только о девушке, которую я оставил в своей постели.
Алевтина всегда была моей заразой. А сейчас она прогрессирует до неизлечимой стадии. Но проблема в том, что я не хочу избавлять себя от нее. Она может пустить корни в любой орган, который посчитает нужным. Я больше не попытаюсь вырвать ее и причинить боль одному из нас.
Больше нет.
Становится слишком очевидно, что Алевтина стала именно той женщиной, которая смогла поставить меня на колени.
Фигурально. Но этого достаточно, чтобы я хотел склонить оба колена, если того потребует ее удовольствие.
На часах шесть утра, а мои мысли по-прежнему балансируют между воспоминаниями о влажной киске и желанием развернуть машину и вернуться к ней. Черт возьми. Еще никогда воздержание не причиняло мне столько хлопот после. Стоит только представить, как ее миниатюрная попка терлась о мой член, выпрашивая хорошую порку, в паху вновь все напрягается. Все это вызывает во мне собственнический голод, и, судя по всему, я на грани одержимости. Иначе я не знаю, как объяснить боль в паху от желания бросить все к чертовой матери и вернуться домой, чтобы взять ее вновь. Кстати, мне стоит задаться вопросом, сколько нам можно будет трахаться, потому что моя одержимость не должна навредить ребенку.
Стук в дверь прерывает ход моих извращенных мыслей, и через мгновение Сусанна вплывает в мой кабинет с двумя стаканами кофе.
— Ты ужасно выглядишь.
Я выгибаю бровь, контролируя деловой шаг подруги, прежде чем произношу равнодушно:
— Жаль, что не могу сказать того же о тебе. Наш привычный обмен утренними любезностями.
Яркие губы Сусы растягивает дерзкая ухмылка. Она определенно знает о своей красоте и о том, как правильно ее носить. Шесть утра, а эта женщина выглядит так, что готова уничтожить головокружительными шпильками самую топовую модель из Викториа’с Сикрет.
Сусанна ставит передо мной стакан ароматного кофе и в своей раздражающей манере садится на край, пока еще моего стола.
Не желая ходить вокруг да около, я делаю так необходимый мне глоток кофе и задаю главный вопрос:
— Так как ты собираешься сообщить Алевтине свое предложение?
Сусанна поправляет очки в золотой оправе.
— Пока никак. Ей нужно дать еще время, Хаким. Девочка еще не сможет адекватно расценить наше предложение.
— Твое, — поправляю ее предупреждающим тоном, на что она лишь закатывает глаза.
— Ты серьезно собираешься работать на общественных началах?
Монотонно постукиваю пальцем по стаканчику с кофе.
— У меня много вариантов. Но я не буду вмешиваться в ваши дела и все усложнять.
— Одно твое присутствие в качестве нашего покровителя все усложнит.
— Вот поэтому Алевтина и не должна об этом знать.
— Но, если ты сразу расскажешь ей о своих благородных планах, а не будешь тайным инициатором бизнеса, никаких сложностей не будет.
— Это не обсуждается. Меня нет. Только ты и Алевтина в качестве твоего старшего партнера. Если я вмешаюсь открыто, она примет это как подачку. Но если ты предложишь ей работу на равных, то покажешь важность Алевтины. Именно поэтому моего прямого участия не будет. Но начальный капитал я вам обеспечу.
Сусанна раздраженно ставит свой стакан на стол и, опершись на ладонь, подается ко мне.
— Твоя супергеройская скрытность будет обнародована при первой же проверке документов, и зная Алевтину, скажу тебе: она отлично разбирается в таких мелочах.
Непринужденно откидываюсь на спинку стула, хотя внутри у меня иная картина. Но Сусанне не обязательно знать, что ей так легко удается вывести меня из себя.
— Пока Алевтина беременна, ей будет не до проверок, а когда она родит и полноценно выйдет на работу, я уже найду способ справиться с ее недовольством.
Сусанна выпрямляется на моем столе и, сложив на груди руки, бросает в стиле ведьмовской провокации:
— Мне любопытно посмотреть, как далеко ты зайдешь в своем идеальном плане, — заканчивает саркастичным тоном и скрещивает ноги с элегантностью первой леди.
— А мне любопытно, как ты будешь конкурировать с Гапоновым. — Я салютую ей стаканом кофе и делаю победный глоток.
Сусанна театрально вздыхает, делая вид, что эта тема невыносимо скучна для нее.
— Хаким, мы с Гапоновым конкурируем всю жизнь. Это то, что делает нас нами.
После этих слов Сусанна берет свой стакан и салютует мне в ответ.
Ухмыляюсь ее королевский уверенности. Алевтине будет чему поучиться у этой женщины. Надеюсь, я не пожалею о задуманном.
***
Домой я возвращаюсь только под вечер. Дел было по горло, но я хотел все закончить сегодня. Наверное, поэтому в какой-то момент совершенно потерял счет времени. Периодически я брал телефон, чтобы позвонить Алевтине, но каждый раз останавливал себя. Почему? Не хотел проявить какое-либо давление.
