Вера Кауи - Порок и добродетель (Звонок из преисподней)
– Да, но не с твоей стороны.
– Хорошо. С чего мне начать?
– Где все кончилось. С Парижа. Не могла бы ты рассказать мне, что именно говорила тебе мать, включая первый разговор?
Джулия еще раз повторила рассказ. Он слушал молча, но она видела, что, когда он погасил в пепельнице сигарету, сделал это с такой силой, что от сигареты остались клочья.
– Спасибо, – без всякого выражения проговорил он, когда она замолчала.
Затем поднял на нее глаза. Его взгляд заставил ее вздрогнуть.
– Прости меня, Джулия. Я заслужил то, что случилось со мной. Ты же пострадала безвинно.
И снова боль и честность в его глазах побудили Джулию сказать:
– Тут и я не без вины. Меня предупреждали насчет твоей матери с самого начала.
– Мне надо было прислушаться к тебе. Салли Армбрустер, так?
– Да. В то воскресенье, когда она пригласила нас выпить. Она предупредила, что твоя мать не смирится ни с одной женщиной, если та попытается забрать тебя у нее. Мне казалось, она просто ревнует, она все еще тебя любила, это чувствовалось. И ненавидела тебя за то, что ты ее не любишь. Так или иначе, я решила, она просто хотела сказать мне гадость. Но потом… – Джулии стало грустно, столько шансов упущено. – Если бы ты мне сказал.
– Что? Что я эмоционально полностью подчинен своей матери? – Он выпил виски одним глотком. – Не забывай, я воспитывался в неколебимой вере в нее.
– Которую теперь потерял?
– Вместе со всем остальным. Не подумай, что я стараюсь найти замену. Не надо. Как можно кому-то поверить, если не веришь самому себе? Но мне хотелось бы объяснить тебе, если ты позволишь, как я обрел эту веру.
Она нерешительно заметила:
– Мне кажется, я уже знаю… теперь.
Со вновь обретенным умением понимать то, что происходит в ее душе, он прочитал правду в глазах и голосе Джулии и спросил:
– Дженни?
– Да. – Она еще поколебалась. – Насчет Дженни…
– У тебя есть полное право прятать ее от меня. Зная мою мать… Но лучше расскажи, как она помогла тебе понять меня.
– Я стала матерью. У меня своей, считай, не было, так что я не могла сравнивать, судить, оценивать. Моя тетка только несла за меня ответственность – ни больше и ни меньше. Меня хорошо кормили, хорошо одевали, прилично учили. Но я никогда не видела от нее любви. Мне понадобилась Дженни, чтобы понять, что я потеряла.
– Тогда ты поймешь, если я скажу, что с самого моего рождения моя мать была для меня единственным светом в окошке. Идеал матери. Безукоризненная во всем. Она была моей жизнью, всем моим миром. В какую бы сторону ни стоило мне повернуться, она была тут как тут. Любила меня, защищала, помогала. Она ради меня готова была рисковать жизнью и всегда подчеркивала, что сделает это охотно снова и снова. Без конца повторяла, что нет ничего такого, на что бы она ради меня ни пошла. – Брэд помолчал. На его лице было написано такое невыносимое страдание, что Джулия отвела взгляд.
– Такая любовь… коварна, – продолжил он, слепо уставившись в свой бокал. – Но обнаружить, что она к тому же извращена, перевернута, даже нездорова… этого принять невозможно. Но я должен это сделать, потому что из-за этой любви, во имя этой любви она делала ужасные вещи.
Он весь окаменел. Джулия, отвернувшись, смотрела в окно. Слезы жгли ей глаза.
– Я должен смириться, что моя мать, которая, как я считал, ничего не боится, настолько страшилась потерять меня, что готова была пойти на все, на любую подлость, только бы удержать меня. – На этот раз он поднял пустой бокал и оглянулся, разыскивая официантку. – Но хуже всего то, что где-то в самой глубине души, так глубоко, что почти и не видно, я все понимал. И использовал эту любовь в своих собственных целях.
На этот раз молчание затянулось настолько, что Джулия повернула к нему голову, усиленно моргая, чтобы он не заметил ее слез, и стараясь проглотить комок в горле.
– Ты меня сразу верно определила: маленький распущенный мальчик, испорченный до мозга костей и уверенный, что мать заплатит за все его проделки. – В голосе звучала горечь. – Я даже тебя использовал. Тебя, в которой, как я считал, я нашел тот нож, которым смогу разрезать свои путы. Я говорил правду, утверждая, что нуждаюсь в тебе. Зря я не сказал тебе почему.
Джулия склонила голову под тяжестью этой болезненной истины.
– Я знаю, я говорил, что между нами должна быть только правда, но я имел в виду правду с твоей стороны, сам же я продолжал себя обманывать. Ты же была предельно искренней. Я должен был знать, да и, пожалуй, знал, что ты говорила правду, утверждая, что между тобой и Шамбреном ничего нет, что он не твой любовник. Но я не мог тогда ясно соображать, я вообще не соображал, только чувствовал.
– Ты всегда руководствовался чувствами, – сказала Джулия. – Думать приходилось мне. До умопомрачения. Все старалась разложить по полочкам, даже мою любовь к тебе.
– Знаю. Я иногда замечал, как ты за мной наблюдала со странным выражением лица. Как будто думала: «Что он здесь делает?»
– Вот видишь, – заметила расстроенная Джулия, – я была права, когда говорила, что это не только твоя вина.
– Но ты не понимала, что такое любовь, верно?
– Да, мне не приходилось с ней до этого сталкиваться.
– Наверное, поэтому ты не смогла справиться с моей.
Джулия открыла было рот, чтобы ответить, но промолчала.
– Иногда, – продолжил Брэд, – у меня создавалось впечатление, что ты предпочла бы быть где угодно, но не со мной. Что ты жалела, что вышла за меня замуж, считала меня ошибкой, сделанной под горячую руку. – Пауза. – Но ведь мы иногда слишком горячились, верно?
Джулия не смогла ответить, горло перехватило, и она лишь кивнула.
– Ты тоже так считаешь? – Он знал ответ, но хотел его услышать.
– Да. Я все пыталась найти рациональное объяснение абсолютно нерациональным вещам. Я не могла принять, что нет никакой причины, и изо всех сил старалась отыскать ее. – Она взглянула ему прямо в глаза. – Именно поэтому я и предала тебя. Я чувствовала себя в большей безопасности, когда занималась делом, тогда как с тобой я становилась кем-то мне незнакомым, делала несвойственные мне вещи. Во всяком случае, я так считала. Разумеется, это было не так, просто проявлялись такие черты моего характера, которые я отказывалась принять.
Все еще глядя ей в глаза, он сказал:
– Выходит, ты училась на своих ошибках, если можешь их признать.
– Надеюсь.
Она с трудом отвела от него глаза и снова склонила голову.
– Эбби рассказала, что у тебя теперь свое дело, – заметил Брэд, меняя тему. Это заставило Джулию поднять голову.
– Я знаю, ты собирал обо мне сведения, – прямо заявила она. Его бледное лицо порозовело. – Таким образом, ты знаешь, что у меня теперь своя фирма по оформлению интерьеров, много заказов и что я сейчас приступила к выполнению самого большого.
![Вера Кауи - Магия греха [Двойная жизнь]](/uploads/posts/books/7332/7332.jpg)