Мария Баррет - Миражи
– Франческа!
Бросив метлу, он кинулся через улицу.
Подскочив к мужчине, когда тот собирался сесть наконец в машину, он нанес ему удар, в который вложил всю свою силу. Незнакомец отпрянул. Энцо схватил его за горло и, прижав к капоту автомобиля, стал душить. Мужчина начал задыхаться. Тело его билось в руках Энцо, но ему было не сладить с таким здоровяком. Его лицо побагровело и раздулось, в глазах застыл ужас.
– Эй, да оттащите его от этого ублюдка!
Двое парней из зевак схватили Энцо за руки и оттащили от машины.
– Ты гляди – чуть не прикончил на месте!
Энцо закрыл лицо руками. Едва не лишившийся жизни бедолага рухнул на землю, жадно глотая воздух.
– Разойдитесь, дайте ему вздохнуть!
– Слава Богу, дышит еще!
Энцо присел на корточки возле девушки, которая, всхлипывая, скорчилась на земле. Теперь он понял, что это не Франческа. Его охватило горькое разочарование.
– Эй ты! – угрожающе придвинулся к нему пришедший в себя мужчина. – Сукин сын, ты меня чуть на тот свет не отправил!
Энцо не удостоил его взглядом. Силы разом оставили его. Он ошибся: то была не Франческа. Все вокруг опять потеряло для него смысл.
Мужчина ударил его, но Энцо никак не прореагировал.
– Я тебя в полицию сдам, ублюдок чертов!
Он размахнулся, чтобы поддать еще, но Энцо внезапно сгруппировался и первым нанес удар. Мужчина отпрыгнул в сторону и распахнул дверцу машины.
– Мерзкий ублюдок! – крикнул он из машины, включая зажигание. Он погрозил Энцо кулаком и, выжимая сцепление, еще раз крикнул: – Мерзкий, грязный ублюдок!
Проехав в нескольких сантиметрах от Энцо и девушки, машина укатила вдоль по улице. Некоторое время слышен был шум мотора. Потом все стихло.
Наступила напряженная тишина. Собравшиеся молча постояли, не зная, что делать, потом толстяк велел всем расходиться.
– Ты уволен! – бросил он Энцо. Он сплюнул и вытер губы рукавом. – Не желаю больше видеть твою жалкую рожу. Понял?
Он отвернулся и отошел в сторону.
Энцо склонился над лежащей девушкой. Рот ее был крепко сжат, но кожа посерела от боли. Она тихо постанывала, как побитая собака, и ему, испытавшему сильное разочарование, оттого что принял эту девчонку за Франческу, захотелось прибить ее еще.
Девушка дотянулась до сумочки, которая валялась рядом, и протянула ее Энцо.
– Вот, – прошептала она, морщась от боли, – возьмите.
Энцо не сразу понял, что она имеет в виду.
– Возьмите, – с трудом повторила она.
Он выхватил у нее из рук сумочку, открыл и увидел внутри кошелек, набитый лирами. Энцо вытащил кошелек, достал деньги, пересчитал. Сумма была больше его недельного заработка. Он посмотрел на девушку. Она была юная, лет пятнадцати, не старше, хорошенькая, только очень грязная – вывозилась, когда ее швырнули наземь, и черты лица искажены болью. Взгляд у нее был бессмысленный; Энцо подумал, что она теряет сознание.
Положив деньги в задний карман, он сунул пустой кошелек в сумочку и сказал «спасибо». На эти деньги можно перебиться, пока найдешь новую работу. Он собрался было идти, но задержался, вдруг ощутив укол совести.
Он попытался поднять ее на ноги.
– Цепляйся за меня.
Ему ужасно не хотелось возиться с ней, но он не мог уйти, оставив ее на произвол судьбы. Он обхватил ее за талию, она ухватилась за его руку.
– Где ты живешь?
Ответа не последовало.
Ноги у нее подкосились, и она тяжело повисла на нем.
Пришлось подхватить ее под колени и взвалить себе на плечо.
– Эй, синьор! – обратился Энцо к торговцу газетами, который раскладывал на прилавке вечерние выпуски. – Не знаете, откуда эта девушка?
Тот окинул взглядом Энцо и его ношу. Он узнал ее – это была проститутка из публичного дома, располагавшегося неподалеку.
– Тащи ее на виа Варезе, – ответил он. – Недалеко, рядом с виа Палестро.
Энцо понимающе кивнул.
Как раз в этом районе ему случилось накануне работать, и он примерно знал, как туда добраться.
Глядя на него все тем же отсутствующим взором, девушка что-то неразборчиво пробормотала и отключилась. Она почему-то казалась довольно тяжелой, словно налитой свинцом. Энцо еще раз кивнул торговцу и отправился на виа Варезе.
Искать пришлось недолго. Они остановились возле обшарпанного трехэтажного дома, сложенного из розового камня. Дверь открыла высокая привлекательная женщина. Она приняла девушку в свои руки и молча кивнула Энцо – в знак благодарности и прощания.
Но, подымаясь вместе с девушкой, которую поддерживала под руки, по лестнице, женщина вдруг обернулась и сказала:
– Зайдите, пожалуйста. Сейчас я устрою Софи, и мы поговорим, хорошо?
– Ладно.
Он вошел в дом, прикрыв за собой тяжелые дубовые двери.
– Карла, проводи синьора… э…
– Монделло, Энцо Монделло.
– Проводи синьора Монделло в приемную. А я провожу Софи в ее комнату.
Энцо очутился в длинном зеленом внутреннем дворике, откуда в разные комнаты вело множество дверей. Из одной вышла невысокая пожилая женщина во вдовьем платье.
– Прошу сюда, – сказала она и ввела его через одну из дверей в коридорчик, заканчивавшийся еще одной дверью. Странный какой-то дом, подумал Энцо. Похож на лабиринт.
– А теперь сюда, синьор. – Она распахнула дверь, и Энцо вошел в длинную затененную комнату, всю в красно-золотых тонах, с высокими зеркалами в позолоченных рамах, двумя или тремя оттоманками и множеством стульев. На Энцо пахнуло застоявшимся сигаретным дымом и перегаром, а еще человеческим телом, характерным запахом секса.
Дверь за ним закрылась, и, стоя посреди комнаты, Энцо с любопытством огляделся. Так он простоял минут десять. Потом дверь открылась вновь.
– Синьор Монделло?
Он вздрогнул от неожиданности. Вошла та самая высокая женщина и пристально оглядела его. При каждом движении ее шелковое платье нежно шелестело.
– Не желаете ли выпить? – без особого радушия спросила она.
– Нет, спасибо.
Он был смущен. Одежда на нем провоняла, от него несло ночлежкой, и от этого он чувствовал себя неловко, не чая поскорее убраться подобру-поздорову. Он стоял, переминаясь с ноги на ногу, и ждал.
– Может, присядете, синьор Монделло?
Она указала ему на софу и сама села первой, не спуская с Энцо глаз. Он понял, что она оценивает его.
Подойдя к софе, он неуклюже присел на самый краешек, ужасно стесняясь своего вида и запаха.
– Чувствуйте себя как дома.
Она улыбнулась, приоткрыв полоску прекрасных искусственных зубов. У нее были правильные, четкие черты лица, но это было лицо стареющей женщины, и забранные назад волосы с высоким шиньоном на затылке подчеркивали ее возраст.
