Елена Гонцова - Ниточка судьбы
— Там раньше была музыкальная школа, в которую Вера ходила ребенком, — то ли похвасталась, то ли просто заметила Марта Вениаминовна.
— Возле монастырских стен и переждем бурю, — ответил Тульчин. — Я здесь бывал однажды.
Монастырь располагался на самом берегу Волги, волны подступали непосредственно к мощным стенам, напоминавшим волнолом. Противоположный берег поднимался гигантской отвесной стеной, наверху кое-где виднелись туманные средневековые строения и руины разрушенного триста лет назад кремля, одного из самых красивых в России, по свидетельству иноземцев-путешественников.
Буря грохотала минут двадцать.
Молнии полетели на запад, туда же откачнулись сине-черные тучи, внезапно сделалось светло. И тогда вместо неистового ливня засверкал серебряный дождь, украсив поверхность реки яркой, колючей дымкой.
— Маленькая поездка превратилась в знатное путешествие, — заметила Вера. — Всегда тут что-нибудь да происходит. Я, видите ли, приехала.
Она, безусловно, как натура творческая, связывала бурю со своим неожиданным возвращением. Прежде всего хотелось побыстрее узнать от деда таинственную историю перстня.
Через несколько минут они оказались на старинной Дорогобужской улице, в просторном доме, построенном из белого камня двести лет назад. Дед и отец встретили путешественников не без тревоги.
— Метеосводка не обещала никакого разгула стихии, — сказал дед, обнимая Веру.
— Это мне подарочек, — ответила она. — За то, что долго не приезжала.
— А это Алеша, — представила девушка. — Мой любимый композитор и милый сердцу мужчина.
— Так вот ты какая! — загадочно произнес Вениамин Кириллович.
Вера решила затаиться, чтобы ближе к полуночи выведать у деда все, что он знает о перстне. Вместе с матерью они приготовили замечательный ужин, фаршированную щуку — фирменное семейное блюдо, традиционный салат оливье и крошечные мясные рулетики по французскому рецепту, которому ее научила Юлька. На десерт предполагалась земляника со сливками.
После ужина дед пригласил Веру в свой кабинет — и она услышала историю, о деталях которой могла только смутно догадываться.
— Наш предок, твой прапрапра (не сосчитал еще сколько «пра») дедушка Никита Романович, был человеком необыкновенным. Вроде твоего Алексея. Определенная мечтательность и даже мистицизм, характерный для молодых людей той эпохи, а это было перед нашествием Наполеона, уживались в нем с крайне деятельным характером. А стремление к мирным занятиям сочеталось с тягой к воинским баталиям. Молодым офицером он принимал участие в одной из балканских кампаний, доблестно сражался с врагами в Европе, получил ранение, после чего каким-то непостижимым образом очутился в Черногории. Там он и обрел этот перстень при весьма таинственных обстоятельствах. Он спас от шайки разбойников отшельника, жившего в пещере. Видать, они думали найти там кучи золота. Можно сказать, что Господь выбрал Никиту для обороны святого. Конечно, и без Никиты Вседержитель нашел бы способ справиться с задачей. Но так получилось, что твой прапрадедушка некоторое время жил в этой самой пещере и внимал поучениям святого.
— Может быть, бандиты той далекой эпохи тоже охотились за этим кольцом? — предположила Вера.
— Возможно, — подумав, ответил дед. — Никита Романович организовал оборону горного скита самым замечательным образом. Злодеи не могли даже представить, что им противостоит один человек, к тому же лишь недавно получивший исцеление от раны. Часть из них нашла свою смерть в глубокой пропасти, иные постреляли и покалечили друг друга, приняв своих же сообщников за невидимого врага. В благодарность за демонстрацию незаурядного воинского искусства отшельник подарил молодому Никите Романовичу этот перстень. Он рассказал, что кольцо сделано древними индийскими мастерами и обладает целым рядом чудесных достоинств. Собственно, Верочка, по легенде, эта искусно сделанная вещь сама является покровительницей всего, что отмечено печатью искусства. А Никита Романович, открывший душу старцу, признался, что с детства мечтал заниматься живописью, чтобы красоту мира, ведомую только ему, он мог отразить на полотне. Среди всех мирских занятий ни одно так не привлекало молодого дворянина, как искусство живописи.
— Наверное, он уже тогда был по уши влюблен в прапрабабушку? Она ведь была настоящей красавицей.
— Не исключено, — ответил дед. — Но ты не мешай мне. Старец открыл Никите Романовичу, что тот получит все по своим желаниям. Кольцо, дескать, обладает силой открывать красоту искусства, силой волшебной помощи можно понять природу света, цвета, звука. Но в нем заключена и серьезная опасность.
«Когда ты познаешь тайны ремесла, — говорил старец, — в тебе пробудятся мысли о славе. Гони их, они приведут к гибели. Для начала ты потеряешь власть над кольцом. Оно станет двигать твоими чувствами, побуждениями, заберет волю, возможность любить. А после отнимет способность творить. Только тогда ты уже не сможешь жить как прежде. Ты будешь страдать, подчинишь свою жизнь тому, чтобы вернуть это волшебное умение».
О славе Никита Романович тогда ничего не думал и принял перстень с сердечной благодарностью. Старец добавил также, что перстень будет служить всему потомству Никиты и совершенно безопасен для женщин. Простой девушке, не наделенной жаждой творчества, он поможет избавиться от дурных, нечестных кавалеров, а хорошего, положительного человека, наоборот, притянет.
Да и тем из рода Евы, кто видит мир особенным образом, кольцо будет способствовать в рукоделии, в домашних занятиях, в музицировании и прочем, чем любят заниматься женщины. Ведь помыслы о славе к ним не приходят, а значит, нечего опасаться.
— Что же это за старец такой, дедушка? — удивилась Вера. — Он больше похож на какого-нибудь восточного мага.
— Не знаю, но одно безусловно — старец был настоящим мудрецом. Он говорил, что не нужно желать славы, надо лишь учиться стяжать божественную любовь. Да и выбирать кавалеров при помощи кольца тоже не стоит, браки совершаются на небесах, и надо быть послушными высшей воле. Вскоре Никита Романович вернулся на родину, вышел в отставку, женился на твоей прапрабабушке, они поселились в усадьбе Никиты Романовича в Красном Селе и…
— …Никита Романович стал замечательным живописцем? — быстро догадалась Вера.
— Не перебивай! Да, есть в нашем роду свидетельства, что несколько чудесных портретов, на которых изображена Елизавета Андреевна, принадлежат именно его кисти. Но все же мысли о славе стали посещать Никиту Романовича, стали терзать его, можно сказать, подобно хищному зверю. И неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не одна история, которая не замедлила приключиться…
![Вера Чиркова - Найти себя [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
