Люсинда Райли - Цветы любви, цветы надежды
Такую похвалу Гарри слышал от отца впервые. На глаза опять навернулись слезы.
— Ну что, ты счастлив, что вернулся домой? Говорят, проклятые япошки устроили вам в Чанги сущий кошмар. Но мы, в конце концов, прищемили им хвост, верно?
— Да, папа.
Адриана подошла к сыну.
— Ладно, Кристофер, пусть Гарри придет в себя после долгой поездки. Ему наверняка хочется прилечь у себя в комнате и немного отдохнуть. — Она обернулась к прислуге: — Вы можете идти. Потом Гарри обязательно поговорит с каждым из вас.
Когда персонал разошелся, Гарри услышал тихий голос:
— Я рад, что вы вернулись, сэр. Меня уже начали одолевать сомнения.
Билл! Они обменялись рукопожатиями и дружескими похлопываниями по спине.
— Кажется, мы не виделись целый век, — тихо произнес Гарри.
— И не говорите, сэр! Знаете, не так-то просто привыкнуть к мирной жизни, но вы справитесь, я уверен.
— Позже я загляну к тебе в теплицу, Билл. Мне надо кое-что с тобой обсудить. — Гарри знал, что его могут услышать родители и Оливия, поэтому был краток. — Скажем, часов в пять.
— Ладно, сэр, буду вас ждать. Попьем с вами чайку — с молоком! — Билл закатил глаза, вспомнив отвратительное пойло, которым их потчевали долгих три с половиной года.
Вслед за Оливией Гарри поднялся на второй этаж и направился по коридору к их комнатам. Все было точно таким же, как до его отъезда, будто время в Уортон-Парке стояло на месте.
Как только Оливия закрыла за ними дверь, Гарри обернулся к жене.
— Что с моим отцом? Он постарел лет на двадцать.
Оливия вздохнула и присела на табуретку в изножье кровати.
— Как я уже сказала, у него был серьезный сердечный приступ. Счастье, что он выжил. Не забывай, Гарри: ему шестьдесят, он на десять лет старше твоей мамы. Да и работа в Военном министерстве сказалась на его нервах.
— Он выглядит... — Гарри покачал головой, — ужасно.
— Он очень болен. Но врачи уверяют, что спокойный, размеренный образ жизни и отсутствие стрессов стабилизируют его состояние.
— Понятно.
Увидев огорченное лицо Гарри, Оливия подошла к нему и обняла за плечи.
— Мне очень жаль, Гарри. Представляю, как ты потрясен. Наверное, мы здесь просто не замечаем, как он стареет. Но я уверена, с твоим возвращением он приободрится и повеселеет. Он ждет не дождется, когда ты в подробностях опишешь ему военную кампанию в Малайе и свое участие в ней. В последние недели он только об этом и говорил.
Уставший от треволнений Гарри молча склонил голову к плечу жены. Они постояли так какое-то время, потом Оливия предложила:
— Может, пока отдохнешь? Ради такого случая миссис Дженкс нарушила обычный распорядок дня, и ленч начнется не раньше половины второго. Так что у тебя есть время.
— Да, пожалуй.
Гарри остро нуждался в одиночестве: не столько, чтобы поспать, сколько чтобы подумать.
— Представляю, как тебе сейчас тяжело: резкая смена обстановки, масса впечатлений, — продолжила Оливия. — Элси говорит, Билл до сих пор не привык к некоторым вещам, а ведь он дома уже три месяца. — Она нежно поцеловала его в лоб. — Не хочу тебе надоедать, милый, но знай: если понадоблюсь, я здесь, рядом.
— Спасибо.
Оливия кивнула:
— Отдыхай. — Она вышла из комнаты и спустилась на первый этаж, где ее ждала Адриана.
— Я принесла кофе в библиотеку. Пойдем, cherie. Расскажешь, как он тебе показался.
Они устроились в библиотеке.
— Ну? — спросила Адриана. — Он хорошо выглядит, правда?
— Да. Но как говорила Элси, создается впечатление, будто его тело вернулось домой, а мысли по-прежнему где-то витают. Я думаю, нам надо набраться терпения и не ждать от него слишком многого.
— И от себя тоже, — многозначительно добавила Адриана.
— Конечно, — вздохнула Оливия. — Но я всего лишь человек, Адриана, и мне так хотелось, чтобы Гарри увидел меня на пристани, со всех ног бросился ко мне по трапу и заключил в объятия. Ведь другие парни так делали.
— Ты же знаешь, Гарри не такой, — утешила Адриана. — Но он явно был потрясен, когда увидел своего отца, n’est-ce pas?
— Да, — вздохнула Оливия.
Адриана покачала головой:
— Он почти ничего не знает о том, что здесь творилось в последние четыре года, и о том, что нас ждет дальше. Оливия, мы с тобой старались изо всех сил, управляя поместьем, но Гарри должен как можно скорее взять его на себя. — Адриана пригладила седеющие волосы. — Alors! Надо принять ряд решений, но это может сделать только Кристофер или Гарри, его наследник. А мне не хочется беспокоить Кристофера: он слишком слаб.
— Конечно, Адриана. Хорошо, что Гарри наконец вернулся. Теперь все наладится.
— Eh, oui. — Адриана поднесла ко рту чашку с кофе. — Слава Богу, наши мучения закончились!
Глава 42
Адриана решила, что погода достаточно теплая и можно пообедать на террасе. По такому случаю Кристофер велел Сейблу принести из погреба бутылку марочного шампанского. Миссис Дженкс превзошла себя: невесть откуда достала лосося и приготовила его с любимым Гарри беарнским соусом, молодой картошкой и зелеными бобами с огорода.
— Меня предупредили, что вам, мальчикам, не захочется есть слишком тяжелую пищу, когда вернетесь домой, — сказала миссис Дженкс, пунцовая от удовольствия, когда Гарри зашел к ней на кухню после обеда и поблагодарил за вкусные блюда.
Там его нашла Оливия и предложила прогуляться по парку. Они медленно бродили по аллеям, и Гарри заново знакомился со своими владениями. Парк, купающийся в мягких лучах послеполуденного майского солнца, и впрямь был великолепен.
— Значит, — завел разговор Гарри, — здесь два года был дом инвалидов?
— Да. У нас жили по сорок офицеров и больше, — объяснила Оливия, когда они обходили фонтан, который не работал с тех пор, как ввели закон военного времени, касающийся экономии воды. — Старый дом был забит до отказа, ведь, помимо инвалидов, мы, разумеется, предоставляли жилье дружинницам «Земледельческой армии». Миссис Дженкс — святая женщина: опыт обслуживания большого числа гостей сослужил ей хорошую службу.
— А где жили ты, мама и папа? — поинтересовался Гарри.
— Мы на время переехали в восточное крыло. Как ты знаешь, там не слишком шикарно, но у нас хотя бы было, где спать, — ответила Оливия. — Твой папа притворялся недовольным и частенько отчитывал офицеров за то, что они ходят по дому в грязных сапогах. Но мне кажется, втайне это доставляло ему удовольствие. Все-таки он выздоравливал, и у него всегда было с кем поболтать.
— Надо думать. Вижу, в мое отсутствие у тебя хватало забот.
