Джеки Коллинз - Бестия. Том 2
Стивена одолевали заботы. Арест Боннатти — это только начало. Впереди — пропасть работы! Но — приятной.
Каким-то образом в его мысли ухитрилась пролезть Лаки. Интересно, каково это — с такой девушкой, как она?
Нельзя о ней думать! Немедленно выбросить из головы! Лаки Сантанджело. Ну и что случится, если он увидится с ней еще разок?
Случится! И не надо себя обманывать. Нужно забыть о ней. Забыть черные опаловые глаза… стройное, гибкое тело… полные, чувственные губы…
— Эй, приятель! — окликнул его Бобби. — Подъезжаем!
* * *Лаки весело помахала охранникам у ворот и проехала мимо. Она знала их всех до одного, и они хорошо знали ее. Интуиция подсказала ей, что, скорее всего, о вероломстве Энцо знают только самые близкие.
Она оставила машину перед крыльцом и как ни в чем не бывало поднялась по ступенькам. Два резких звонка — и вот уже на нее, разинув рот, вылупился Большой Виктор.
— Лаки? — он не верил своим глазам.
— Она самая. А что? Я так сильно изменилась?
— Н-нет. Просто мы тебя не ждали.
— Я приглашена на одну тусовку — здесь, поблизости. Вот и решила заскочить, проведать хозяина. Он дома?
Большой Виктор проглотил комок. Кто-то над ними подшутил. Энцо не понравится.
Она беззаботно впорхнула в дом.
— Он не слишком занят?
— Э… да… он занят.
— Я его или ее знаю?
Большой Виктор сверлил ее глазами. Свежая, как огурчик. Расфуфырилась. Может, она не приезжала в «Пьер»? Может, даже не знает о Дарио?
— Подожди в гостиной. Я скажу Энцо.
— Давай скорее, Вик. Там будет крутая тусовка, не хочу опаздывать.
Он проводил ее в гостиную, посадил и удалился, плотно закрыв за собой дверь.
* * *— Если бы вы только согласились снимать мою девушку! — сказал Уоррис. — Да вы посмотрите ролик.
— Ладно, — Энцо широко улыбнулся. — Но я тут кое-кого пригласил — у тебя слюнки потекут!
— Вот и чудненько, — вежливо бормотал Уоррис, прикидывая в уме, нельзя ли дописать крошечную роль для подружки Боннатти. — Кажется, вы говорили, что у вас есть просмотровый зал?
— Это он и есть, — торжествующим тоном заявил Энцо. — Видишь эти вонючие книги? А теперь смотри! — он надавил на пару кнопок, и в одном конце комнаты появился проектор, а в другом — экран. — Здорово, да?
— Так… эти книги не настоящие?
— Не-а. Обман зрения. Ловко придумано, как считаешь?
Уоррис кивнул и направился к проектору. В это время в комнату ввалился Большой Виктор и что-то зашептал на ухо хозяину.
— О'кей, — громко сказал тот. — Давай, Уоррис, все тут приготовь, я на минутку отлучусь. Кое-кто приехал, знаешь ли. Я мигом.
* * *— Ох, как ты меня напугала! — пискнула Имоджин, пялясь на Лаки, бесшумно вошедшую в спальню. — Ты кто?
Лаки улыбнулась. У Энцо меняется вкус — от плохого к худшему. Она в первый раз видела эту вульгарную сучку. Новое увлечение?
— Я леди Эйвон.
Имоджин захихикала.
— Ты приехала с голливудским киношником?
— Ясное дело. Энцо сказал, чтобы ты поделилась со мной этой кокой, которой ты столь усердно услаждаешь свое обоняние.
— Услаждаю — что?
— Нюхаешь, милочка! Ну как, с тебя хватит?
Имоджин широко распахнула глаза.
— А что, Энцо теряет терпение?
— Он сказал, если ты сейчас же не поднимешь свою очаровательную задницу и не перенесешь в библиотеку, он лично тобой займется. Мы-то знаем, что это означает, не правда ли?
Имоджин уронила крохотную золотую ложечку, которой черпала наркотик.
— Можешь взять остальное.
— Как великодушно с твоей стороны!
Девушка вымелась из спальни, и Лаки без промедления рванула в ванную. Открыла шкафчик, где стояли двенадцать флаконов с разными кремами для бритья. Здесь же Энцо хранил один из своих трех пистолетов. Однажды сам похвастался: «Пусть только какая-нибудь сволочь, мать его, попробует застигнуть меня врасплох — извиняюсь за выражение!»
* * *— Привет! — жеманно воскликнула Имоджин. — Ты и есть продюсер?
Уоррис воззрился на нее. Мощная баба! Такой он еще не встречал.
— Он самый. А ты…
— Имоджин. Я буду блистать в главной роли в твоем фильме.
* * *— Где она? — рявкнул Энцо.
Большой Виктор изумленно повел глазами.
— Не знаю, босс. Я оставил ее здесь. Может, она уже ушла? Говорила, будто торопится на какую-то драную вечеринку.
— Как по-твоему, она что-нибудь подозревает?
— Она была абсолютно спокойна. В вечернем платье. На уме одни развлечения.
— Ты уверен?
— Точно, босс. У меня глаз — алмаз.
* * *Времени было в обрез. Лаки проверила, заряжен ли пистолет, и энергичным движением разорвала платье на груди. Потом подошла к телефону и наорала номер ближайшего участка.
— Скорее! На помощь! На меня совершено нападение… — и она, всхлипывая, продиктовала адрес.
Расчет времени оказался безупречным. Иначе и быть не могло. Адреналин придал ей дополнительные силы.
Джино… Марко… Наконец-то!
Она выскочила на лестничную площадку и позвала:
— Энцо! Я наверху!
Тот повернулся к Большому Виктору.
— Какого… она делает у меня в спальне?
Телохранитель развел руками.
— Понятия не имею, босс. Вы же знаете Лаки: она считает этот дом своим.
— Она не могла пронести?..
— Ни в коем случае. Она в таком платье… ну, вы знаете, в облипочку… без нижнего белья. Даже без сумочки. Говорю вам, босс, ей ничего не известно.
— Гм… — Энцо нахмурился. У него все еще оставались сомнения. — Чего же она хочет?
— Идемте спросим.
— Нет-нет, — поспешил возразить Энцо. Негоже терять лицо, выказывая при Викторе страх перед какой-то соплячкой. — Я сам управлюсь. Иди, предложи Уоррису выпить и скажи, что я сейчас приду.
— Я уже давал ему выпить, босс.
— Так дай еще. Кто тебе мешает?
* * *Джино Сантанджело пошевелился на больничной койке и открыл глаза. Боль ушла, ужасная боль, которая сдавила ему грудь.
Он попытался сесть, но что-то мешало — какое-то хитроумное приспособление держало его руку.
Заметив его старания, сиделка бросилась к нему.
— Мистер Сантанджело, прошу вас лежать тихо.
— Почему? — внятно поинтересовался он.
Сиделке сроду не задавали таких вопросов. Обычно ее пациенты беспрекословно слушались. Он с улыбкой наблюдал за ее возней.
— Эй, сестра! Вам когда-нибудь говорили, что у вас неподражаемый зад?
Она выплыла из комнаты.
* * *Энцо медленно поднялся по лестнице. Лаки жива — значит ли это, что и Джино тоже? Неужели этот недоносок Дарио обвел их вокруг пальца? Или еще почище: неужели все рассказал?
