Чужой. Сердитый. Горячий (СИ) - Тиган Линетт
— Всё понятно… Мне нужно принять душ, — своим заявлением я заставляю выйти Вадима и Андрея из ванны, заперевшись одна.
Когда я прижимаюсь спиной к двери, глупо и мечтательно улыбаюсь, всё ещё облизывая слегка солоноватые губы.
Мне ужасно понравилось делать подобное с Вадимом, но мне нужно немедленно остыть с помощью душа… Или закончить начатое. Второе мне нравится гораздо больше!
Часть 15.2
Утром я заставила Вадима как можно быстрее одеться в спортивный костюм и выйти на пробежку, чтобы избавиться от назойливого вмешательства Андрея. Пока брат купался в душе, мы наскоро умылись в раковине на кухне и поторопились сбежать.
Наше уединение в этом замечательном доме бесцеремонно прервал Андрей, и я не могла оставаться спокойной. Внутри меня словно накатывал снежным ком злости и агрессии, который так старательно растапливал во мне Вадим всё это время. Но вот из-за Андрея, этот ком покатился по наклонной, собирая в себе всё самое плохое, увеличиваясь и накатывая на меня своим массивным негативом, сбивая с ног.
Единственный способ унять свои бушующие эмоции — физическая нагрузка, к которой я пристрастилась не без помощи Вадима. Она была намного эффективней, чем избиение брата.
Этим утром бежала я намного дольше обычного, тяжело дыша, ощущая, как тяжелеют ноги, как становится жарко, но не останавливалась до последнего…
Эта невыносимая злоба подпитывала меня силами изнутри, из-за чего Вадим едва поспевал за мной, одёргивая от скорости, на которую я срывалась.
Ар-р-р! Невыносимый, такой непреодолимо противный и упёртый баран!
— Ярослава, мы тренируемся, а не сбегаем от твоего братца на край света… Что на тебя нашло? — спросил парень, когда я замедлилась, устав.
— Он же просто невыносим! Как я должна с ним находиться в одном доме, когда к тебе даже нельзя напрямую обратиться, потому что у брата сразу начинается какой-то грёбаный рефлекс? Бесит! — ногой бью сугроб, вымещая злость. — Яся, хватит с ним общаться. Яся, тебя что, волнует его мнение? Яся, как ты можешь ему доверять? Яся, ты совсем… — сбиваюсь от перечисления недовольства брата из-за громкого заливистого смеха Вадима. — Тебе смешно? Что смешного, Вадим?! Не смешно! — я уже была на грани срыва, готовая разгромить всё на своём пути.
— Не думал, что ты будешь так сильно нуждаться в моём внимании, Яра, — выдохнул Вадим, самодовольно сложив руки на груди.
— Да ты! — вспыхнула я. — Ты! — развела руками. — Ты должен быть на моей стороне!
— Правда? — насмешливо приподнял бровь парень, чем ещё больше раздразнил.
— Правда, — подхожу к нему решительным шагом, стиснув кулаки, пока из-под кроссовок отлетает белоснежный снег. — Правда! — повторяю я, повышая голос. Останавливаюсь напротив него, довольно близко, всё так же тяжело дыша, злая и разгорячённая.
— Ударишь? — интересуется он елейным голоском, приподнимая бровь, а я даже слышу, как скрипят мои зубы.
— Ещё как! — уверенно отвечаю я, глядя в его глаза. Но рядом с ним меня распирало не от злости, а от особого воздержания, которое было невыносимо.
И единственное, на что я способна сейчас, это покрепче схватить его за жилетку, подняться на носочки, со всей страстью прижавшись к его обжигающим губам, встретив гостеприимный горячий язык.
Смесь чувств взорвали внутреннее напряжение, оставляя после себя разливающееся в груди тепло и лёгкую негу.
Тут и сейчас мне достаточно знать, что он рядом и все наши проблемы решаемы. Это всё чувствуется, об этом нет потребности говорить… Вадим и не обещает, он продолжает быть рядом со мной, во всём помогать и поддерживать.
Мой удивительный антидепрессант.
— Легче? — шепчет Вадим, обнимая меня, притягивая к своей груди.
— Намного, — вдруг ослаблено шепчу в ответ, прикрывая глаза.
По ощущениям, меня будто укрыли теплым шерстяным одеялом, в котором хотелось раствориться. Жаль это ненадолго, ведь в доме Вадима ждет мой брат, который не то, чтобы прикоснуться, а и смотреть в сторону Вадима не позволяет…
— Ещё немного, — противлюсь я, когда Вадим хочет отстраниться, но я тянусь за ним. — Пожалуйста.
Вадим смеётся, хочет взять мои руки в свои ладони, чего я не позволяю сделать и наступаю на него, плотно обхватывая его спину. И пара неловких движений, наши ноги путаются между друг другом, из-за чего мы оба валимся на обочину дороги, скатываясь с небольшого сугроба, ныряя в обжигающий холодом снег.
Я вздрагиваю, вереща от холода, который проникает под воротник кофты и жилета, и даже попадёт на живот, из-за сбившейся одежды. Вадим заразительно хохочет, привстав с меня, но продолжает смотреть в глаза. И смотрит с необычайной теплотой, целует в висок, очаровательно улыбаясь. Он целует мои щёки, веки, нос и лоб, зацеловывая меня короткими бархатными поцелуями. А я таю, снова и снова, забываясь в его руках.
Неужели нельзя провести так всё время? И всё равно, что лежу я в сугробе снега, меня уже здорово потряхивает от холода, а губы точно посинели, дрожат, но тянуться навстречу сладостному поцелую…
— Ты замерзла, заболеешь. Не могу позволить этому произойти, — он ласкает пальцами мою щеку, и я млею от этих прикосновений. — Не расстраивайся, у нас ещё будет время побыть вместе, — щипает меня за щеку, загадочно улыбаясь. — Давай последний круг для разогрева и сворачиваем домой.
Последний круг оказался каторгой, но я мужественно перестала ныть и приставать к Вадиму.
Едва переступили порог, Андрей уже активизировался со своим прежним недовольным видом, а Волков, замечая мои закатывающиеся глаза, не удержался от довольного смешка.
— Вам совсем нечем заняться, кроме пробежек по сугробам в кошмарном холоде? Ярослава, где он тебя извалял, что даже твои волосы мокрые? — все-таки не сдержался Андрей от нового упрёка, и, кажется, не удержится никогда, если будет такая возможность.
— А тебе, вижу, тоже нечем заняться, кроме того, как… — Вадим одёрнул мою руку, из-за чего я зло скрипнула зубами, на мгновение прикрыв глаза.
Он прав, нельзя поддаваться эмоциям, я сейчас слишком импульсивно воспринимаю брата.
— Ну что ты, Яра. Твой брат переживает, чтобы ты не заболела. Это естественно, — он помогает мне снять теплую жилетку, пока я тушу в себе эмоциональный пожар. — Согрейся и выпей чай, после меня пойдешь в душ и будем уже собираться, — наставляет Вадим, пока я снимаю промокшие кроссовки. — Андрей, всецело доверяю нашу малышку в твои заботливые руки, — добродушно говорит Вадим, положив руки на мои плечи, немного подталкивая на встречу к брату.
А вот он умеет без какой-либо агрессии или злости вывести брата из себя за считаные секунды… Чего не скажешь о втором.
— Исчезни, Волков, — раздражённо прыснул он. Вадим исчезает на втором этаже едва я моргаю, оставляя меня один на один с братом.
Пока я ставлю чайник, Андрей возвращается с теплыми шерстяными носками, исключительно своими, конечно же. Андрей не даёт возможности самой переодеться, вместо этого присаживается и снимает промокшие холодные носки, растирая мои замершие побелевшие ноги. Я несколько смущённо смотрю на брата, который делает это без какого-либо раздражения, заботливо и усердно натирая стопы, возобновляя кровоток.
— Сколько же нужно ума, чтобы бегать в такой холод и валяться в снегу. Руки и ноги нужно ему оторвать за такую безопасность… — ворчит себе под нос Андрей, но тяжело вздыхает, понимая, что я игнорирую его недовольство.
— Не будь ты таким надоедливым, сидела бы здесь, дома, и спокойно завтракала, — брат поднимает голову, предостерегающе сверкнув взглядом.
— Дом у тебя в Москве, в моей квартире или у родителей в Питере, но не в этом месте, Ярослава, — процедил Андрей, а я и сама не поняла, как оговорилась.
Но ведь именно здесь я чувствую тепло, заботу, самые хорошие эмоции… Разве не это ассоциируется с домом? Как по мне, именно так, и я уже несколько дней думаю о том, что хотела бы тут остаться жить, подальше от проблем и суеты. И не сама, разумеется.
