Анна Берсенева - Антистерва
Судя по всему, племянничек беседовал с девушкой, у которой собирался перекантоваться, пока тетушка будет жить в его квартире. Он предложил Лоле переехать сразу же, как только заметил, что ее все-таки тяготит житье при родственниках, даже при таких, как его родители. Лола долго не соглашалась, но потом решила, что ее нашествие на квартиру Матвея не продлится долго. Анна пообещала познакомить ее с галеристами, которые выставляли и продавали кукол, а значит, можно было ожидать хоть какого-то заработка. Вряд ли он оказался бы большим — все-таки если у нее, как утверждала Анна, и был талант, то имени не было никакого, — но Лола надеялась, что на съемную квартиру должно хватить.
Вообще-то она решила воспользоваться предложением Матвея после того, как его отец сказал ей:
— Лена, ведь ты имеешь столько же прав на эту квартиру, сколько и мы. И можешь в ней жить вместе с нами. Или можно ее разменять.
Только этого ей не хватало! О чем-то подобном она и догадывалась, еще когда Матвей заявил ей в Душанбе, что она должна сообщить его родителям дату прилета, чтобы они приехали за ней в аэропорт!
И тем же вечером она случайно услышала, как, сидя на кухне, Сергей говорил жене:
— Эту квартиру она разменивать вряд ли захочет. Значит, я должен купить ей другую. Надо же когда-нибудь прекратить эту несправедливость.
Что ее двоюродный брат относится как раз к тем людям, которые прекращают всяческие жизненные несправедливости, Лола поняла едва ли не с первого взгляда на него. Наверное, бизнесменские дела Сергея Ермолова позволили бы ему купить ей квартиру. Но Лола не хотела становиться очередной его заботой! Насколько она успела понять, все женщины, так или иначе попадавшие в круг его внимания, именно этим и становились. Правда, Анна работала сама, и у нее даже был собственный, хотя, как говорил ее сын, и эстетский, но бизнес — журнал по искусству «Предметный мир», которым Лола зачитывалась еще в доме Кобольда. И мама Сергея жила отдельно на даче в Абрамцеве, и жила почти безвыездно; после первых охов и слез у Лолы еще не было случая толком поговорить с нею. Но все равно: даже теперь, когда жизнь этих женщин была в общем-то налажена, неизменность Сергеева к ним внимания была очень ощутима. Во всяком случае, для Лолы, которая вообще была чутка к тщательно скрытым, защищенным от внешнего мира проявлениям человеческой натуры. К тому же Анна однажды сказала, что когда-то, чтобы заняться своим нынешним бизнесом — поставкой из Англии высокотехнологичного оборудования — ее муж бросил университет, в котором преподавал высшую математику. Лолу это настолько поразило, что она даже решилась осторожно расспросить брата, почему он это сделал.
— Так получилось, — сказал Сергей, и Лола поняла, что более подробных объяснений от него не дождешься.
Подробнее это объяснила ей Анна.
— Мы все тогда растерялись, — сказала она. — Ты хоть и юная еще была, но помнишь, наверное, какое в начале девяностых время было… Мы все растерялись, каждая по-своему. Потому что не знали, что завтра будем есть. Потом-то много было виражей, привыкли. А тогда такое было внове — и растерялись. Я поняла, что журнала больше не будет. Он же тогда не мой был, а обычный, государственный, деньги на него выделять перестали. А тут еще Матвей маленький… Антоша начала вещи распродавать, которые у нее на память от отца остались. Ну, и Сережа так вот повернул свою жизнь… И нашу тоже. Он был преподаватель от Бога, — помолчав, добавила она. — Студенты его любили невероятно, я такого никогда не видела — они у нас дома дневали и ночевали. И он их любил. Я пыталась его отговорить, но есть ситуации, в которых он делает только то, что сам считает нужным. Такая натура.
Про ермоловскую натуру Лоле ничего объяснять было не надо. Она знала, что это такое. И не хотела, чтобы брат взваливал на себя ее биографию.
— Все, тетушка. — Матвей вернулся, все еще сжимая телефон в руке; зеленющие глаза горели молодым нетерпением. — В нашем распоряжении ровно полчаса. Вперед!
— Матюшка, я и сама прекрасно доеду, — улыбнулась Лола. — Я, конечно, азиатская женщина, но такси уже не боюсь.
— Ленка, бить тебя некому! — рассердился он. — Была б ты правильная азиатская женщина, топала бы сейчас в указанном мужчиной направлении, на три шага позади. А ты независимость демонстрируешь. У меня в подъезде, между прочим, наркодилер живет. К нему не зарастает народная тропа. И народ все специфический. Тебе к этому, понятно, не привыкать, но мне спокойнее будет, если…
— Давай я твою тетушку отвезу, — вдруг сказал Шевардин. — Не волнуйся, доставлю до самой квартиры.
— Да? — Видно было, что Матвей обрадовался. — Ну, не знаю…
— Не задерживайся, Матвей Сергеич. — Шевардин говорил серьезно, но по блеску его глаз Лола поняла, что он смеется. — Похоже, в твоей ситуации стоит поторопиться.
— Это точно. — хмыкнул Матвей. — Спасибо, Вань. Пока он объяснял, где находится квартира, Шевардин взял Лолин чемодан и деревянный короб.
— Какие-то у вас вещи невесомые, — заметил он. — Пойдемте, Елена Васильевна, вон там моя машина.
Как только завернули за угол дома и выехали на Садовое кольцо, Лола сказала:
— Иван Леонидович, меня в самом деле не обязательно сопровождать. Вы же, наверное, с работы, устали. Я прекрасно на такси доеду.
Теперь, когда он смотрел не на нее и не на Матвея, а просто на дорогу, его лицо показалось Лоле каким-то осунувшимся.
— Я не устал, — возразил Шевардин. — И ехать-то двадцать минут, пробок ведь уже нету.
«Да, не усталый, а какой-то… подавленный», — поняла Лола, приглядевшись повнимательнее.
— Елена Васильевна… — начал он.
— Еще и по имени-отчеству меня все время зовете, — расстроенно сказала она. — Я себя чувствую идиоткой!
— Просто у вас имя-отчество красивое.
Тут он наконец улыбнулся, и Лолина неловкость мгновенно прошла.
— У вас тоже! — засмеялась она. — Но все-таки, Ваня, зовите меня как-нибудь попроще.
— И на «ты», — кивнул он. — Раз уж мы, оказывается, соседи.
Подъезд дома, в котором находилась квартира Матвея, выглядел вполне мирно и был чистым. Квартира же и вовсе сияла — даже непохоже было, что в ней живет молодой парень с таким лихим характером, как у него.
— Племянничек любит порядок, — заметила Лола, окидывая взглядом комнату.
— Мама, наверное, приучила, — сказал Иван. — Анюта его, помню, с каждой конфетной бумажкой к урне отправляла, когда во дворе маленького выгуливала. Он тогда сильно сопротивлялся.
— Видимо, теперь понял мамины резоны, — засмеялась Лола. — Подожди, Ваня, не уходи — выпей чаю. Ты же, наверное, и домой не успел зайти. Или ты торопишься? — спохватилась она.
