Кира Дэвис - Только одна ночь
И эта боль… она у меня в груди, в сердце, она терзает меня и не дает заснуть до самого утра. Я потеряла что-то особенное, что-то жизненно важное. Я потеряла луну.
И вот настало утро, я сижу на работе и смотрю на своих сослуживцев новыми глазами. Я замечаю, что Барбара держится более отстраненно, чем в прошлом, чем всего месяц назад. Она не пытается сплетничать со мной, не закатывает глаза, когда кто-то из коллег говорит глупости, по крайней мере в моем присутствии. Я всегда считала, что Барбара ведет себя слишком фамильярно, но теперь я скучаю по ее непринужденным манерам. Может, она начала проявлять ко мне больше уважения… а может, просто боится.
Другие люди в офисе ведут себя так же. Все крайне вежливы; некоторые изо всех сил стараются потрафить мне. Не успеваю я попросить отчет, как он уже лежит у меня на столе. Роберт гордился бы мной. Я заставила страх работать на меня.
Мы очень редко уважаем людей, которые эту власть на нас практикуют.
Слова Симоны. Но если поверить в них, если действительно купиться на всю ее философию по данному вопросу, то придется принять тот факт, что я представляю статус-кво, норму. Придется принять, что, невзирая на влияние Роберта, я не являюсь исключением из правил.
Я сижу за рабочим столом, просматриваю почту. Один из консультантов сообщает, что в этом месяце они собираются сделать предложение трем новым компаниям; другой докладывает о коэффициенте удержания имеющихся клиентов. Все письма четкие, аккуратные. Но о чем говорят в тех кабинетах, в которых пишутся эти письма? Что болтают о женщине, которую в этих посланиях называют «мисс Фитцджеральд»?
…когда у кого-то есть власть над нами, мы из кожи вон лезем, чтобы заметить их недостатки. И преувеличиваем их в нашем воображении и сплетнях.
Да ладно, можно подумать, тут требуется особое преувеличение!
Она подцепила его в Вегасе, когда играла в блек-джек, попивая виски в платье откровеннее некуда. Она пошла в его номер, где он размазал виски по ее коже, а потом слизывал его. Она называла его мистером Дейдом.
И все это в то время, когда ее возлюбленный – они шесть лет встречались! – ждал ее дома. Доверял ей, хвастался ее скромностью.
Нет, никакого преувеличения тут не требуется. Правда затмит любые выдумки. В кабинет входит Барбара, вежливо докладывает о доставке посылки. Незарегистрированная прибыль и убытки клиента, который не рискует отправлять все это в электронном виде по не защищенному от разбойников Дикому Западу киберпространства.
Мы убеждаем себя, что они не заслуживают этого места. Что они ничем не лучше нас.
Но я действительно не заслуживаю своего места. Я не лучше их. Может, у меня есть талант и ум, необходимый для выполнения трудной работы, но я не заплатила нужную цену. Я здесь, потому что спала с правильными мужчинами. И все это знают.
В почтовый ящик поступают новые письма. Еще доклады, еще просьбы о разрешении обращения к тому или иному клиенту. Все адресованы мисс Фитцджеральд, все написаны с привычной предосторожностью.
Мы все равно уважаем власть и будем склоняться перед нею, невзирая на то, как относимся к тем, в чьих руках она в данный момент находится.
Я смотрю на свои руки, вспоминаю, как они лежали на голой коже Роберта. Вспоминаю свое возбуждение и удовольствие.
Я вспоминаю свои ощущения в тот момент, когда впервые взяла в руки его восставшее копье; как его неровности терлись о мою ладонь, когда я водила ею вверх-вниз.
И еще вспоминаю, как меньше чем через неделю я вложила ту же самую ладонь в руку Дейва, когда он повел меня по ювелирным магазинам выбирать кольцо на помолвку.
Я сжимаю пальцы в кулак и с отвращением отворачиваюсь. Я знаю, что думают люди о руках человека, у которого сейчас находится власть. Это руки шлюхи.
Но ведь это не совсем правда, не так ли? Потому что власть держит Роберт. Это каждому известно. Все это время я обманывала себя, заставляла себя поверить, что люди боятся и уважают океан, но все великие цивилизации древности боготворили именно луну. Они почитали луну, приносили ей жертвы, молились ей. А океан? Это просто субстанция, подвластная великим богам.
Страх – вот на чем я держусь, и этот страх одолжил мне Роберт. Как только узнают, что Роберт больше не является частью моей жизни, что с ней станется?
И как я буду жить, зная, что больше никогда не смогу к нему прикоснуться? Как буду дышать без обещания греха?
От этой мысли мне делается дурно. Я стараюсь сфокусироваться на других вещах – на отчетах, файлах, балансах, – но в итоге мои мысли вновь возвращаются к нему. Мне необходимо его руководство, утешение его голоса.
Я смотрю на открытую папку и захлопываю ее. Цифры всегда успокаивают меня, но сейчас мне надо отвлечься иначе. Мне требуется неприязнь.
Я спускаюсь в кабинет Аши. Я не стала предупреждать о своем визите, хотя должна была бы. Ее помощница не останавливает меня, я просто подхожу к двери и без стука открываю ее. Она сидит за столом. Корпит над файлом. На спинке кресла висит лисья шубка, из тех, которые абсолютно бесполезны в Лос-Анджелесе. Она поднимает на меня глаза, не поднимая головы, темные волосы свободно спадают на плечи. Губы изгибаются в зловещей улыбке.
Ах, Аша, я всегда могу рассчитывать на тебя, когда страх нужно сменить на ненависть. Я вхожу, закрываю за собой дверь.
Она лениво выпрямляется в кресле:
– Пришла потерзать меня?
– Я могла бы уволить тебя, – заявляю я. – Это тебя не тревожит?
– У нас уже был подобный разговор, здесь, в этом самом кабинете. Зачем повторяться? – Я не отвечаю, и она нажимает: – Для чего ты здесь, Кейси?
Я вздыхаю, осматриваю белые стены, черный деревянный стол. Как и у меня, у нее нет фотографий любимых людей, и я указываю ей на это.
– Я не смешиваю личную жизнь с работой, – беззлобно пожимает она плечами.
– У тебя есть личная жизнь?
Она вновь улыбается:
– Спроси меня об этом в мое личное время.
Я киваю, хотя сомневаюсь, что она ответила бы на этот вопрос в какое бы то ни было время.
– Прости, что не поставила тебя во главе проекта Maned Wolf, – говорю я, кивая на папку. – Дамиан не заслужил эту честь.
– Не извиняйся; это не поможет.
Ее комментарий удивил меня.
– Ты ведешь себя так, будто ты тут главная.
Аша откидывается назад и начинает раскачиваться в кресле, то ли задумчиво, то ли от скуки.
– Как ты сама несколько раз говорила, ты могла бы меня уволить, и одно время я даже думала, что ты так и сделаешь. Когда ты дала Дамиану место, заслуженное мной, я сочла, что ты решила разрушить мою карьеру медленно и болезненно; по крайней мере, сочла это на миг.
