Элизабет Адлер - Опрометчивость
Теплые, сине-черные ночи доводили Венецию до бешенства. Они были даже хуже, чем жаркие солнечные дни с мягким бризом, который дразнил ее обнаженное тело, когда она загорала, лежа на задней палубе «Фиесты». Одна. Она должна вернуться в Англию, она знала, что должна. Вернувшись домой, она не будет ощущать себя так… так физически! Со вздохом Венеция села в постели. Это было не очень хорошо для нее, быть здесь все время одной – рядом не было даже Кэт, не с кем было поговорить, а ее письма, хоть и очень длинные, все же не то, что разговор по душам. И она должна была сказать Моргану, что определенно не выйдет за него замуж, хотя она честно старалась. Он просто отказался принять ее отказ. Он приходил повидать ее каждую неделю или около того, когда только мог. А однажды он даже пришел с Фитцем.
Они прибыли нежданно, но она поняла, что Фитц на борту, по тому, как реагировала команда – когда Фитц появлялся, все вокруг начинало бурлить и кипеть. Морган сунул голову в ее камбуз, чтобы поздороваться и попросить ее поужинать с ними, но она ответила, что как шеф-повар она рада работать лишь за свое жалованье. Она не могла встретиться с Фитцем лицом к лицу в присутствии Моргана. Она должна была держаться подальше от салона.
Позднее, после ужина, она видела, как отец и сын вместе расхаживали по палубе, обсуждая встречу, которая предстояла им при поездке в Каракас. Она знала, что они должны отбыть рано утром, и она встанет с рассветом в надежде, что Фитц может зайти повидаться с ней, что он еще чувствует то же, что чувствует она.
Она держала кружку с кофе в руке, стоя на палубе и наблюдая за восходом солнца, когда появился Фитц. Он уже был одет в безукоризненный бежевый костюм. Его густые темные волосы, еще влажные после душа, были хорошо причесаны. Узел галстука был чуть приспущен, а верхняя пуговка голубой рубашки расстегнута. Она ощущала свежий цитрусовый аромат его лосьона после бритья. Он не улыбнулся, просто взглянул на нее, вначале пристально, а потом отвернулся и стал смотреть на берег. «Чудесное утро, Венеция», – сказал он равнодушно. Она судорожно сжала кружку с кофе, не в силах вымолвить ни слова. Потом он снова обернулся к ней и спросил: «Ну, как ты, Венни?» Этот его взгляд всегда озадачивал ее, даже сейчас. Она могла думать о нем бесконечно. Он глядел на нее так, словно выставил неодолимое препятствие их общим воспоминаниям, так смотрят на нового, совсем незнакомого человека. И она выпалила, обнаружив перед ним все свои чувства: «Я скучала по тебе, Фитц». Выражение его лица мгновенно изменилось, на нем снова появилась маска, вежливая, улыбающаяся, формальная маска. «Тебе здесь слишком одиноко, – сказал он, – но я намерен занять тебя последующие несколько недель. Я пригласил несколько друзей остановиться на «Фиесте». Их будет около дюжины. Ты не будешь скучать в окружении молодежи. Морган пробудет здесь тоже некоторое время. Полагаю, вам обоим станет немного веселее». Он взглянул на свои часы. «Уже пять тридцать, – сказал он, нахмурившись, – нам пора. Я уверен, что Морган выйдет, чтобы попрощаться с тобой». Она беспомощно смотрела на него, все еще держа в руке кофе. «Ах, да, Венеция, еще одна вещь… чуть не забыл… – Ее сердце замерло, он собирается сказать ей, что не забыл ту ночь, не забыл ее после всего… – Я не забыл свое обещание заглянуть в финансовые дела Дженни. Я дам тебе знать сразу, как только получу какую-либо определенную информацию».
Она поблагодарила его, стараясь, чтобы ее голос не дрожал, а затем на палубе появился Морган. Он тепло поздоровался с ней, и момент был упущен.
Лишь один раз за два месяца она видела Фитца, но все еще как в западне чувствовала себя на «Фиесте», словно муха на кончике липкой ленты, привязанная к нему.
Ей стало немного легче, когда это прекрасное судно наполнилось гостями. Она была занята даже больше, чем это могла себе представить. Ее радовало, что друзья Фитца были молоды и веселы, с тем американским открытым дружелюбием, какое позволяло ей чувствовать себя одной из них. Но теперь наступил момент истины. Вчера капитан сообщил ей, что «Фиеста» должна отправиться в Средиземное море на все лето. Он будет счастлив, если она останется на «Фиесте» еще на один квартал, но, конечно, вполне понимает, если она предпочтет что-то другое. Ей будет заказан полет или в Лондон, или в Ниццу, в зависимости от ее решения.
Венни сидела на кровати, обхватив руками колени, и глядела в мягкую темноту. Конечно, она должна уехать, он достаточно ясно дал ей понять, когда прощался, что забыл о той ночи, и она тоже должна забыть. Но может ли она забыть?
Она слезла с кровати, надела халат и вышла на палубу. В этот ночной час воздух стал немного прохладнее. Венни поколебалась момент, а затем скользнула вдоль палубы вниз в каюткомпанию. Все, кроме ночной вахты на мостике, спали, и она, никем не замеченная, пробралась к хозяйской каюте. Закрыв за собой дверь, она прошла в ванную, сняла флакон с лосьоном после бритья, которым пользовался Фитц, и растерла несколько капель на своем горле, между грудей. Затем немного больше на животе и бедрах. Вернувшись в каюту, она сбросила на пол халат и скользнула между простыней на кровать Фитца. Прижав к себе его подушку, вдыхая запах его одеколона, воображая, что он сейчас рядом с ней. Она так делала уже не в первый раз; это давало ей возможность ощутить себя рядом с ним…
Яркий солнечный свет на следующее утро заставил Венецию вернуться к реальности, напомнил, что она должна принять решение, и она знала, каким оно будет. Она не могла нести этот груз жизни в заточении и дальше. Фитц явно не хотел больше ничего иметь с ней. Она должна уехать домой. Но сначала ей надо внести ясность в отношения с Морганом. Сказать ему правду, чтобы порвать между ними всякие связи. Так было честнее, и уж дело Моргана смириться с этим. Они оба должны быть свободны. Но она не могла ждать, когда увидит его, она ему напишет.
Письмо от Индии дало отсрочку или оправдание отсрочки. Она узнала, что Индия выходит замуж за чудесного итальянского графа по имени Альдо и что она счастлива и собирается жить в палаццо на Средиземном море. Это известие впервые принесло Венни ощущение неподдельной радости, которой она давным-давно не испытывала. Наконец-то хоть одна из дочерей Дженни обрела себя, думала она, перечитывая корявые американские каракули Индии. Она и Парис станут подружками невесты. Церемония бракосочетания состоится в деревенской церкви в Марина ди Монтефьоре.
И стало соблазнительно легко сказать себе, что, поскольку Марина ди Монтефьоре находится на Средиземном море и ей в любом случае предстоит отправиться туда, она с таким же успехом может остаться на лето на «Фиесте». В конце концов, почему бы не попытаться использовать еще один шанс…
