Дженет Таннер - Дитя каприза
– Я написала бы тебе и рассказала, если бы такой был. – Салли повернулась и протянула руку за маслом для загара.
– Даже если бы я захотела подыскать себе мужа – а я этого не хочу, – у меня просто нет на это времени.
– Но у тебя должен быть мужчина, – настаивала Пола, изображая сестринскую заботу.
– Зачем? Опыта общения с мужчинами мне хватит на всю оставшуюся жизнь. К тому же кому захочется взваливать на свои плечи заботу о моем ребенке? Это дело нелегкое. Стюарт не захотел, а ведь Марк – его сын. Так что у меня нет ни малейшего шанса найти охотника.
– Ты права, – сказала Пола озабоченно. Самочувствие ее с каждой минутой улучшалось. – Но ведь должен же у тебя кто-нибудь быть. Какой-нибудь пожилой вдовец, обремененный собственными детьми. Или же одинокий разведенный, тоскующий по семейной жизни. Может быть, тебе стоило бы вступить в клуб одиночек или даже встать на учет в брачном агентстве…
– Спасибо, Пола, но мне и так хорошо.
– Не могу в это поверить, дорогая. Жаль, что у меня нет никого на примете. Ты могла бы остаться в Штатах, и мы проводили бы много времени вместе, как прежде. А каждое лето приезжали бы сюда отдохнуть месяц-другой. Я тебе еще не говорила, что Хьюго подумывает о покупке дома на побережье? Он так балует меня! – Пола сделала паузу, чтобы до сознания сестры успела дойти разница в их положении, и продолжала: – Беда в том, что те, кто мне приходят в голову, так или иначе несвободны (кроме Грега, добавила она мысленно, но будь уверена, его я тебе не отдам).
– Оставим эту тему, – сказала Салли. – Посмотри, у Марка, кажется, серьезные проблемы. Он пытается построить замок из песка, а Гарриет сразу же его ломает. Пойду его выручать.
Она закрыла флакон с маслом для загара и поднялась, побеспокоив Хьюго. Он шевельнулся, приподнял голову и окинул Салли ленивым взглядом.
Щеки Салли вспыхнули, но виной тому были не солнечные лучи. Она-то думала, что он спит. Слышал ли он их разговор? Нет, они не говорили о чем-то запретном, но все равно было неловко, если бы он слышал.
Она направилась по пляжу к детям, вспоминая, что именно говорила Пола, а также собственные слова о том, что мужчина ей не нужен. Если бы, конечно, ей предложили Хьюго, то все было бы по-другому, подумала она усмехнувшись про себя. Он действительно великолепен. Но Хьюго принадлежал Поле. Салли была принципиально против того, чтобы уводить мужей у других женщин, тем более у собственной сестры, даже имей она такую возможность, в чем Салли сомневалась.
Около волнореза Гарриет угрожающе размахивала совочком над последним творением Марка.
– Замок – бах! – завопила она торжествующе и, чтобы слово не расходилось с делом, нанесла сокрушительный удар совком по замку.
– Гарриет! – попытался остановить ее Марк, не слишком, правда, расстроенный.
«Будем надеяться, что, когда вырастет, он научится воспринимать крушение своих личных замков с такой же стойкостью, – думала Салли. – Видит Бог, если жизнь будет преподносить ему одни лишь удары, потребуется вся его стойкость, чтобы переносить их».
* * *Пола уже давно бросила просматривать газеты в ожидании заметки со скандальным разоблачением за подписью Захария Роудса, который именно от нее получил эти сведения. Она была разочарована тем, что попытка отомстить закончилась безрезультатно, и удивлена, что история не попала в газеты, но подумала, что у Захария, должно быть, имелись для этого свои соображения. Может быть, он решил сначала проверить факты и не обнаружил ничего достаточно предосудительного для публикации – это, правда, было бы несколько удивительно, поскольку Пола была уверена, что отношения между Лэдди и сыном сенатора продолжались, хотя все держалось в большой тайне. Или, возможно, Захарий принадлежал к числу сторонников сенатора и не хотел ставить его в затруднительное положение – это объяснение было маловероятно, потому что репортерам, вроде Захария, была чужда щепетильность, и они зарабатывали на жизнь, раскапывая подноготную известных людей, которым было что скрывать. Нет, Пола и представить себе не могла, что Захарий или его редактор не предали гласности эту историю из деликатности, хотя угроза судебного преследования и штрафа в размере нескольких тысяч долларов могла бы, наверное, их остановить. Так или иначе, в газетах ничего не появилось, и, приехав в Шиннекок-Бэй, Пола перестала интересоваться прессой и почти совсем забыла о своем замысле.
Однажды вечером в пятницу, когда Пола возвратилась с пляжа, горничная передала ей просьбу Хьюго сразу же позвонить ему. Пола удивилась, но особого беспокойства не проявила. Хьюго собирался приехать к ним на уик-энд, и, наверное, что-нибудь его задержало. В ожидании соединения, она расслабилась и почувствовала себя счастливой, впервые за много месяцев.
«Пожалуй, отдых здесь пошел мне на пользу, – думала Пола – Я почти совсем не вспоминаю о Греге, и вокруг нет никого, кто бы обо мне сплетничал. Надо будет позаботиться, чтобы Хьюго выполнил обещание и приобрел виллу здесь, на Лонг-Айленде».
– Дорогая, это ты? – Хьюго старался говорить спокойно, но Пола сразу же догадалась, что произошло нечто ужасное.
– Хьюго, что случилось? – спросила она и почувствовала, как от нервного напряжения по спине побежали противные мурашки, как это часто бывало в последнее время.
– Извини, дорогая, но я не смогу приехать, как обещал. Здесь такое творится!
– Творится? Что ты имеешь в виду?
– Ты, наверное, не видела сегодняшних газет? – спросил он, и она ощутила уже не мурашки, а шок, словно через ее тело пропустили электрический ток.
– Газету? Нет. А в чем дело?
Но она уже поняла, что случилось.
– Это касается Лэдди, – медленно произнес Хьюго. – Какой-то подонок-репортер опубликовал грязное разоблачение. Не имею понятия, как ему в руки попала такая информация и почему такое дерьмо может кого-нибудь заинтересовать, но такая статья появилась. Какую бы цель они ни преследовали, они своего добились.
– О Боже… Воображаю, как расстроился Лэдди, – сказала Пола, хотя в душе она ликовала.
– Еще бы, конечно, расстроился, – сказал Хьюго. – Но это еще не все. Юноша, с которым был связан Лэдди, сын Джимми Коннелли – сенатора Джимми Коннелли. Можешь себе представить, какой скандал разразился и какой шум поднялся вокруг имени сенатора. До сих пор для прессы и публики он был образцовым семьянином и прилагал неимоверные усилия, чтобы все члены его семьи вели себя безупречно во имя поддержания этого имиджа.
– Подумать только! От него теперь, наверное, пух и перья полетят, – сказала Пола.
– Уже полетели. Крис Коннелли – парнишка деликатный, представив себе все последствия, покончил с собой – сел в свою машину и на большой скорости врезался прямо в десятитонный грузовик.
