Елена Веснина - Превратности судьбы
— И мне ты хочешь помочь? — мрачно продолжала Катя.
— Я могу оставить вас наедине, если надо. Я тебе мешаю? — извиняющимся тоном сказала Маша.
— А ты как думаешь? — фыркнула та.
— Хорошо, я пойду на улицу. Только поговори с Алешей. Пожалуйста!
— Ладно. Сейчас, — и Катя встала.
Зося, прихватив сигареты и зажигалку, вышла вслед за Машей.
— Может, покурим пока? Я думаю, у Кати с Лешей разговор будет длинным, — предложила Зося, но Маша отрицательно покачала головой.
— Ну, да. Понятно, — хмыкнула Зося, закуривая. — Знаешь, что я тебе скажу? Если честно?
Маша не реагировала, погруженная в свои переживания.
— Ты либо святая, либо полная дура, — и увидев, что реакции на ее слова не последовало, Зося продолжала. — Но в любом случае… то, что ты сделала сейчас, — это поступок!
Маша молчала. Зося, выведенная из себя, бросила сигарету и в сердцах произнесла:
— Впрочем… Не хочешь разговаривать и не надо. Пойду, поговорю с барменом. О погоде, например.
Маша осталась одна, но даже не обратила на это внимания. Ее терзали сомнения.
А Катя в это время села за столик Леши. Но разговор не клеился, и они молча сидели друг напротив друга, не поднимая глаз. Наконец Алеша вздохнул и привстал.
— Ты уже уходишь? — спросила Катя.
— Да… — ответил он.
— Подожди! — попросила Катя, и Алеша снова опустился на стул.
— Леша, я знаю, что ты обо мне думаешь. Ты вправе думать обо мне плохо. Но, поверь, я так мечтала о том, чтобы ты снова начал ходить…
Леша, не дослушав, прервал ее:
— Скажи, Катя, а ты верила, что я смогу встать на ноги? Нет? Думаю, нет. Мечтала, чтобы я пошел, но не верила. Поэтому сбежала со свадьбы? — и он пристально посмотрел на нее.
Катя не знала, что ответить, было видно, что ее переполняют эмоции.
— Да, Леша… Прости! — и она, закрыв лицо руками, расплакалась. — Прости меня, Леша. И за Костю прости. Это — моя ошибка! Я люблю только тебя!
— Я не знаю, как относиться к твоим словам, Катя. Я последнее время видел совершенно обратное, — покачал головой Леша.
— Я прошу! Поверь мне! — сквозь слезы просила Катя.
— Одно могу сказать: мне больно видеть, что ты плачешь. Не надо…
Катя, почувствовав его минутную слабость, взяла Алешу за руку и с жаром_ сказала:
— Леша, давай все забудем! Как будто ничего не было!
— Я сейчас не готов с тобой об этом разговаривать, — уклончиво ответил он.
— Но почему?!
— Знаешь, наша с тобой ситуация напоминает мне сказку.
Катя даже перестала плакать.
— Сказку? Какую сказку? — недоуменно уставилась она на Лешу.
— Про принцессу и свинопаса. Пока я не ходил, я был тебе не нужен. А теперь я не хочу быть с тобой! — с болью сказал Леша, вставая.
Грустная Маша стояла у ресторана рядом с коляской, когда в дверях появился Леша. Он устало прислонился к дверному косяку и окликнул ее. Маша подбежала к нему и, помогая идти, сказала:
— А я думала… — и осеклась. Алеша смотрел на нее с улыбкой.
—Что?
— Я думала, что вы выйдете с Катей вместе. Алеша усмехнулся и грустно покачал головой.
— Нет. Мы с тобой вместе пришли, вместе и уйдем, — по-дружески сказал он.
С видимым облегчением Леша сел в коляску.
— Ну что? Домой?
Маша, радуясь каким-то своим мыслям, немного загадочно ответила:
— Нет. Давай еще погуляем. Это полезно тебе… и мне.
— Хорошо. Тогда поехали в парк.
И молодые люди, улыбаясь, продолжили прогулку.
На крыльце аптеки Костя поджидал следователя. Тот не заставил себя долго ждать: к аптеке подъехала милицейская машина, и следователь, выйдя из нее, направился к Косте.
— Здравствуйте, Григорий Тимофеевич, — Костя пожал Буряку руку.
— Здравствуй. Ну что же, начнем? — хмуро предложил тот.
— Обыск?
— Да. Следственные мероприятия, — так же хмуро подтвердил Григорий.
Костя кивнул, достал ключи и, открыв дверь, жестом пригласил следователя внутрь. Показывая аптеку, он разглагольствовал:
— Ну вот, в общем-то, мое хозяйство. Слегка запылилось все после закрытия.
— Кстати, скажи, Костя, почему ты решил закрыть аптеку?
— Да невыгодно, Григорий Тимофеевич.
— Невыгодно? Странно. Лекарства людям всегда нужны, — пытливо взглянул на него следователь.
— Нужны. Только какие? Зеленка, аспирин. Одним словом, копеечные. На них оборота не сделаешь, — возразил Костя.
— А дорогие лекарства не пробовал закупать? — уточнил Григорий.
— Пробовал несколько раз. Только их покупают раз в полгода. Тоже не выход, — махнул Костя рукой.
— Да, действительно, — следователь задумался, а потом сменил тему. — Скажи, Костя, с момента закрытия аптеки сюда никто не заходил?
— Ключи только у меня.
— А из лекарств ничего не пропало? Ты их где хранишь?
Костя подошел шкафам, показывая:
— Здесь, на стеллажах.
— Прямо так, незапертыми? — изумился следователь.
Костя, выдвигая ящики, пожал плечами:
— Тут и запирать-то нечего. Последние месяцы я уже закупки не делал.
— Костя, скажи, а препарат, который мы обнаружили в машине Алеши, относится к дорогим?
—Да.
— Ты говорил, что закупал несколько раз дорогие препараты. Этот тоже? — внимательно глядя на него, спросил Григорий.
— Ну да. Помнится, одну упаковку брал, на пробу, — задумчиво протянул Костя.
— И этот дорогой препарат ты хранил так же? В незапертых шкафах?
— Не-ет. Конечно, нет. Этот только в сейфе, — возразил Костя.
Следователь выжидающе смотрел на него.
— Посмотрим?
— Сейф? Да, конечно, — спохватился Костя, подошел к сейфу и, найдя в связке нужный ключ, открыл его.
Внутри было пусто. Костя озадаченно застыл на месте, а Григорий, мгновенно напрягаясь, начал сухо и быстро, по-рабочему, задавать вопросы:
— И много было этого лекарства? Как его? Фторан, кажется?
— Точно, фторан. А откуда вы знаете?
— Я получил данные экспертизы, — сухо бросил следователь. — Так сколько его у тебя было?
— Всего одна упаковка. Десять ампул.
— И куда оно могло деться? Ты не знаешь?
— Ума не приложу.
— А надо бы… Давай подумаем вместе. Может, его успели продать? — продолжал Григорий.
— Сразу все двадцать ампул? Не думаю, — покачал головой Костя.
— К тому же ты должен фиксировать отпуск психотропных и наркотических веществ. У тебя есть журнал отпуска препаратов?
— Да, конечно. Вот он, — ответил Костя торопливо и, взяв со стола журнал, протянул его следователю.
— Действительно, ни одной ампулы не отмечено… Куда же он девался? — задумчиво бормотал тот.
— Понятия не имею. Не помню, чтобы мы его кому-нибудь продавали. Все время лежал в сейфе.
