Джудит Крэнц - Пока мы не встретимся вновь
Дельфина вышла в большой мир, тогда как она, Фредди, вынужденно отклонила предложение выполнять в кино фигуры высшего пилотажа, хотя знала, что прекрасно справится с этим. А все из-за того, что родители, сходившие с ума от художеств Дельфины, требовали, чтобы младшая дочь продолжала учиться.
К черту все это! Это несправедливо, во всяком случае по отношению к такому пилоту, как она.
В офисе Свида Кастелли в студии Дэвидсона, как и ожидала Фредди, царил беспорядок, хотя помещение было просторней, чем она предполагала. Кроме письменного стола, за которым сидел Свид, в комнате был большой стол для заседаний, уставленный моделями аэропланов. На стенах не было живого места от карт. На полу, в углу, лежала кипа фотографий самолетов времен мировой войны, а среди них снимки самого Свида Кастелли в бытность его летчиком.
— Очень мило, — простодушно заметила Фредди, расположившись в кресле напротив письменного стола. — Мне нравится.
На Фредди были бриджи и доходящие почти до колен сапоги для верховой езды, хотя сама Фредди никогда в этих сапогах не летала, считая их неудобными, она тем не менее признавала, что они производят впечатление, поскольку напоминают о Пруссии. Старый черный свитер был заправлен в бриджи, стянутые широким кожаным ремнем. «Вылитый барон фон Рихтгофен», — с удовлетворением подумала она.
— Предложение о работе еще в силе? — прямо спросила она.
— Конечно. А как же свидание с Биовулфом и твои родители, старушка?
— Это моя забота, — ответила Фредди, — и зовут меня Фредди, а не «старушка».
— А это не шутка? — подозрительно спросил Свид.
— Я не играю в такие игры, Свид. Я пилот, и ты видел, что пилот хороший. Я сотни раз наблюдала за тем, как Мак готовил трюки. Насколько я разбираюсь в этом деле, у меня есть одно преимущество перед пилотами-мужчинами: в моем самолете можно ставить камеру хоть вплотную к моему лицу, я ведь к концу дня не обрастаю щетиной, как они. А в парике я буду больше похожа на Алису Фэй или Констанцию Беннет, чем кто-то другой. Разве не так?
— Совершенно верно. Но Мак… Ты говорила, он не хочет, чтобы ты работала дублером в кадрах с высшим пилотажем. Мне не нужны проблемы. Мы с Маком давно работаем вместе, и он мне очень нравится.
— Я думала об этом, Свид. Мак научил меня летать и опекает, как наседка.
— Да, Фредди, я заметил.
— Не могу же я всю жизнь думать только о том, чтобы его не огорчать. Ты видел наседок, радующихся тому, что птенец покинул гнездо? Ни одной, правда? И разве птенцы остаются на всю жизнь в гнезде? Нет, как ты знаешь. Это закон природы. Теперь наступила моя очередь начать самостоятельную жизнь, и Мак должен это понять. Мне нужна эта работа. По-настоящему нужна. Буду работать с полной отдачей. Обещаю.
— Такая богатая девушка, как ты? Перестань. Зачем тебе эта работа?
— Все лето я работала в первую смену в булочной Ван де Кампа, чтобы оплачивать летные уроки. А теперь мне необходимо иметь собственный самолет. Необходимо, Свид, а не просто хочется.
Фредди подалась вперед. Поставив локти на колени и опершись подбородком на руки, она смотрела Свиду в глаза ясным сильным взглядом. Она вдруг почувствовала себя взрослой.
— Я считал тебя богатой девушкой.
— Быть богатой — значит иметь деньги. Нет, это не так. У меня обеспеченные родители, но они не дают мне на полеты ни цента. Машина, которую ты видел, не моя, если это тебя ввело в заблуждение. Послушай, Свид, если я не нужна тебе, то наверняка буду нужна кому-то еще. Фильмы об авиации снимают в Голливуде на каждом углу. Я пришла к тебе первому, потому что знаю тебя, но если ты сомневаешься, только скажи — и я уйду.
— Считай, что ты получила работу, Фредди. Черт возьми, ты получила ее еще вчера.
Фредди радостно рассмеялась.
— И кого я буду играть? Алису Фэй или Констанцию Беннет?
— Обеих, а заодно еще и Нэнси Келли. Я использую тебя на всю катушку.
— А как насчет денег? — поднявшись и подбоченясь, спросила Фредди.
— Денег?
— Ты сказал, что много, но сколько именно?
— Пятьдесят долларов в день, так же, как я плачу Маку. Когда начнем снимать, тебе придется работать пять, а то и шесть дней в неделю.
— За специальные трюки дополнительно?
— Фредди, я смотрю, ты знаешь все не хуже меня. Дополнительно, конечно, как и всем. Сотню за полеты «вверх брюхом», хотя этого нет в сценарии; до тысячи двухсот за «штопор» с дымовым эффектом и полторы тысячи за «взрыв» в воздухе и прыжок с парашютом. На это можешь рассчитывать, это в сценарии есть, но никаких авиационных катастроф. Я тебе все равно не дал бы их делать. Женщины никогда этого не делают. Традиция. Что касается покупки самолета — к тому времени, как мы все отснимем, сможешь иметь целый воздушный флот.
— Не ве-рю, — медленно произнесла Фредди.
— Как это не веришь? — обиделся Свид. — Это, действительно, большие деньги.
— Я просто не верю, что… что наконец дождалась этого…
Фредди размышляла о том, что, когда бы она ни сообщила родителям о своем решении, они все равно его не одобрят, но, может быть, улучив момент, она получит хоть какое-то преимущество. Самым благоприятным было время перед ужином, когда родители сидели в гостиной за бутылочкой шампанского.
Открывать бутылочку шампанского, считал отец, можно только при трех условиях: без посторонних, во время обеда и если вы родились в стране знаменитых вин. По традиции первые несколько капель шампанского дали ему попробовать, едва он появился на свет. Его мать, осушив бокал до дна, обрадовалась тому, что ее новорожденный сын, как и все грудные младенцы Шампани, тут же перестал плакать.
Фредди решила в разговоре с родителями не упоминать о деньгах. Если ее пригласят сниматься несколько раз в году, она будет зарабатывать больше отца. И, конечно, придется пообещать им жить все время дома, за исключением выездов на съемки.
— Знаешь, дорогая, сегодня ты… выглядишь как-то особенно хорошо, — сказала Ева, когда Фредди вошла в гостиную.
Ева не любила говорить дочерям, как они красивы, но сегодня было трудно удержаться и не сказать этого Фредди. Девочка совершенно очевидно пришла в себя после депрессии во время авиационных соревнований: с лица исчезло страдальческое выражение. Изящное голубое платье гармонировало с синими глазами Фредди, глядящими из-под бровей, изогнутых так же, как и у Евы.
Вместе с тем во Фредди чувствовалась какая-то напряженность. Она решительно оперлась на каминную доску и смотрела на них со странной улыбкой, не тронувшей уголков ее пухлого, красиво очерченного рта. Эта сдержанная улыбка озаряла ее лицо радостью, как ни пыталась Фредди сохранить полную серьезность.
