Мари Фишер - Судьба Лилиан Хорн
– А кто еще?
– Рут Фибиг. Моя коллега. Ее адреса у меня нет.
– Пусть это вас не тревожит. Мы его без труда выясним.
Лилиан Хорн поднялась.
– Хотите верьте, хотите нет, меня это не тревожит ни в малейшей степени. Но поскольку я удовлетворила ваше любопытство, я попросила бы вас оставить меня одну.
Она открыла дверь на лестничную площадку.
Инспектор Крамер встал, убрал свой блокнот и сдержанно попрощался.
Его помощник молча последовал за ним.
Лилиан Хорн с шумом захлопнула за ними дверь, бросилась к телефону и сняла трубку. Она уже набрала первую цифру, но вдруг замерла, постояла в нерешительности и медленно опустила трубку на рычаг.
Она торопливо оделась. Ни разу не взглянув в зеркало, не подкрашиваясь и не прибирая в комнате, она схватила портмоне и ключи от машины, кинула то и другое в белую сумочку и выбежала из квартиры.
В ближайшем почтовом отделении она бросилась в свободную кабинку, плотно прикрыв за собой дверь.
Потом набрала номер Рут Фибиг и долго слушала длинные гудки. Номер не отвечал. Лилиан Хорн попыталась дозвониться до господина Керста. Тоже тщетно.
Ее охватила паника. Она приоткрыла на минутку дверь, чтобы впустить воздуха в душную кабинку.
Успокоившись, она некоторое время размышляла, потом позвонила в справочную и попросила дать ей номер Хуберта Тоглера в Мюнхене. Казалось, прошла вечность, пока барышня после некоторого колебания соединила ее с нужным абонентом.
– Хуберт, это Лилиан, – сказала она, задыхаясь, – ты должен мне помочь!
– Да, что я могу для вас сделать? – спросил он официально.
– Никому не рассказывай, что вчера вечером я ненадолго выходила из-за стола, слышишь? Если тебя спросят, скажи, что ты не помнишь, или еще лучше: самое большее на пару минут!
– Я не понимаю!
– Хуберт, произошло убийство! Я не имею к этому никакого отношения, клянусь тебе…
– Но тогда…
– Ты что, не понимаешь? Мне нужно алиби! Полиция пытается притянуть меня к этому делу.
7
На анатомическом столе в Институте судебной медицины лежал труп Ирены Кайзер, в пропитанной кровью ночной рубашке и коричнево-красной кашемировой шали. Зияющая рана на шее выглядела особо устрашающе на бескровном теле. Темные невидящие глаза уставились в потолок.
Но это зрелище не производило гнетущего впечатления на двух молодых людей, находившихся в этом голом помещении с зеленоватыми кафельными стенами. Судебно-медицинские эксперты Михаэль Штурм и Джо Кулике давно уже приучили себя видеть в трупе только материал для работы, препарат для исследований. Их не волновали преступления, жертвы которых попадали сюда на вскрытие, и они не проникались жалостью к тем, чья жизнь насильственно оборвалась. Иначе их суровую профессию невозможно было бы выдержать.
Джо Кулике обошел металлический стол со всех сторон, снимая со вспышкой труп. Больше пока делать им было нечего.
– Проклятие, – ругался он, – если старик вскоре не появится, мы начнем без него. – Он небрежно швырнул отработанную магниевую вспышку в мусорное ведро. – У меня нет ни малейшего желания торчать здесь всю субботу.
В широкой полосе солнечного света, проникавшего сюда через зарешеченное окно, ярко вспыхнули его рыжие волосы.
– Тише едешь – дальше будешь. – Михаэль Штурм отогнул рукав своего наглухо застегнутого халата и посмотрел на часы. – Дадим ему еще немного времени. Как главе Института ему положено появиться самое позднее через три часа после того, как он получит сообщение об убийстве, и я готов спорить, что он успеет приехать. До сих пор всегда успевал.
– Меня бы больше устроило, если бы он не колесил бесконечно по конгрессам и симпозиумам, – проворчал Кулике, – вечно всю грязную работу он оставляет нам. А если он даже и не в отъезде, то наверняка предпочитает работать над одной из своих книг, чем…
Михаэль Штурм не дал ему договорить.
– Ты будешь смеяться, но по мне так лучше. Я люблю работать самостоятельно.
– Ну и чудесно. Ты работаешь самостоятельно, а старик пожинает лавры и гребет деньги. Прекрасное распределение труда. Хочешь знать мое мнение, Михаэль? Ты полный идиот! Облегчая так старику жизнь, ты еще хочешь, чтобы он тебя отпустил? Я думал, что прокол с Килем стал для тебя хорошим уроком.
Штурм подергал себя за густую русую бородку.
– Еще не наверняка, что старик тут замешан.
– Дружище, не будь таким наивным! А что, между прочим, сказала твоя Ева? Здорово была расстроена, а?
Прежде чем Михаэль Штурм успел ответить, служитель морга открыл дверь.
– Господин профессор, – возвестил он торжественно.
Джо Кулике состроил гримасу, но тут же принял серьезный вид, как только вошел профессор Фабер в сопровождении служителя, закрывшего за ним дверь и помогшего ему облачиться в халат.
– Доброе утро, господа, доброе утро, – поприветствовал их профессор и окинул одним быстрым взглядом своих холодных стальных глаз молодых людей и труп на анатомическом столе. – Извините, если опоздал, но мне пришлось добираться вертолетом. – Подойдя к столу, он деловито поинтересовался: – Кто из вас был на месте преступления? – И, выслушав объяснения Михаэля Штурма, попросил: – Будьте столь любезны и доложите мне обо всем!
Штурм стал коротко описывать увиденное. Он воспроизвел все детали и вынес свое заключение: насильственная смерть. Обосновав это рваным следом на кашемировой шали, отсутствием предварительных порезов на кожном покрове и ран на руках покойной.
Тем временем профессор Фабер уже осматривал труп.
– Отлично, – похвалил он, – очень хорошо, дорогой коллега, очень точные наблюдения. Следы на орудии убийства?
– К сожалению, никаких. Лезвие все в крови, и отпечатков на нем нет. Нельзя даже определить, пользовались им в перчатках или без. К тому же это самое обычное рядовое лезвие.
Профессор Фабер выпустил негнущуюся руку покойной – та упала.
– Другие следы?
– Я нашел два длинных волоса на правой руке покойной. Но они бесспорно со шкуры степной овцы, лежавшей на полу у кровати.
– Жаль. Ну что ж, тогда господам полицейским придется в виде исключения немножко потрудиться. Они и так слишком привыкли получать от судебной медицины не только врачебную экспертизу, но и доставку на дом собранных вещественных доказательств.
Оба ассистента выдавили из себя обязательный для подчиненных смех на реплику шефа.
– Ну, давайте приступим! – Профессор Фабер снял с убитой шаль.
Джо Кулике сфотографировал пропитанную кровью шаль и оголившуюся шею.
Михаэль Штурм вместе со служителем морга попытались раздеть убитую, но это оказалось нелегким делом – уже наступило трупное окоченение.
