Стелла Бэгуэлл - Побежденные любовью
Внезапное головокружение не дало ей договорить. Чтобы не упасть, она вынуждена была схватиться за край стола.
— Анна! Тебе плохо? — Он вскочил из-за стола и подхватил ее.
Да, ей плохо. Но ни за что на свете она не хотела ему признаваться в своей слабости.
— Все в порядке. Я просто чересчур резко встала.
— У тебя же было сотрясение мозга! Тебе вообще рано подниматься с постели.
Головокружение прошло, она опустила дрожащую руку и посмотрела на него.
— Черт возьми, у меня не было никакого сотрясения. И я хочу, чтобы ты перестал вести себя так, как будто ты все про меня знаешь!
Задетый тем, что она высмеяла его заботу, он язвительно посмотрел на нее.
— Если у тебя не было сотрясения мозга, тогда что с тобой? Может быть, ты беременна? Может быть, именно поэтому решила вернуться домой к маме и папе?
От такой наглости у нее буквально перехватило дыхание.
— Ты что, с ума сошел? Неужели ты думаешь, что если бы я была беременна, то вошла бы в загон для скота?
— Я знаю, что женщины способны и не на такое!
— Только не я. И потом, ты прекрасно знаешь, что я не замужем! — в ярости выкрикнула она.
— Чтобы иметь детей, совершенно необязательно быть замужем, — с насмешкой парировал он. — Или ты об этом еще не знаешь?
— Ты… ты… самый нахальный, самый…
— Садись и доедай свой завтрак, — приказал он.
— Завтрак окончен! Мы…
Внезапно он схватил ее за копну рыжих волос и притянул к себе.
— Никаких «мы» не существует. Или ты этого хочешь, Анна? Ты к этому подталкиваешь меня?
Легко дернув за волосы, он заставил ее поднять к нему лицо.
— Да, — отрывисто прошептал он. — Думаю, ты хочешь именно этого.
— Мигель… — Но больше ничего сказать он ей не дал. Остальные слова замерли под натиском его губ. Чтобы не упасть, ей пришлось прижаться к его груди.
— Ты ответила на мой поцелуй так, как будто я единственный мужчина в твоей жизни, которого ты хотела, — прошептал он.
Ясно, что он смеется над ней, но его слова были так близки к правде, что она невольно вздрогнула.
— Ты вовсе не единственный мужчина, с которым я целовалась! — огрызнулась она, но голос при этом был слишком слабым и дрожащим.
Он пристально посмотрел на нее.
— Я не сказал, что я единственный мужчина, с которым ты целовалась. Я сказал, что я единственный мужчина, которого ты хотела. А это большая разница, Анна. Я предупреждаю тебя: не надо раскрывать надо мной свои девственные крылья.
— Как будто бы я намереваюсь это делать! А моя девственность тебя вообще не касается!
Не обращая внимания на ее сарказм, он продолжал:
— Мы совершенно разные люди, Анна. Ты знаешь, что ты из себя представляешь, а я знаю, какой я. Мы не подходим друг другу.
Откуда он знает? И почему ей так хочется, чтобы он понял, какая она на самом деле? Он совершенно невыносим и груб. Но прежде всего он мужчина. А она поклялась больше никогда не увлекаться ни одним мужчиной!
Она отпрянула от него.
— Я очень рада слышать это, Мигель. Так что занимайся своими делами на ранчо, а я своими, идет?
— Безусловно.
Анна вышла из комнаты, больше не взглянув на него. Она уже спускалась по ступеням, когда за спиной раздался его голос. Обернувшись, она увидела его в проеме двери и подивилась еще раз, насколько он вписывается в окружающий пейзаж. Но и она тоже. Просто он об этом не знает.
— Я буду следить за тобой.
— Прости, но я думала, что ты тут управляющий, а не хозяин поместья.
— Я могу быть и тем и другим. Если понадобится.
Иными словами, если она не сможет вести хозяйство в отсутствие родителей, то он определенно с этим справится.
Ну так она постарается не дать ему такой возможности.
Глава ЧЕТВЕРТАЯ
Анна повесила трубку и с облегчением откинулась на подушки дивана. С Адамом все в порядке. Завтра его уже выпишут из больницы. Но последняя фраза матери вывела ее из равновесия. О чем только думают родители, вернее, мать? Безусловно, Анна только приветствовала их идею поехать дальше, в Бразилию. Пусть наслаждаются вторым медовым месяцем. Но ведь за год Анна совершенно отвыкла от ранчо. Неужели родители не понимают, что ей будет тяжело без них целый месяц!
Дело вовсе не в том, что Анна боялась физической работы. Ей даже нравилась смена работы, она рада была отложить ежедневную игру на фортепьяно. Но Анну пугала ответственность, которая ложится на нее за этих чистопородных лошадей. А вдруг кто-то из них поранит ногу или заболеет? Мало ли что может случиться.
И потом, Мигель. Он невыносим. Следит за каждым ее шагом. Без сомнения, только и ждет, когда она опозорится.
Анна поднялась и подошла к пианино. Крышка была закрыта. Она не приближалась к инструменту ни разу за все четыре дня, что была дома. И пока у нее не возникло ни малейшего желания заниматься музыкой.
Мигель считает, что она не способна заниматься ничем другим. Можно себе представить, что он подумает, когда узнает, что Хло оставила на нее конюшни еще на месяц. Но родители верят в нее. Если понадобится, она будет работать двадцать четыре часа в сутки. И докажет Мигелю, что способна на нечто большее, чем просто развлекать публику.
Мигель приехал, когда уже совсем стемнело. Он решил не оставаться после работы на пастбище. Ему не хотелось, чтобы в отсутствие родителей Анна была дома совсем одна. Он понимал, что ей трудно справляться со всем хозяйством. Но лучше бы она попросила его о помощи.
Было около девяти часов вечера. Мигель думал, что вряд ли Анна легла спать.
Проходя по двору, он заметил свет, пробивавшийся из дверей конюшни. Решив, что Анна забыла погасить свет, он распахнул двери и увидел у дальней стены Анну. Она вела под уздцы игривого жеребенка, а в другой руке несла ведро воды. Мигель пошел ей навстречу. Когда между ними осталось несколько шагов, Анна подняла голову и взглянула на него. Он не смог скрыть изумление при виде ее. Куда подевался изысканный наряд! На ней были вытертые джинсы и старая рубашка. Но даже не одежда поразила его, а безумно усталый вид: темные круги под глазами и глубокие складки вокруг рта. Картину дополнял багровый синяк на виске.
— Анна, что ты тут делаешь?
Она бросила на него такой взгляд, который ясно показал ему всю несуразность его вопроса.
— Я ухаживаю за лошадьми. А ты что подумал?
Он в свою очередь выразительно посмотрел на часы.
— Так поздно? Твоя мать никогда не задерживалась допоздна, даже накануне скачек.
Анна распрямила усталые плечи.
— Да, мне потребовалось некоторое время, чтобы одной накормить и напоить тридцать лошадей. Наверное, ты забыл, что все рабочие сейчас на выгоне.
