Оливия Уэдсли - Ты — любовь
Хайс положил ему руки на плечи и, сжав их, сказал спокойно:
— Постараемся разобраться, в чем дело. Ты думаешь, что я убил Лоринга? Расскажи подробно, как и что произошло?
— Когда потух свет и все пустились бежать, я бросился в первый попавшийся выход. По-видимому, я наткнулся на потайную дверь, которая привела меня в маленькую совершенно пустую комнату. У открытого окна болталась веревочная лестница. В тот момент, когда я хотел воспользоваться ею, в комнату ворвался Лоринг, сжимая в руке револьвер. У него был страшный вид! Он хотел прогнать меня от окна и, очевидно, с этой целью ударил. Тогда я вышел из себя и бросился на него. Он дрался, не выпуская из рук револьвера, который неожиданно во время схватки выстрелил. Пуля попала в него. Как это произошло, я не знаю. Дикки! Я могу поклясться, что не трогал револьвера. После этого я подождал немного, но так как на шум никто не явился, я спустился по лестнице в какой-то переулок и очутился на свободе. Вот и все.
— Кто-нибудь видел, как ты вошел сюда? — спросил Хайс.
— Никто. У меня был твой ключ, и я сам открыл дверь и добрался сюда. А потом мне стало страшно, и я напился. Дикки, что мне делать? Что со мной будет?
Хайс ласково уложил его обратно.
— Ничего не будет, — сказал он, — а впрочем… ты уедешь в Рио сегодня же, первым пароходом, вот что будет.
Стефания Кердью причесывалась, накинув легкий пеньюар из розового шифона с большим воротником из перьев марабу. Взглянув через плечо на мужа, она улыбнулась ему. Он весь просиял в ответ. Бенни Кердью был большой и широкоплечий мужчина. У него было тонкое и приятное лицо. До войны он был атлетом. Он женился на Стефании уже во время войны, когда впервые был представлен к награде и еще не был ранен. После этого он получил еще много других знаков отличия, но уже не мог лично явиться за ними: это было уже тогда, когда он узнал, что никогда больше не сможет ходить.
Бенни обожал Стефанию, и она платила ему тем же. Сознание того, что он всецело зависит от нее, постоянно мучило Бенни, и он часто жалел, что не умер во время последней операции. Стефания всегда была очень ласкова и добра с ним, но болезнь сделала Бенни подозрительным. Он был убежден, что рано или поздно Стефании надоест возиться с ним. Поэтому он ежедневно с замиранием сердца ждал в ней признаков усталости и раздражения. В действительности же Стефания очень любила Бенни и обожала их маленького сына.
Улыбаясь мужу, она сказала:
— Через полчаса Селия будет здесь.
Лицо Бенни омрачилось, он неуклюже заворочался на диване.
— Что ты думаешь делать, Беби? — спросил он, не глядя на жену. Голубые глаза Стефании смотрели в упор на его склоненное лицо с какой-то суровой нежностью.
— Что мы можем сделать, милый? — сказала она. — Смерть Лоринга явилась для нас очень тяжелой потерей. Наш и без того маленький доход сократится теперь наполовину. При создавшихся обстоятельствах мы ничего не можем сделать для Селии. Ведь каждый цент, который мы сумеем наскрести, нужен нам или Дону.
— Лоринг был чертовски хорошим малым! — сказал Бенни сдавленным голосом.
Стефания слегка нетерпеливо пожала плечами.
— Но, дорогой мой, ты ведь знаешь, что я не умею делать деньги! Если бы у меня были средства, я бы, конечно, помогла Селии. У меня их нет, следовательно, мы ничем не можем помочь ей. Все, что я могу сделать, это предложить… вообще, ты знаешь что.
Бенни густо покраснел и отвернулся. Стефания принялась за прическу на этот раз с еще большей тщательностью.
Из глубины квартиры раздался детский голос и взрыв смеха. Стефания остановилась и прислушалась с мягким и нежным блеском в глазах.
— Это Дон, — сказала она, — он рано вернулся сегодня.
Минуту спустя Дон вихрем ворвался в комнату. Это был крепкий круглоголовый мальчик, веснушчатый и очаровательный, с прямым взглядом серых, как у отца, глаз, и с волосами, отливавшими темным золотом. Он бросился к матери и, смеясь, зарылся лицом в складки ее платья. Стефания подняла его и поцеловала. «Люблю и обожаю мамочку!» — так говорить научил его Бенни. И сейчас он тоже произнес эту фразу. Глядя на сына и слушая его веселую болтовню, Кердью-старший забыл на время о своих горестях, позоре и отчаянии.
Дон удостоил его посещением, усевшись верхом на его груди и почти уткнувшись голыми загорелыми коленями в лицо отца.
Раздался звонок.
— Няня, возьмите Дона, — позвала Стефания.
Некоторое время спустя в комнату вошла Селия. Очень тоненькая и бледная, она была необычайно привлекательна. Поцеловав Стефанию, она присела на диван около Бенни, который в этот миг проклял и жизнь, и судьбу, и готов был наложить на себя руки. Он не мог вынести взгляда ее серьезных больших глаз и отвернулся. Лоринг был его лучшим другом, всегда любил и поддерживал его, а вот сейчас сестре Лоринга он и Стефания должны отказать даже в ничтожной помощи!
— Следствие назначено на завтра, — ответила Селия на вопрос Стефании. — Я не могла оставаться дома. Дорогие, мне очень не хотелось бы быть обузой для вас, но не могли ли бы вы приютить меня хоть ненадолго, пока я осмотрюсь? — Она умоляюще глядела на них.
— Конечно, — ответила Стефания ласково. Лицо Бенни при этих словах просветлело. — Конечно, дорогая, вы должны жить у нас. Правда, для этого нужно будет выселить Дона, но он сможет отправиться с няней к ее родным в Уиледин.
— О нет, на это я не могу согласиться. Я думала, у вас есть совсем свободная комната, хотя бы самая маленькая.
— Я сдала ее под кладовую для соседней квартиры. Хозяин предложил мне за нее пять фунтов и плату вперед. Я, конечно, с радостью согласилась, — сказала Стефания.
«Если я впущу к себе бесприютную девушку, то вряд ли сумею так скоро от нее освободиться, и это доставит массу неприятностей, а я этого терпеть не могу», — часто думала она.
Вслух она сказала:
— Послушайте, Селия, милая, у меня есть отличный план, который может помочь нам обоим. Вы, конечно, знаете, что Лоринг много играл. Так вот, он обучил меня некоторым приемам игры, и я могу научить вас. Если бы вы согласились работать со мной в компании, мы сумели бы добыть столько денег, что хватило бы нам всем. Так как Лоринга нет, мне нужен партнер. Согласны ли вы попробовать?
— Я не умею играть в карты, — устало ответила Селия, — я ненавижу их. И я никогда не сумею научиться играть так хорошо, как вы. Просто не сумею.
— Дело не в умении, а в некоторой ловкости, дорогая, — слегка покраснев, возразила Стефания. — В действительности, я выигрываю всегда не потому, что хорошо играю, а просто потому, что подстраиваю все заранее.
