Юлия Коротина - Самый неправдоподобный роман
После той памятной вечеринки она без конца сравнивала Максвелла и Дэна, и сама не зная, почему, все больше тянулась к Дэну. Он был для нее загадкой, тайной, которую она не могла разгадать. Было в нем что-то опасно притягательное, завораживающее и околдовывающее. В Дэне было нечто, отличавшее его от всех мужчин в мире, даже от Максвелла Колфилда. Он был единственным и неповторимым, как его бездонные голубые глаза. В них она утонула еще в тот вечер и с трудом выбралась, узнав, что он встречается с ее лучшей подругой. С таким мужчиной она хотела бы провести всю жизнь и не пожалела бы ни об одной минуте. Прекрасен, как бог, неповторим, как Вселенная и недоступен, как звезда на вечернем небосклоне. Что ж, так, кажется, было всегда: жизнь сводила ее с мужчинами, которые не подходили ей, по мнению ее родителей или по другим, не менее веским причинам. Однако она думала о нем, ни на минуту не забывая, с какой нежной страстью смотрел он на нее в их первую встречу. Потом они встречались, конечно, но всегда с ними были люди — как правило, Клер, Максвелл, Роберт и непременно еще кто-нибудь.
Джессика глубоко вздохнула и снова принялась за работу, набрасывая один эскиз за другим. Рука ее легко скользила по бумаге, повинуясь потоку мыслей и вдохновения. Она сидела в своей комнате за рабочим столом. Время летело незаметно за работой. А ей предстояло еще так много сделать.
Легкий стук в дверь на мгновение отвлек ее внимание, и, приподняв голову, молодая женщина негромко произнесла:
— Войдите.
— Я не помешаю? — Спросила Элвира Бичем, ее мать, входя в комнату с подносом в руках.
— Конечно, нет, — отозвалась Джессика. — Заходи.
— Я принесла тебе чай и печенья, которые испекла сама. Составишь мне компанию?
— С удовольствием, — улыбнулась она, вставая из-за стола и потягиваясь. — Только зачем ты сама занималась выпечкой, если это вполне могла сделать Анжелина?
— Ты же знаешь, что я никому не доверяю в этом отношении, даже ей, хоть она и работает у нас уже пять лет. Тем более, что пока отца нет, мне нужно чем-то занять себя.
— Не знаешь, когда он вернется?
— Обещал, что в пятницу на следующей неделе, но ты же знаешь, что у него всегда меняются планы.
— Да, конечно! — Вздохнула Джессика. — Что бы между нами ни происходило, но я всегда скучаю по нему, когда он уезжает надолго.
Элвира разлила чай и протянула чашку дочери.
— Я здесь подумала кое о чем, — осторожно начала она.
— Да?.. — Вопросительно произнесла ее дочь, отпивая чай и откусывая кусочек печенья.
— Мне кажется, что в последнее время с тобой что-то происходит. Ты поссорилась с Максвеллом?
— Нет. А почему ты спрашиваешь?
— Мне показалось, что вы расстались, и поэтому ты такая удрученная.
— Мы не расстались. Он улетел в Бостон на три дня, но скоро вернется. Я только что разговаривала с ним по телефону.
— Максвелл сделал тебе предложение? — Вдруг спросила мать.
— Нет. Мы пока даже не думали о свадьбе.
— Ты знаешь, я не сторонница быстрых свадеб, но если люди не женятся в течение двух лет, это тоже говорит о многом.
Джессика начала понимать, куда клонит мать, и постепенно в ней росло раздражение. Усилием воли она подавила его и ответила вопросом на ее слова:
— И о чем это, по-твоему, говорит?
— О том, что Максвелл не из тех, кто женится.
— Мама, если бы все женились каждый раз, как влюблялись, представляешь, сколько свадеб и разводов было бы во всем мире?
— Он тебе не подходит.
— И с каких пор ты это поняла? Или вы вдвоем с папой поняли это?
— Джессика, пожалуйста, хоть раз послушай своих родителей…
— А вы хоть раз прислушайтесь к тому, чего хочу я. С тех пор как мне исполнилось восемнадцать, вы решали, с кем мне быть, а с кем не быть. Вы одобряли и не одобряли моих мужчин. Вы никогда не позволяли мне самой учиться на своих ошибках. Вы не позволяли мне жить нормальной жизнью, встречаться с нормальными людьми. Даже мои друзья вам не нравятся. Ну, что, скажи мне, такого в Роберте или Клер? Что такого во мне самой, что вы опекаете меня, точно я драгоценный музейный экспонат?
— На счет Роберта… — ответила Элвира, — мы с отцом ничего не имеем против. А вот что касается мисс Хьюстон, то я уже много раз говорила тебе, что ты еще поплачешь из-за нее. Она не такая, за какую себя выдает. А Максвелл тебя не любит той настоящей любовью. И никогда не полюбит. Так же, как никогда на тебе не женится.
— Мама, я же сказала, что не хочу пока ни за кого замуж. С меня хватит и того, что у меня есть. И перестаньте уговаривать меня выйти замуж за сына мистера Уайтхорна! Этого вы от меня никогда не добьетесь!
— Джессика, дорогая, — произнесла миссис Бичем, — послушай меня хотя бы не как мать, а как свою подругу. Ведь мы с отцом желаем тебе только добра. А Максвелл совсем не тот мужчина, который тебе нужен. Неужели ты не признаешься в этом даже самой себе?
— Иногда мне кажется, что в нем чего-то не хватает из того, что мне хотелось бы видеть в своем спутнике, — устало ответила молодая женщина. — Но, в принципе, нет ничего страшного в том, что он меня чем-то не устраивает. Ведь и у меня тоже есть недостатки.
— Хорошо, но скажи мне, возникала ли у тебя хоть когда-нибудь мысль о том, что он — твой единственный мужчина, который создан только для тебя?
Женщина посмотрела на мать раздраженно, думая, что она опять будет говорить о перспективе брака с сыном Джеффа Уайтхорна, но лицо матери было добрым и спокойным. Словно она сейчас действительно была не матерью, а самой близкой подружкой, которой можно доверить все. И раздражение ее исчезло, потому что вопрос матери застал ее врасплох. Она всерьез задумалась о том, что никогда не испытывала такого чувства рядом с Максом, а должна была бы. Ведь она и вправду с самой первой встречи должна была понять, что он принадлежит только ей, что он живет в этом мире только для нее. Тем не менее прошло уже два года, и за это время она ни разу не подумала о том, что могла бы отдать за него жизнь. Не удивительно ли?
— Я, право, не знаю, мама, — растерянно ответила Джес. — Я никогда об этом не задумывалась.
— Над этим не задумываются, родная, — спокойно сказала Элвира. — Это знают с самой первой встречи.
Глава II
Лос-Анджелес, 1982 год
Дэн вышел на одну из дорожек сада и спокойно пошел, вдыхая свежий ночной воздух. В доме на Грин-стрит играла музыка, шумели гости, звенели бокалы с шампанским. Сегодня ему исполнилось тридцать лет, и отец по этому поводу собрал все семейство и близких друзей. Сейчас была почти полночь, а торжество началось в семь вечера, и он порядком устал от постоянного внимания к его особе. Самые ненужные подарки, которые обычно дарят на день рожденья, начиная от дорогих органайзеров и заканчивая золотыми запонками и булавками для галстуков, которых у него было великое множество, лежали большой горой в его комнате, и он пока не торопился их разбирать. Уже давно прошло то время, когда он мальчишкой бежал наверх и с нетерпением разворачивал яркие упаковки. Тогда подарки казались ему намного интереснее, чем сейчас. Но был среди всей этой пестроты подарок, который был для него самым дорогим, и он не спешил раскрывать его, чтобы продлить удовольствие. Подарок Джессики. Ее он пригласил вместе с Максвеллом, иначе такое приглашение могло бы показаться странным. Он еще не знал, что она подарила ему, но почему-то был уверен, что она выбирала подарок с особенной тщательностью.
