Дженис Линн - Излечи мое сердце
– С тем, кого ты целовала на прощание в квартире 907?
– Миссис Бисли? – Она засмеялась, но тут же поняла, что он говорит серьезно, запомнил номер квартиры ее соседки и, что самое удивительное, стал чуть-чуть ревновать.
Возможно ли? Могло ли ее преображение и один поцелуй пробудить в нем чувства собственника? Ах, о чем она думает?
Вероятно, он обеспокоен, что, если у нее будет своя жизнь, она не будет всецело в его распоряжении для работы. Стоит только вспомнить, как он отреагировал на то, что у нее на обеденный перерыв имеются планы, не касающиеся работы.
– В квартире 907 живет моя соседка.
– И ты говоришь этому соседу *, что любишь его?
Слышал ли он это? И почему в его голосе сквозит такая тревога? Она молча взглянула на него. Даже в профиль она видела, как напряглось его лицо.
– Я задал простой вопрос, Фейт. На него не так уж трудно ответить.
«Ну, с меня довольно!»
– Моя соседка милая семидесятилетняя леди, которая присматривает за моей собакой, когда я на работе. Я забросила к ней Йоду и сказала ей, что люблю ее. А даже если бы и говорила это мужчине, тебя это никак не касается.
Он поднял брови:
– Йода?
– Мой песик.
– У тебя есть собака?
– Да, карликовый пудель.
– Карликовый пудель? – Он неприязненно поморщился. – Ничего себе охранник!
– Я должна тебя удивить. Йода хоть и маленький, но у него сердце льва!
Он ухмыльнулся:
– Ты ведь не из тех женщин, которые наряжают своих любимцев и повязывают им бантики?
Фейт не ответила.
Он разразился смехом:
– Так оно и есть, да? Моя малышка мисс невропатолог наряжает своего песика!
Она глубоко вздохнула:
– Йода любит пижамы для пуделей от Дарта.
Вейл фыркнул:
– Что ж, дай бог ему силы, потому что она понадобится, когда другие собаки, обладающие большей силой, бросятся на него.
– Кроме чихуахуа, собачки миссис Бисли по имени Мисс Капкейк, Йода ни с кем не общается. Ему, может быть, и хотелось бы, но я постоянно на работе, а миссис Бисли гуляет с ними только до конца квартала, делая короткие перерывы.
Он бросил на нее взгляд:
– Я ведь могу и обидеться. Ты хочешь сказать, что слишком много работаешь?
– Я слишком много работаю.
Да что это с ней? Почему она говорит ему это? В течение восемнадцати месяцев она из кожи лезла вон без единой жалобы.
В течение восемнадцати месяцев она старалась изо всех сил, только бы произвести на него впечатление.
Чем ей осветлили голову? Сывороткой правды?
Или его поцелуй развязал ей язык?
– Вот почему мы должны на этот уик-энд забыть о всяких там Паркинсонах и просто наслаждаться жизнью. Отдых нам обоим пойдет на пользу, освежит наши головы, – задумчиво произнес он, не глядя на нее. – Очень жаль, что мы не взяли с собой Йоду. Он имел бы шанс похвастать на побережье своими модными нарядами.
Фейт прищурилась, посмотрела на него, но он этого не заметил, так как наблюдал за движением на дороге, а не за ней.
– Перестань смеяться над моей собакой.
– Если ты наряжаешь своего пса, то должна быть готова, что над ним будут смеяться. Настоящие мужчины и настоящие собаки.
– Я ничего подобного не ожидаю, и Йода настоящая собака. Самая лучшая собака. А свитера его отлично согревают.
– А я полагал, что для этого у него есть шерсть? – Его взгляд был полон наигранного ужаса. – Ты же не бреешь его, правда?
– Нет. – Раздраженно вздохнув, она помотала головой и закусила губу. – Я знаю, чего ты добиваешься, но у тебя ничего не получится.
Он весело посмотрел на нее – само воплощение невинности и красоты:
– Что не получится?
Как будто он сам не знал, чего добивается.
– То, чего ты добиваешься.
– А чего я добиваюсь?
– Ты хочешь рассердить меня своими замечаниями о моей собаке, чтобы я забылась и не считала эту поездку рабочим уик-эндом. – И решительно заявила: – Это рабочий уик-энд, Вейл!
Перейдя на другую полосу, он обогнал машину.
– А что плохого, если мы просто развлечемся?
Он что, шутит?
– Я здесь только потому, что это рабочий уик-энд.
– Это неправда. Я попросил тебя сопровождать меня, потому что моя мать полна решимости представить мне всех незамужних женщин, приглашенных на свадьбу, в надежде, что я не устою перед искушением пройти по длинному проходу и позволю заманить себя в силки брачных уз. – Он съехал с дороги, остановился у будки для безналичной оплаты проезда и направился в деловую часть Кейп-Мэя. – А если ты будешь со мной, она оставит меня в покое. Я смогу провести время с моей семьей, не вызывая национальную гвардию.
Национальную гвардию? Он что, ожидает нескончаемый поток претенденток на его руку и сердце? Еще раз мельком взглянув на него, она решила, что да, вероятно, ожидает, и по праву. Даже если забыть о его деньгах, силе и престиже, доктор Вейл Уэйкфилд все равно самый завидный жених в Нью-Йорке.
И она в этот уик-энд должна защищать его холостяцкую свободу?
Какой же телефон горячей линии национальной гвардии? 1-800?
Это ей потребуется поддержка.
– Они не поверят, что я больше чем коллега!
Вейл быстро взглянул на нее.
Что она должна сделать – перечислить ему причины? Или написать тезисы?
– Я не в твоем вкусе.
– Очевидно, в моем! – Вероятно, это замечание чем-то рассмешило его, потому что он хихикнул.
– Вот как? Тебе же нравятся высокие, стройные женщины с коэффициентом интеллекта ниже размера их бюста, – напомнила она ему.
– Но поцеловал-то я тебя! – парировал он.
Как будто эта короткая фраза объяснила все.
Фейт наморщила носик:
– Зачем?
– Мне захотелось.
Ему захотелось! Радость бурлила в ней, как только что откупоренное шампанское, обильно пенящееся и вызывающее пьянящее головокружение.
Она была одурманена. Одурманена присутствием рядом такого сильного мужчины, как Вейл. Поэтому она этого не хотела, боялась подобных чувств к нему или к кому-либо другому.
– А как насчет того, чего хочется мне?
– Ты хочешь сказать, что тебе не хотелось, чтобы я тебя поцеловал? – Выражение его лица говорило: «Да, верно. Скажи мне еще раз».
– Я остановила тебя, – напомнила она ему, высоко подняв подбородок.
– Да, но прежде сама ответила на мой поцелуй! Посмотри правде в глаза, Фейт, тебе хотелось, чтобы я тебя поцеловал, так же как мне хотелось поцеловать тебя!
– Так-так. – Выслушав его замечание, она сердито нахмурилась: – Не говори пошлостей, Вейл!
– Я констатирую факт.
– Скорее хамишь.
