Джилл Мэнселл - Поцелуй
Джина грустно ютилась на краешке стула. Она казалась себе человеком, утратившим контроль над собственной вечеринкой. Не имея времени на то, чтобы думать об Эндрю — размышления о жизни с ним стали приятным, даже необходимым ритуалом, — она чувствовала, что будто лишилась чего-то. Иззи, Катерина и их друзья так свободно чувствовали себя в обществе друг друга, что Джина еще острее ощутила себя чужой. «Это мой дом, — напомнила она себе, — пусть даже утром еще безупречная комната для гостей стала неузнаваемой».
Несмотря на длинные волосы и золотые серьги, Джейк оказался абсолютно нормальным парнем, и все-таки Джина обрадовалась, когда они с Рейчел, наконец, собрались уходить. Он свободно мог бы прочесть лекцию по истории в любом из крупнейших лондонских институтов, но Джина неустанно думала о том, что скажут соседи по поводу его жуткого фургона. Теперь, когда гости удалились, она могла последовать их примеру — укрыться в собственной комнате, посидеть в тишине и подумать об Эндрю…
— Не уходите, — попросила Иззи, перекатываясь на бок и пытаясь дотянуться до полупустой бутылки вина. — Блин, не достану. Кэт, окажи мне услугу, детка. Наполни бокал Джины до краев. Джина, да не нервничайте вы. Ну же, расслабьтесь.
Расслабиться было нелегко, особенно по приказу. Джина сидела, положив ногу на ногу, и не знала, что делать с руками. Взглянув на часы, она сказала:
— Мне, наверное, пора…
— Нет, не пора, — неожиданно возразила Катерина и протянула Джине бокал. — Вы сейчас выглядите гораздо лучше, чем раньше, только по-прежнему дергаетесь. Может, расскажете маме, что стряслось с вашим бывшим мужем? Мама здорово умеет подбадривать.
Катерина все еще не могла простить Джину за себялюбие, но одновременно ей было совестно за собственное поведение.
— Чистая правда, я в этом профи, — заявила Иззи, и ее темные глаза блеснули. — Расскажите мне все в подробностях. Как несправедливо, что мужчины такие свиньи. И почему, интересно, мы их любим?
— …он был всей моей жизнью, — прошептала Джина через пятнадцать минут. Ее бокал волшебным образом опустел. — Когда мы только поженились, я думала, у нас будет настоящая семья. Но Эндрю сказал, дети не нужны, для счастья достаточно нас двоих. Потом, каждый раз, когда я об этом заговаривала, он твердил, что не хочет детей… Это слишком большие расходы, занимает много времени, ему нужно сосредоточиться на карьере… А если я огорчалась, он дарил мне красивое колье или вез куда-нибудь на выходные… Я очень хотела ребенка, но Экдрю всегда удавалось убедить меня в своей правоте. А теперь, — скорбно закончила она, — он обрюхатил другую и сразу передумал. В итоге я осталась без мужа и детей, и уже поздно это исправить. Я слишком стара, чтобы иметь ребенка. У меня ничего нет, все пропало…
Иззи, которая до сих пор внимательно слушала, явно была сбита с толку.
— Прошу прошения, — сказала она, нахмурившись, — но я с тобой не согласна. Твой муж, конечно, дерьмо, но почему же «все пропало»?
— Потому что сейчас у меня нет ни мужа, ни ребенка, — с раздражением повторила Джина. — Если бы это случилось десять лет назад, я бы вышла замуж за человека, который хочет детей.
Иззи нахмурилась еще сильнее.
— Но тебе всего тридцать шесть.
— Вот именно! Сколько времени пройдет, прежде чем мне вообще захочется подумать о другом мужчине? Прежде чем я найду человека, за которого смогу выйти замуж? Это несправедливо. — Джина шмыгнула носом, в глазах заблестели слезы. — Будет поздно, я стану чересчур старой.
— Ты с ума сошла. — Иззи быстро села и пролила полбокала себе на колени. — Если ты так сильно хочешь ребенка, просто заведи его. Никто тебе не мешает.
Джина ненадолго задумалась, что это такое — быть похожей на Иззи, жить беспечно и с пренебрежением относиться к условностям, которые правили ее собственной жизнью. Но пропасть была слишком велика, даже после трех бокалов вина.
— Ты не понимаешь. — Она обиженно опустила голову. — Я не могу этого сделать. Просто не справлюсь.
— Откуда тебе знать? — Иззи старалась совладать с природной нетерпеливостью. — Тебе кажется, что не справишься. Держу пари: как только возьмешься за дело, непременно все получится… — Она ухмыльнулась. — Будь у меня деньги, я бы непременно с тобой поспорила.
— Нет-нет, я не такая. — Джине хотелось разрыдаться. Она надеялась, Иззи сумеет заразить ее своим оптимизмом, но в итоге почувствовала страх. Их отношение к жизни слишком разное. С трудом поднявшись, Джина заявила: — Я иду спать.
Иззи, раздосадованная такой реакцией Джины, посмотрела на часы.
— Сейчас всего десять. Давай еще выпьем, ну пожалуйста…
— Я пойду к себе, — пришла ей на помощь Катерина. — Мне еще дописывать два эссе…
— Нет-нет, — возразила Джина, удивляясь, во что позволила себя втянуть. Ее гостиная выглядела иначе — в ней даже пахло по-другому, из-за ароматических свечей Иззи, — и теперь она чувствовала себя заложницей.
«Все это ужасная ошибка, я просто не создана для спонтанных идей, и будь я проклята, если попробую еще разок», — размышляла Джина.
— Я устала, — пробормотала она, не смея взглянуть на захватчиц, которые ворвались в ее уютное гнездышко по ее же собственной просьбе.
— Ну ладно. — Иззи наконец признала поражение. Потом просветлела, потому что фиаско было временное. — В конце концов, нам некуда спешить. Поговорим завтра.
Глава 7
— Ну, как дела дома? — спросил Саймон, когда Катерина убрала груду учебников с кресла и со вздохом села.
Наступил перерыв, и в комнате отдыха было полно школьников, которые сплетничали, точно гости на вечеринке. Протянув девушке полупустую банку колы, Саймон снова восхитился тонкими, изящными пальцами девушки. Как ей удавалось прекрасно выглядеть даже после трех мучительных часов на экзамене по физике? Поклоняться Катерине Ван Эш все те годы, что они учились в Кингс-Парк, по-настоящему узнать ее и, наконец, стать близким другом — это значило для Саймона очень много. Если бы не Кэт, он бы бросил школу еще полтора года назад — именно она настояла, чтобы Саймон остался и сдал экзамены, и он был бесконечно ей благодарен. Ведь именно она заронила ему в душу подозрение, что бросить школу и мотаться по всей стране в качестве бас-гитариста рок-группы не так весело, как кажется.
Его восхищал эксцентричный образ жизни Катерины — абсолютно богемный, так он считал, и очень сильно отличающийся от его собственного. Жить в Уимблдоне, с отцом-финансистом, матерью-домохозяйкой и двумя младшими сестрами, сущими язвами, было не слишком интересно.
