Кэти Летте - Алтарь эго
3
Генеральная репетиция без одежды
Джулиан появился из-за угла в черном костюме, как дирижер, внезапно оставшийся без своего оркестра.
– Бекки?
Я молча уставилась на него, полулежа среди мусорных баков.
– Ребекка?
Я все еще таращилась на него, открывая и закрывая рот, словно рыба.
– Что-то не так, – пошутил он. – Я чувствую это по тону твоего голоса. – На его лице было легкое удивление педанта, он наклонился, поднял меня с тротуара, соскребая с моего шикарного платья использованные чайные пакетики и овощные корки.
– Ну вот. Теперь мы не сможем пожениться, – сказала я на две октавы выше, чем обычно. – Видеть невесту до свадьбы – это плохой знак. К тому же… – всхлипы подкатывали к горлу, – сегодня половина браков заканчиваются разводом, ты знаешь об этом?
– И слава богу. – Он стоял, выпрямившись во весь рост и расправив плечи, словно позировал для невидимой камеры.
– Боже мой, если бы я только могла развестись со своими родителями… Родителей нужно видеть, но лучше их не слышать. Ты со мной согласен?
– Так вот в чем дело! – Он смахнул песок с моих ладоней. – Только в этом? – Он говорил так, словно обезвреживал противопехотную мину.
– Мы не можем пожениться, Джулиан. Твои родители меня ненавидят.
– Какая разница? – Он взял меня за плечи. Его пальцы, привыкшие к перу, были бледными и тонкими. – Мы же любим друг друга.
– Ромео и Джульетта тоже любили… И посмотри, что с ними стало…
Нависли низкие свинцовые облака, закапал дождь. Мне было холодно. Впрочем, это не было связано с погодой. Джулиан глотнул влажного воздуха. Я залепетала до того, как он успел проронить хоть слово:
– Все получается так банально, Джулз. Почему мы не устроили свадьбу под водой в аквалангах? Или не прыгнули с парашютами голыми. Или… В любом случае супружество – это состояние души. И мне кажется, мы с тобой уже давно женаты. Так к чему нам эта глупая церемония?
– Это не просто состояние души, – сказал Джулиан терпеливо. – Свадебный поцелуй подтверждает единение душ, символизирует дыхание жизни, которую мы согласны разделить друг с другом…
– Нет, нет, Джулиан. – Я отодвинулась от него и наступила в кучу еще теплого собачьего дерьма. Я уже и забыла, сколько таких сюрпризов в Ислингтоне. И большая их часть принадлежит Брутусу – его экскременты я узнаю безошибочно. – Ты же мужчина, ты должен быть малодушным подлецом и ненавидеть обязательства.
Я бросилась к аллее, которая, как длинная открытая рана, протянулась за Кресентом. Джулиан последовал за мной, его новые кожаные туфли грустно вздыхали с каждым шагом.
Догнав меня, он повернул к себе мое лицо и посмотрел взглядом, веками отработанным мужчинами взглядом, который говорил: «О, господи! Неужели это единственная пригодная для меня представительница противоположного пола во всей вселенной?»
– Вообще-то, если у тебя заячьи страхи и сомнения по поводу вступления в брак, неплохо было бы подумать об этом за несколько дней до того, как гости слетятся со всех концов света. Или на худой конец решить этот вопрос в то же самое утро, пока родственники еще не успели побывать в парикмахерской и отложить операции на сердце.
Ветер печально выл, покачивая одинокое дерево, торчавшее из потрескавшегося асфальта.
– Я… я… просто не могу этого вынести. Кулаки Джулиана сжались в упругие шарики.
– Ты меня больше не любишь? – выдохнул он.
– Конечно люблю.
Я действительно его любила. Любила с того момента, как мы познакомились пять лет назад, когда Кейт, которая тогда была директором по организации специальных мероприятий в Институте современного искусства, попросила его прочитать лекцию о пытках в Турции. Джулиан – адвокат по правам человека. Он вытряхивает грязное белье человечества и этим зарабатывает на жизнь. Его работа – разыскивать незаконных торговцев оружием и крупных мошенников и, как часто случается, изгонять их из Палаты общин. Джулиан – рациональный бунтовщик. Мой рыцарь в сверкающих доспехах от Армани. Он часто появляется на первых полосах газет. Спасает жизни, восстанавливает справедливость, вызволяет обиженных мира сего из беды. Как не влюбиться в такого человека? А он любил меня, потому что я была как бы противоядием для той, мрачной, стороны его жизни. Он любил меня, потому что я заставляла его смеяться. Потому что я знала сто пятьдесят семь синонимов для слова «секс». Он любил меня за танцы в обнаженном виде в парике его отца-судьи. Я была его Элизой Дулитл в мини-юбке из леопардовой шкуры.
– Тогда почему? – Джулиан смотрел на меня, широко раскрыв глаза от волнения.
– Прости меня, – умоляла я тоненьким голоском, сама себя не узнавая. Да что же, черт возьми, со мной творится? Может, в меня вселилась нечистая сила? Словно жесткий диск моего мозга отформатировали и вставили вместо него дискету с мозгами Сары Фергюссон.[4]
– Послушай, я привык к твоей противоречивой импульсивной натуре, Бекки. Более того, за это я тебя и люблю. Но вдруг ты начинаешь вести себя как какая-то Скарлет О'Хара. Почему, ответь мне? Что с тобой происходит?
Как я могла объяснить, что слишком его люблю, чтобы выйти за него замуж? Что я была бы самой непотребной женой. Это означало, что лучше бы мне выйти замуж за того, кого я не так сильно люблю, чтобы не чувствовать себя слишком дерьмово, когда испорчу ему жизнь.
Глядя на обескураженное лицо Джулиана, я постаралась изобразить раскаяние. Если бы я могла войти в контакт со своим «внутренним взрослым».
Но чем дальше я уходила от этой чертовой церкви, тем больше ощущала бурлящую эйфорию, освобождение, облегчение. Я не могла отделаться от мысли, что свадьба чем-то очень напоминает похороны, только в данном случае ты чувствуешь запах подаренных тебе цветов. У меня были налицо все симптомы ПСН (предсупружеского напряга). И кажется, довольно серьезные. Но как же я могла сказать ему всю правду, когда она была такой запутанной и болезненной?
– Все дело в том, что я не хочу становиться минетоненавистницей…
Брови Джулиана почти срослись на переносице. Мне просто было необходимо начать действовать – ведь действия убедительнее слов. Прилипнув к его руке, как расплавленный зефир, я подтолкнула его к изъеденной ржавчиной калитке и завела в маленький, поросший травой лесок вдоль канала.
Я поцеловала его.
– Взгляни на все это как на генеральную репетицию без одежды, – сказала я, расстегивая его ширинку.
Интересно, что он не испугался. Надо было бы все-таки вернуться в церковь и выйти за него замуж в тот самый момент, в ту самую секунду. Но, черт возьми, наверное, я принимала таблетки глупости.
