Франси Старк - Цена счастья
— А я не уверена, — сказала Стефани. — Иногда твой ум играет с тобой злые шутки. Ты никогда не была одной из холодных профессионалов-женщин, которые живут и умрут ради карьеры. Может быть, на подсознательном уровне ты не хотела этого партнерства и сделала так, чтобы после того, как ты хлопнешь дверью, ты уже его не получишь.
— Ты что, занялась психологией? — подозрительно спросила Сара.
— Нет. Все еще остается биология. Но вижу, мне необходимо посещать курсы психологии.
— Прекрати практиковаться на мне. Это чистейшей формы неприязнь, и я не жалею. Брайен не дал мне шанса, он хотел, чтобы я болталась рядом еще пять лет — вполне ясно. Если бы я осталась, было бы очень похоже на то, если бы я легла и позволила ему пройтись по мне.
— Мамуля, не надо кричать. Я только хотела тебе помочь.
— Я не кричу, — резко ответила Сара. На другом конце линии — тишина. Может быть, она и правда кричала.
— Извини, Стефани. Мне все еще трудно говорить об этом.
— Может быть, крик и поможет, — посоветовала Стефани и добавила тихо, нерешительно, — если подавлять в себе гнев, это плохо сказывается на здоровье.
Сара вздохнула. Стефани не остановится, пока не выжмет последнюю каплю зубной пасты из тюбика.
— Я поколочу подушку, когда буду ложиться спать.
— Хорошо, — смягчилась Стефани. — Куда ты собираешься из рая?
— Домой.
— Ты знаешь, что я имею в виду. Ты собираешься заниматься бухгалтерией или попытаешься что-нибудь другое?
— Я не знаю, — честно ответила Сара и поняла, что перспектива вновь окунуться в этот деловой мир, полный стресса, бешеного темпа, ее совсем не прельщала. Все же она должна чем-то заниматься; она не могла оплачивать счета своей внешностью. Вероятно, у нее еще есть месяц, прежде чем ей придется решать, как расплачиваться за эту поездку, чем платить ссуду, взятую под залог недвижимости. Месть, гордость, потакание своим желаниям имели свою оборотную сторону.
— Не думаю, что у тебя возникнут трудности с поисками работы, — уверила ее Стефани.
— Благодарю за вотум доверия. Мне оно нужно.
— Правда? — спросила Стефани; вдруг ее голос окреп. — Ты не должна позволить сломить себя. Брайен Ватсон сделал самую большую ошибку в своей жизни. В любой день ты можешь изолировать Карен Линдстром.
Стефани остановилась, чтобы передохнуть. Сара улыбнулась. Вотум доверия перешел в полномасштабную «накачку».
— Радуйся оставшимся дням на Мауи, мамуля. Развлекайся. Ты незамужняя, привлекательная, разбирающаяся кое в чем дама, одна на райском острове. Самое подходящее время встретить одинокого красивого невлюбленного мужчину.
— Последнее, что нужно мне в этой жизни — это роман! — воскликнула Сара.
— Не пойми меня неправильно, я не советую тебе сделать что-то, о чем ты пожалеешь утром. Но тебе не повредит, если время от времени ты будешь держаться непринужденно и позволишь себе немного поцелуев и объятий. Ты все время подавляла в себе человеческие потребности в физических контактах.
Так давно ты не имела никакого контакта с противоположным полом, что ты, наверное, взорвешься на тысячу сверкающих осколков страсти, когда это случится. Бедный парень так и не узнает, откуда удары.
— Перестань, — прервала ее Сара. — Думаю, такой разговор запоздал.
— Будь серьезной, мамуля.
Сара закатила глаза.
— Я тебе признаюсь, я провела весь день с мужчиной, и он ушел «несолоно хлебавши».
— Неужели? — удивленно спросила Стефани. Сара не удивилась. Стефани уже несколько лет безрезультатно проводила компанию «почему назначают свидание». В прошлом году она подарила ей тенниску с надписью «Воссозданная Девственница».
— Где ты с ним познакомилась? — спросила Стефани.
— На пляже. Его зовут Монро. Он — спасатель.
— Спасатель по имени Монро. Не слишком ли молод для тебя спасатель?
— Не говори так, словно я грязная старуха, ловящая куски, Стефани, — сухо сказала Сара. Ей не нравилось, что ее дочь выступает в роли цензора.
— Он был приличный мужчина, который угостил меня обедом и зрелищем китов.
— Извини, — сказала Стефани, — ты собираешься встретиться с ним снова?
— Вероятно, — сказала Сара, зная, что увидит его завтра на пляже. И если она испытает непреодолимое желание чувствовать на себе мужские руки, она постарается быстро выплыть и позвать на помощь.
— Мамуля, будь осторожна. Мужчины стремятся получить как можно больше, а ты сейчас уязвима.
Брови Сары сдвинулись при таком мудром совете. Временами Стефани была права. Она тронула пальцами губы, вспоминая поцелуй, что при этом чувствовала и на что не решилась. Она прокашлялась.
— Не беспокойся, Монро ничего от меня не получит.
Стефани хихикнула.
— Ты имеешь в виду секс. Мы обе взрослые, мамуля. Тебе не следует стесняться таких разговоров со мной.
— Может быть, мы закончим разговор? — предложила Сара.
Она не хотела обсуждать свою личную жизнь или отсутствие таковой со своей дочерью.
— Ага, — согласилась Стефани, — у меня рано утром занятия. Принимая разницу во времени, ты, наверное, еще не ужинала, но у нас уже давно пора спать. Ты хочешь, чтобы я встретила тебя в аэропорту?
— Нет, я возьму такси.
— Ты уверена? Я могу пропустить урок.
— Знаю, что можешь, но я не хочу, чтобы ты пропускала.
— Я знала, что ты так и скажешь.
— Пока, Стефани, извини, что мне пришлось солгать.
— Пока, мамуля. Я люблю Тебя.
— Я тоже тебя люблю, — сказала Сара.
В трубке щелкнуло, но она не положила трубки. Она ждала, пока в трубке снова раздастся зуммер. Это была старая привычка. Точно так же, как она не могла лечь спать, пока не уверится, что Стефани дома, или наблюдала, как ее машина скроется из виду. Раздался низкий гудок. Связь прервалась.
Сара положила трубку на рычаг. Твердый песок впился ей в ягодицы. Купальный костюм ее был полон песка. Надо принять душ. Направляясь в ванную комнату, она скинула тенниску и верх купальника, машинально стряхнула песок с груди.
Она остановилась перед зеркалом в ванной и улыбнулась. Уж больно смешно было видеть два снежно-белых шара на фоне загорелой груди и живота. Она посмотрела искоса на свое отражение. Что-то было не так. Она приблизилась к зеркалу и стала рассматривать грудь. Признаки отвислости еще еле уловимы. Она почувствовала себя как-то странно, сбитой с толку. Будто тело, стоящее перед зеркалом, было чье-то другое. Груди ее заметно отвисли, не было этих тоненьких белых линий, едва заметных.
Она скрестила на груди руки. Вдруг ее охватила паника. Когда же они увяли? Но еще страшнее был вопрос: что еще незаметно угасло в ее жизни? И что исчезло навсегда?
