Екатерина Юрьева - Все свободны
Ольга ведала театрами, их проблемами и интригами. Это было главным ее достоинством в глазах крупного печатного издания, где она трудилась и куда регулярно калякала тексты. «Спектакль может посмотреть каждый, — было ее девизом, — а закулисье — не любой». Эту идею разделяло и ее руководство. Так и жила Ольга между кулисами и сценой, успевая воспитывать дочь, менять квартиры и все время быть замужем, что, кроме театра, стало ее хобби. В своих постоянных замужествах Ольга, однако, выглядела вполне органично. Сейчас она жила с подцепленным в закулисье актером Сашкой. Если бы не экономия паспортных страничек в разделе «Семейное положение» (не каждый брак она отмечала официально), ее подвиги давно были бы занесены в Книгу рекордов Гиннесса. При таком многочисленном количестве браков и, естественно, разводов, жизнь вокруг Ольги кипела, и ее саму это ничуть не смущало. Она легко сходилась и расходилась с партнерами (назовем их так). Легко находила приятных и симпатичных ей людей и смотрела на всех всегда свежими глазами. Это восхищало Васю, которая недоумевала, как можно так быстро ужиться с совершенно чужим человеком — пусть даже временно. Восхищало Васю и то, что в этом тусовочном кругу партнеры-партнерши в свою очередь легко перемещались, перемешиваясь между собой — без ссор и даже без сильных скандалов. Вокруг всего этого круговорота словно не было грязи, по крайней мере на первый взгляд. Это Васе тоже было симпатично. Порой за одним буфетным столиком собирались все бывшие и нынешние жены и мужья, мило обсуждали достоинства и недостатки друг друга, делились впечатлениями и буквально к следующему разу, который наступал достаточно быстро (премьеры шли косяком), ловко менялись парами (тройками и двойками, шутила Вася). Ну и ладно, никто же ни на кого не был в обиде. Все были радостны и даже счастливы немного. Да что удивляться — взять кого-то со стороны было неоткуда, потому что стороны не было — все сидели в одной банке. И все это называлось не свободой нравов, а просто внутренней свободой и удобством положений — так, по крайней мере, объяснялось наблюдающей публике.
— Привет, дорогая, — пропела Ольга, — столько новостей.
Вася вдруг заметила, что своей плавностью и особенно этим незатейливым «дорогая» Ольга страшно походила на Масика.
— Хочешь представить своего нового? — проявила смекалку Вася.
Ольга многозначительно закатила глазки.
— Пойдем присядем на балконе. Поглядим минут пятнадцать на прекрасное — и в буфет. Столько новостей. Ты себе не представляешь. Сейчас быстренько все увидим и сразу поймем. Как у вас в литературе — после первой странички уже все понятно.
Так и появлялись, кстати, тексты, без перерыва прославляющие одних и тех же и не принимавшие в эту прославленную компанию других, постоянно обруганных. Но и обруганные (это тоже достижение), будучи замеченными, уже имели свое место под солнцем. Не хотелось думать, как формировались, а затем форматировались эти компании — полностью успешных и публично неуспешных, какие рычаги и деньги включались в это непрерывное производство. На делании дутых репутаций некоторые, и Вася знала конкретные лица, состояния сколотили. Ныли скулы у микрофона. Поэтому она позиционировала себя как человека без мнения и всего лишь дружила, с этого и жила. Без состояния.
Они присели на балкончике с краю, но уже через пять минут Ольга потянула Васю из зала.
— Дорогая. Пойдем уже, я насмотрелась.
У нее свербело.
— Ну где он? Где? — Пыталась создать интригу Вася и наигранно озиралась.
— Он не из этой тусовки. Познакомлю позже. И потом я еще не успела избавиться от старого, — заметила Ольга.
— А как раньше избавлялась? Травила их, что ли?
— Да нет, — засмеялась Ольга. — Они как-то сами отпадали — по очереди. Знаешь же, свято место не пустовало, и правило это было святое. Ну ладно. Нам два чая, — сказала она в буфет и посмотрела на Васю, Вася на нее. — А ты-то что? С кем тусовалась, когда я тебе звонила вчера, чтоб сюда пригнать? Ты была очень весела. Кто тебя развлекал, рассказывай?
— Ужинала со Скворцовым.
— С каким еще Скворцовым?.. С тем самым? Вот это да… — Ольга даже поперхнулась.
— А что такого?
— Откуда ты его взяла?
— Из тумбочки. Ты же знаешь, у меня их там много.
Ольга была в смятении. Все ее славные партии и интриги померкли на фоне такого грандиозного прорыва. Каждая хотела Скворцова и его миллионы, но такая задача даже не ставилась — бессмысленно. Вася это заметила и успокоила подругу:
— Ты в таком восхищении, как будто это мое личное достижение. Как будто это мой собственный жаркий поклонник.
— А чей же? Дорогая, не может же у вас быть совместных дел, сама подумай.
— Скворцов поклонник Сухова. А я лишь украшала стол, как всегда. Подсказывала темы для разговоров, вела беседу как тамада. Шучу. А совместные дела как раз у нас могут возникнуть. — Вася вспомнила про Масика и подумала, что надо бы с ним созвониться.
— Ты меня пугаешь, Елизарова, — с непередаваемым восторгом выдохнула Ольга, неожиданно предав «дорогую Васю».
И опять Вася поняла, что не вкладывала такого смысла в собственный, в общем-то, обычный (напиться в ресторане — делов-то) поступок, который отразился таким восторгом на лицах добрых знакомых.
Прибежала в редакцию Вася рано. Хотелось, пока не началось столпотворение в монтажных, быстренько отмонтировать несколько записей, так же быстренько их сдать и быть свободной. Вернее, бежать дальше по трудовым делам.
Что такое радио вообще? То, что оно крутится в радиоприемнике круглосуточно, вовсе не означает, что всегда все крутятся в нем точно так же. Кто-то, наверное, крутится даже и быстрее, и дольше, но это не означает — осмысленнее. Великая иллюзия, что в тех стенах все поголовно бьются, рвутся и колотятся, а также бегают, сидят, лежат на работе. Бегать, конечно, может, кто и бегает, когда «колокольчики» или отбивка, или заставка, или еще какой-нибудь мажор, чтобы дырки в эфире не было. А сидят и лежат (такое случается) в основном начальники, а также те (есть и такие), что очень любят всем показать — работа больше, чем жизнь. Большинство же бьется и колотится какими-то сбивчивыми рывками. В редакцию это самое большинство ходит нерегулярно и вовсе не потому, что лениво. Просто работа у него другая. На журфаке, который заканчивало по-прежнему большинство работников, учили, что новости живут, где растут, и собираются только там, где происходят. Используя это простое знание, грамотные корреспонденты и пытаются находиться именно в этих самых благословенных местах и подальше от официального рабочего места. Что поопытнее, дружат с теми, кто новости эти поставляет или, того лучше, — делает. А дружба с «большими» — тяжкий труд, хотя со стороны, может, и выглядит заманчиво. Такое время — и энергопожиралово. А что? Иначе никак. Никуда без первых лиц не денешься, даже не лиц, а голосов, достать которые порой сродни подвигу. Хотя весело. Иной раз.
