Кейси Марс - Сон
— К сожалению, ничего другого не остается. Они хотят сравнить мое прежнее состояние с нынешним. Поверь, мне это тоже не доставляет никакой радости.
— Еще бы!.. Все эти провода, приборы и палата с кучей народу, следящего за тем, как ты пытаешься уснуть.
— Лучше не напоминай…
— Извини. — Милли вышла из комнаты, и Дженни вновь вернулась к сверке книг с длинной накладной.
К пяти часам она окончательно выдохлась. Придя домой, молодая женщина поднялась по лестнице и переоделась, борясь с искушением лечь в постель и уснуть. Хотя Дженни отчаянно нуждалась в отдыхе, но двухчасовая дремота на ночь глядя означала, что потом она вовсе не заснет, а врачи центра изо всех сил заклинали ее не нарушать тонкий механизм сна. Она дремала только тогда, когда желание лечь становилось совершенно непреодолимым.
Например, как сегодня. В девять часов вечера Дженни начала клевать носом. Она поднялась по лестнице, забралась в постель и немедленно уснула. Первые тридцать минут длился ровный, спокойный сон, не сопровождавшийся так называемыми «быстрыми движениями глаз». Этой тарабарщине ее научили в клинике; кроме того, она прочитала все имеющиеся в библиотеке книги о бессоннице и расстройствах сна.
Следующие полчаса продолжались пресловутые быстрые движения. Это означало, что ей приснился сон.
Вначале он был туманным и зыбким, но затем в нем начали появляться зловещие нотки. Она стояла посреди роскошной зеленой листвы, знакомой по дюжине прежних сновидений. Дженни окружали широколиственные деревья. Пальцы ее касались морщинистого ствола пальмы; высоко над ее головой ветер раскачивал гроздья кокосовых орехов. Блики лунного света пронизывали густую листву и плясали на покрывавших землю зеленых ростках папоротника, напоминавших паутину.
Пение, пение! Теперь она отчетливо слышала и его, и ритмичный бой окружавших ее барабанов. Этот тяжелый ритм завораживал ее, звал, приказывал идти следом. Она знала, что стоит пошевелиться, как эти люди уйдут отсюда. Поэтому она пряталась в гуще листвы и следила за черными раскрашенными лицами и извивающимися, корчащимися, стонущими телами, бросающимися на землю в припадке неистового возбуждения. Их было десять… нет, двадцать. Тут встречались и старые, и молодые; все они что-то бубнили и бормотали на непонятном языке. Они затягивали свои бессмысленные песнопения, откидывая назад беспомощно мотавшиеся головы.
Дженни молча двинулась вперед, поближе к костру, полыхавшему в середине составленного этими людьми круга. Теперь она видела среди них и женщин. Их обнаженные груди выдавались над длинными белыми полотняными юбками, сладострастно подрагивали огромные темные соски. В ритме их движений чувствовалась зреющая похоть. Лица покрывали полосы белой краски. Они носили ожерелья из деревянных бус и браслеты, вырезанные из костей животных. Чудовищной величины серьги из раковин свисали с их ушей, а длинные, тонкие пальцы были унизаны деревянными и каменными кольцами.
Заговорил вождь, что-то державший в вытянутых руках. Это что-то было покрыто перьями, пронзительно кричало и било крыльями по лицу высокого костистого человека, ухватившего птицу за безобразные, грубые красные лапы. Вождь держал птицу над головой и снова и снова повторял какое-то заклятие.
Барабанный бой усилился, подражая стуку человеческого сердца. Казалось, запульсировала сама тропическая ночь. Группы мужчин и женщин подались друг к другу, охваченные усиливавшимся неистовством. Две женщины упали на землю и заговорили на языке, известном только богам. Несколько других принялись выкрикивать не то ругательства, не то молитвы, заклинавшие божество, которому они поклонялись.
Вождь, на котором не было ничего, кроме маленькой белой полотняной набедренной повязки, прикрывавшей его чресла, двинулся к костру. Мужчина, стоявший от вождя справа, подал ему длинное острое мачете. В лунном свете сверкнула голубая сталь. Вождь взял нож в одну руку, другой продолжая сжимать трепещущую птицу. В мгновение ока у птицы отлетела голова, и толпа жутко взвыла.
Кровь фонтаном брызнула из перерубленной шеи, забрызгала тех, кто стоял слишком близко, и ее тяжелые капли упали на землю.
Пение стало громче, угрожающе загремели барабаны. Люди принялись натирать себя жертвенной кровью; на их потных лицах и груди появились красные полосы. Вопя и завывая на разные голоса, эти люди выражали свою радость и неистовый восторг.
Хрустнула ветка, и кто-то обернулся в ее сторону. Лицо его было вымазано кровью, по телу текли красные ручьи. Их глаза встретились и замерли. Он издал крик столь злобный, что ей оставалось только повернуться и броситься бежать.
Вместо этого она рассмеялась. Высокий, холодный звук прорезал ночную тьму, поднялся до черного южного неба, и вдруг пение оборвалось. Громкий, пронзительный хохот не смолкал. Он эхом отдавался в листве, отдавался в ушах, пока Дженни не почувствовала, что больше не может вынести этого нестерпимого дьявольского звука…
— Не-е-е-е-ет! — вскрикнула она в темноте, стремительно села на кровати и вытянула перед собой руки, словно пытаясь защититься от быстро ускользавшего видения. Желудок свело судорогой, похожей на ту, которая бывает перед приступом тошноты. Трясущееся тело покрыл холодный пот. Руки дрожали так, что она не могла убрать волосы со лба.
— О Боже милосердный!.. — прошептала она.
Сон еще длился, картины стояли перед глазами, звуки эхом отдавались в мозгу. Однако там было что-то еще, что-то темное, которое она должна была вот-вот понять, но проснулась. Какая-то глубинная боль, которая сопутствует большой беде.
Дженни закрыла глаза и легла навзничь, пытаясь взять себя в руки, но мысленно все еще оставалась во власти сна. В первый раз за эти два года она увидела что-то реальное. Какие-то образы, которые она могла описать.
Прежде ей являлось нечто туманное: свет и тьма, ощущение крови, смерти, призраки, лишенные плоти… Сегодня ночью она увидела живых людей. По крайней мере имевших телесную оболочку. Сегодня ночью впервые в ее сне что-то по-настоящему произошло.
Понять бы только, что это было.
Но в глубине души Дженни боялась этого понимания.
* * *Джек Бреннен бросил карты на стол красного дерева в кают-компании «Мародера».
— Три дамы, две двойки. Полный набор, ребята. Прочтите и распишитесь.
Трое остальных дружно стонали, пока Джек сгребал свой выигрыш — самый большой за весь вечер. Увы, он был не так уж велик: стол был завален пяти-, десяти- и двадцатипятицентовыми монетами. Его небогатые партнеры играть по-крупному опасались. Все это были давние друзья, старинная компания, тешившаяся игрой в покер «по маленькой».
