Линдси Келк - Я люблю Голливуд
— Ага, как скажешь. — Я попыталась выдавить смешок. Как можно доверять парню, болтающему такие глупости перед самой твоей посадкой в самолет! Господи, я должна это сказать. — Алекс!
— Энджел?
— Я… Я…
Я замолчала, не зная, чего жду. Алекс, как и следовало ожидать, уже дрожал, его дыхание клубилось между нами туманным облачком, руки были засунуты глубоко в карманы джинсов.
— Я вернусь в следующий понедельник. Не слишком-то привыкай к одиночеству.
Саркастические поздравления с находчивостью, Энджи, какой, оказывается, прекрасный пример сильной, современной женщины я собой являю!
— Ты уезжаешь всего на неделю, как-нибудь переживу. — Алекс поцеловал мой ледяной нос и захлопнул дверцу. — К тому же у нас остается секс по телефону.
— Ты действительно что-то смыслишь в сексе по телефону? — удивилась Дженни, когда мы отъехали.
— Отвяжись, — с удовольствием ответила я, глядя, как наш с Алексом дом исчезает из виду.
С самой первой секунды, едва мы сошли с трапа, стало очевидно — Калифорния очень отличается от Нью-Йорка. Двигаясь в сторону шоссе, я никак не могла поверить, что нахожусь в той же самой стране: широко раскинувшийся город, открытые автомобили, мчащиеся в обе стороны по скоростным шоссе, сверкающие центральные небоскребы, которые не стоят над душой и не давят на психику, и, о Господи, какое солнце!
Как я ни проклинала, как ни жаловалась на нью-йоркскую духоту, но однажды я проснулась, а лето кончилось. Подразнив пару недель мягчайшей, для легкого кардигана, осенью, природа напустила зимнюю стужу, когда нос при каждом вдохе обжигает огнем. И ведь не сказать, что Нью-Йорк не пытался меня порадовать — в магазинах появились симпатичные джемперы, подчеркивающие-достоинства-скрадывающие-недостатки плотные колготки и море вкуснейшего горячего шоколада, но к Рождеству, когда меня дважды чуть не завалило снегом и я осталась без замшевых ботиков, попав под непредсказанную грозу, я просто не знаю что отдала, бы за возможность немного погреться на солнышке. А оно вот где пряталось все это время — в Лос-Анджелесе!
— Господи Боже мой! — заморгала я.
— Да уж.
Дженни ободряюще похлопала меня по спине.
— Ты погляди, какое солнце!
Я обвела взглядом чистое ярко-синее небо.
— О да, — вздохнула подруга.
— В марте!
— Слушай, может, будем млеть молча?
— Дженни, смотри!
Я прижалась носом к стеклу такси, стараясь что-нибудь прочесть на слившихся в мутное пятно рекламных щитах и фаст-фудах, проносившихся мимо. Ну хоть таксисты везде гоняют как сумасшедшие — что в Лондоне, что в Нью-Йорке, что в Лос-Анджелесе. От этой мысли отчего-то потеплело на душе.
— Да, — пробормотала Дженни, подновляя макияж.
Немного туши «Эклат», чуть-чуть автозагара, тонкий слой блеска для губ и оп-па — она выглядит безупречно.
Собственное отражение я избегала ловить даже в стекле. Хотя весь полет я очищала, увлажняла и переувлажняла кожу, но наверняка выглядела как чучело. Кожа на ощупь напоминала наждачную бумагу, волосы, вялые и безжизненные, висели вдоль щек. Дженни, напротив, три часа ничего не делала, только пялилась в иллюминатор, одним глазом смотрела «Новую топ-модель Америки» и выпила столько бокалов вина, сколько решились предложить стюардессы. Мне при этом не раз досталось по руке, когда я попыталась увлажнить Дженни против ее желания. Благослови Бог попутчика, сидевшего рядом с нами, — он высказал единственную претензию, лишь когда моя неловкая грабка с хорошей порцией бальзама для тела с блестками случайно мазнула его по лбу.
— Ты это видела? — показала я на тянувшийся вдоль шоссе торговый ряд. — Магазин «Кондомания»? Ух ты! И Международный дом блинов [4]! Я о нем слышала!
— Энджел, ты прожила в Америке около девяти месяцев. Почему магазины и рестораны до сих пор являются для тебя открытием? — Для пущего акцента Дженни нацелилась в меня щеточкой для туши. — Если вся поездка сведется к щенячьему восторгу при виде «Твинкис» в здешних магазинах, немедленно летим домой!
— Извини, — сказала я, с трудом удержавшись, чтобы но показать пальцем на «Уолмарт» на другой стороне. — Но это же потрясающе! Можно видеть все это по телику, но ведь в Нью-Йорке этого нет! У меня просто голова закружилась. Даже не верится, что я не хотела ехать. Видимо, что все солнце.
— Ну да, ну да, — пробормотала Дженни. — Ты хоть помнишь, что у тебя завтра интервью со знаменитостью?
— Подумаешь, интервью! В конце концов он тоже человек! — Я сморщила нос, когда Дженни недоверчиво покрутила головой.
Алекс и сам довольно знаменит, он играет в рок-группе, и это мне никогда не мешало. По сути, селебрити тоже люди из плоти и крови, правильно?
— Именно это я повторяла, когда начинала работать в «Юнион», — вздохнула Дженни. — Пока там не поселился Кристиан Бэйл. Я три дня втихаря обыскивала его номер и воровала нижнее белье.
— Скажи, что ты пошутила!
Я с трудом отвела взгляд от закусочной «Тако Белл».
— Оно под моей тумбочкой у кровати, — отозвалась Дженни со счастливой улыбкой. — Слава Богу, он ни разу не пожаловался. Я работала там всего неделю, меня уволили бы без разговоров. Ты тоже потеряешь голову, как только увидишь Джейкобса.
— Уж как-нибудь удержусь, — уперлась я, стараясь верить своим словам. А вдруг Дженни права? — Человек как человек. Я и раньше говорила с людьми.
— Удачи, — хмыкнула подруга. — Знаменитости не как нормальные люди, равнодушной остаться невозможно. У них же это, как ее, харизма.
— Но ты же видишь знаменитостей каждый день, — возразила я. — И ничего тебе не делается, только сплетничаешь про Анджелину Джоли — дескать, привереда, подавай ей особый сорт чая.
— Сейчас я говорю о знаменитостях мужчинах, — уступила Дженни. — На девиц мне наплевать. От Джеймса Джейкобса у тебя крышу сорвет.
Я с улыбкой покачала головой, вновь отвернувшись к окну:
— Я даже его фильмы не смотрела, чтобы избежать предвзятого отношения и лучше узнать актера и человека.
— Да что там узнавать? Красавец, кинозвезда, страшно богатый и сверходаренный. Мы с Джеффом видели его в фильме о казино… — Она осеклась, когда с языка сорвалось запретное словцо. — Так вот, он был на редкость хорош.
Остаток поездки в такси прошел в неловком молчании: к счастью, ехать оставалось всего ничего. Я очень боялась, что от упоминания о бывшем дружке у Дженни испортится настроение: девять раз из десяти это плохо заканчивалось. Однажды я попыталась подбодрить ее после паршивого дня на работе (она что-то напутала с химчисткой для Миши Бартон и Николь Ричи, и поднялся настоящий скандал) мороженым «Бен и Джерри» и получила в ответ слезливую (до икоты) историю о ней, Джеффе, кухонном полу, ванне с «Чанки манки» и встрече нового, 2007 года. В другой раз ей показалось, что она заметила Джеффа в метро; я пыталась отвлечь подругу несколькими бутылками вина, но вечер затянулся до четырех утра. Дженни, в пижаме и пьяной ярости, во весь голос всячески поносила все мужское племя, после чего высунулась в окно и ее вырвало с третьего этажа. О, счастливые воспоминания…
