Лина Озерова - Подари мне Воскресенье
Павлик усмехнулся:
— Берем.
Пока он расплачивался, Ася аккуратно устроила зеленого медвежонка Кнофлика в своей сумке. Сумка была для него слишком мала, и любопытная мордочка коалы осталась торчать наружу.
— Он будет нашим талисманом, — пошутила Ася, когда они отошли от лотка. — Ведь он сам попросился к нам. Он сам выбрал нас себе в друзья.
Павел улыбнулся:
— Что ж, если ты так хочешь, пусть будет талисманом.
— Не смейся надо мной! — обиделась Ася, услыхав в голосе Павлика нотки снисходительности.
— Я и не смеюсь. — Павел ласково погладил ее по плечу. — В самом деле, должен же у нас быть талисман. Так почему бы не он?
Так Кнофлик получил официальный статус в их маленькой семье. И с этим статусом Ася и Павлик считались: до свадьбы медвежонок присутствовал на каждой их встрече, сидя у Аси в сумке, а несколько дней назад был торжественно водружен на подзеркальник в супружеской спальне.
Воспоминание о первом знакомстве с Кнофликом Асю совсем доконало. С трудом проглотив комок, застрявший в горле, она слезла с подоконника, подошла к зеркалу и взяла Кнофлика в руки. Все понимающие глазки-пуговки уставились на нее, словно бы говоря: «Я же с тобой, и он тоже вернется…»
Глава 3
Привет ниоткуда
Утро, отданное грустным воспоминаниям о счастливом прошлом, — не самое удачное начало дня.
Завтракать не хотелось. Кое-как затолкав в себя бутерброд с сыром, Ася послонялась по квартире, придумывая, чем бы заняться. Сегодня Елена Павловна, слава богу, не придет, а значит, гулять с двух до четырех совсем не обязательно. Хоть бы Нинка позвонила, что ли!
От нечего делать Ася включила телевизор, «попрыгала» по каналам: новости, политика, какая-то ерунда для детей. По тридцать первому дециметровому крутили аргентинский сериал — господи, ведь смотрит же кто-то эту тягомотину! Хотя чего далеко ходить — Асина мама любовные переживания красивой мексиканской дуры принимала гораздо ближе к сердцу, чем дела своей старшей дочери… Ася вспомнила маму и вздохнула, вяло уставившись на экран.
Асе вдруг пришло в голову, что в ее жизни мексиканская мечта осуществилась сполна. Ведь Павел сделал ей предложение сразу после их первой ночи, как и положено в сериале… Ася тряхнула головой: фу-ты, глупость какая! Павел — герой мексиканского сериала, «мыльной оперы»? Вот он бы посмеялся, если бы узнал, что она тут себе навыдумывала.
Да и сама-то Ася в героини сериала совершенно не годилась. Там ведь как принято: девушка проходит испытание за испытанием, ее всюду подстерегают коварные злодеи и злодейки, покушающиеся на ее честь. Но девушка свято блюдет невинность для своего единственного и желанного, и ей все-таки удается не потерять ее во всех передрягах.
А у самой Аси в первый же месяц, проведенный в Москве, что называется, «крыша поехала». Прошлый сентябрь пролетел как в угаре: днем занятия, вечерами и ночами — сплошная круговерть из бесконечных походов по ночным клубам и с заездами в самые немыслимые гости… Все на их курсе жили такой жизнью. Наверное, это была естественная реакция на летнюю экзаменационную нервотрепку и сумасшедшую радость поступления в театральный! Они чувствовали себя «золотой молодежью», хозяевами жизни и вели себя так, как, по их представлениям, должны вести себя молодые и избранные…
В первую же неделю учебы у Аси случился роман с Аликом Шмелевым, томным черноволосым красавцем, сыном какого-то крупного коммерческого воротилы. Непонятно, каким ветром занесло Алика в театральный, — ни призвания, ни таланта у него не было и в помине. Зато гонору — хоть отбавляй.
Сейчас, оглядываясь назад, Ася думала, что выбрать себе кого-нибудь хуже она не могла. Впрочем, она и не выбирала: на первой же лекции по искусству Алик подсел к ней, смешил какими-то дурацкими комментариями. Потом они пошли в «Арго», дальше — в «Табула раса», а уже часа в три ночи каким-то образом оказались у Алика дома. Он снимал квартиру в центре, на Пятницкой. «Вообще-то моя малая родина — Лефортово, — пояснил Алик, с третьего раза пытаясь попасть ключом в замочную скважину. — Но эта хата снимает зависимость от перансов». До Аси тогда не сразу дошло, что «перансы» значит «родители». Ее школьные приятели родителей называли проще. Вообще в голове у Аси шумело, мысли путались, и почему-то ей было страшно весело. От выпитого шампанского она чувствовала себя легкой как перышко, дунь — и улетит.
«Хата» оказалась двухкомнатной квартирой с евроремонтом. Ноги утопали в пушистых мягких коврах, как в густой траве. В гостиной камин, перед ним мягкие низкие кресла — Асе показалось, что она попала в западный фильм про красивую жизнь. Сводчатая арка отделяла гостиную от спальни, вернее, от огромной кровати, занимавшей в ней почти все пространство.
Алик сразу подошел к бару, плеснул в два стакана какой-то прозрачно-золотистой жидкости и подал Асе:
— Держи, старушка, подкрепи истощенные силы.
Ася взяла стакан, опустилась в кресло у камина и, прищурившись, посмотрела на Алика:
— Что это?
— То, что надо. — Алик одним махом выпил свою порцию. — Плохого не предложу.
Ася, мысленно махнув на все рукой, последовала его примеру. Горло обожгло, комната бешено завертелась перед глазами, словно Асю посадили на карусель.
Дальнейшее она помнила очень смутно: Алик раздевал ее, они плескались в громадной ванне-джакузи, потом перебрались на кровать-аэродром… На какое-то мгновение в голове прояснилось, и с Асей случился приступ паники: ой, мама-мамочка, зачем она здесь и что делает?!! Однако еще одна порция виски приступ быстро сняла…
Ласки Алика Асе не были неприятны, но и особого восторга не вызывали. Голова по-прежнему кружилась от огромного количества выпитого и от собственной смелости: вот сейчас, этой ночью, она наконец испытает то, что всегда было запретным… Кроме того, ее жгло любопытство: а как это бывает? К любопытству примешивался страх — вроде бы это довольно больно — и чувство неловкости — вдруг кровь простыни испачкает, и Алик догадается, что с Асей это случилось в первый раз… Ведь на их курсе все девчонки казались такими опытными и знающими жизнь, что Ася изо всех сил старалась от них не отстать. Как-то само собой считалось, что оставаться девушкой в восемнадцать лет просто неприлично. Да уж, тогда не только Ася — все они были страшно глупы!
Боли. Ася не почувствовала, крови тоже не появилось. Перетерпев процедуру лишения невинности примерно так же, как она терпела посещения стоматологического кабинета, Ася отодвинулась от Алика подальше и отвернулась к стенке. Впрочем, Алик тоже больше ею не интересовался, через минуту он уже крепко спал, неприятно всхрапывая.
