Шеррилин Кеньон - Любовник из фантазий
– Разве в Древней Македонии пользовались вилками? – не удержавшись, спросила она.
Похоже, Юлиан не понял.
– Прошу прощения?
– Мне просто любопытно, когда изобрели вилки…
Боже, что за вздор ты несешь! Лучше посмотри, какой он красавчик! Похоже, у тебя в доме ожила греческая статуя!
– Насколько я знаю, вилку изобрели где-то в пятнадцатом веке.
– Правда? Ты и там побывал?
Юлиан и бровью не повел.
– Где именно?
– В пятнадцатом веке, конечно! А при изобретении вилки ты не присутствовал?
– Нет. – Он вытер рот салфеткой. – В тот век меня призы вали четыре раза: дважды в Италию и по разу в Англию и Францию.
– Вот это да! – Грейс распирало любопытство. – За целый век ты, наверное, много всякого повидал?
– Да нет, не очень.
– Но уж за два-то тысячелетия…
– В основном я видел спальни, кровати и ванные.
Бесцветный голос Юлиана заставил Грейс замолчать на некоторое время, и он вернулся к еде.
– Значит, ты просто лежишь в книге, пока тебя кто-нибудь не призовет?
Он кивнул.
– А чем ты там – в книге, я имею в виду – занимаешься, чтобы скоротать время?
Юлиан пожал плечами, и она решила, что его мимический арсенал не слишком богат, равно как и словесный.
Подойдя ближе, Грейс села напротив него.
– Если верить твоим словам, то нам придется прожить вместе целый месяц. Может, ты облегчишь себе жизнь и поговоришь со мной?
Юлиан удивленно посмотрел та нее – он что-то не припоминал, чтобы кто-то разговаривал с ним, если не считать нескольких постельных реплик.
Грейс, бессознательно скрестив руки на груди, ждала.
– Знаешь, – Юлиан старался подражать ее манере изъясняться, – языком можно делать вещи гораздо интереснее болтовни. Например, ласкать твою грудь. – Его взгляд упал ниже. – Или что-то еще.
От его слов Грейс сначала пришла в замешательство, затем почувствовала возбуждение. Впрочем, как психотерапевт, она слышала и более странные вещи.
– Тут ты прав. Например, можно его отрезать, – сказала она, и удивление в его взгляде порадовало ее. – Но я из тех женщин, которые любят поговорить. Ты здесь для того, чтобы угождать мне, так ведь?
Юлиан кивнул:
– Так.
– Тогда рассказывай, чем ты занимался, пока был в книге?
Он посмотрел на нее взглядом, от которого ей стало не по себе.
– Это все равно что сидеть в саркофаге. Я слышу голоса, но ничего не вижу. Просто жду и слушаю.
Грейс поежилась, вспоминая, как однажды случайно заперлась в отцовском сарае для инструментов. Там было темно, и от ужаса она почувствовала, как воздух выходит из легких, а голова кружится от паники. Она кричала и колотила в дверь, пока не разбила руки в кровь. К счастью, в конце концов, мать ее услышала и выпустила на свободу. С тех пор Грейс иногда испытывала приступы клаустрофобии. Она даже подумать боялась о том, каково это – провести в таком месте несколько столетий.
– Как ужасно, – выдохнула она.
– Ко всему привыкаешь со временем.
– Неужели ты привык? – Почему-то Грейс не поверила ему. – И ты даже не пытался сбежать?
Юлиан бросил на нее красноречивый взгляд.
– Значит, пытался. И что произошло потом?
– Сама видишь. Ничего.
Ей невольно стало жалко этого несчастного гиганта. Провести две тысячи лет в темном склепе и не потерять разум – одно это было подвигом. Удивительно, что после всего он вообще в состоянии сидеть рядом с ней и разговаривать.
Внезапно Грейс почувствовала, что должна ему помочь. Она еще не знала как, но об этом точно стоит подумать. Должен же быть путь к спасению.
– А если мы сумеем освободить тебя?
– Это невозможно.
– Значит, ты фаталист?
Он бросил на нее презрительный взгляд:
– Такое случается с людьми, которые сидят взаперти по две тысячи лет.
Грейс пожала плечами; его холодность ничуть не смутила ее. Кто ищет – тот найдет, и не мытьем, так катаньем она его освободит!
А пока она решила сделать для своего нового знакомого то, что, видимо, не делал еще никто. Она сделает так, чтобы он остался доволен своим пребыванием в Новом Орлеане. Другие женщины держали узника книги на привязи рядом со своей кроватью, но она не станет заковывать его в цепи.
– Что ж, а теперь давай представим, что на этот раз ты пришел ради себя.
Юлиан на мгновение оторвался от еды и посмотрел на Грейс с неожиданным интересом.
– Я стану тебе прислуживать, а не наоборот, – уверенно продолжала Грейс. – Мы будем делать все, что тебе захочется, и ты увидишь все, что только можно здесь увидеть.
Юлиан ухмыльнулся одним уголком рта и отпил вина.
– Снимай рубашку.
– Прости, что ты сказал?
Он поставил бокал с вином на стол и посмотрел на нее взглядом, полным желания.
– Ты сама сказала, что я могу увидеть все, что захочу, и сделать все, что мне вздумается. Что ж, я хочу увидеть твою грудь и пройтись языком по…
– Нет, только не это, – выпалила Грейс, чувствуя, что ее бросает в холодный пот. – Мы установим несколько правил, которые нельзя нарушать. Правило первое: ничего такого между нами не будет.
– Но почему?
Действительно, почему? Ее тело требовало именно этого.
– Потому что я не кошка, чтобы сношаться с каждым похотливым котом, который пробегает мимо.
Глава 4
Юлиан удивленно приподнял бровь, но его поразила не грубость, а горечь, которую он услышал в голосе Грейс. Видимо, когда-то с ней плохо обошлись.
Юлиану вспомнилась Пенелопа, и ему стало так больно, что лишь его беспримерная выдержка не позволила ему впасть в уныние.
И все же ему придется за многое ответить. Его грехи столь тяжкие, что даже двух тысячелетий не хватило, чтобы загладить вину.
Закрыв глаза, Юлиан заставил себя отвлечься от мрачных мыслей. Он здесь ради нее, а не ради себя. Наконец он понял, что имела в виду Селена, когда говорила ему о подруге. Теперь нужно показать Грейс, что секс – это здорово.
Юлиан посмотрел на Грейс, и на губах его заиграла улыбка. Впервые за долгую жизнь ему придется соблазнять женщину.
Он понимал, что с ее умом и упрямством затащить Грейс в постель будет потруднее, чем перехитрить римскую армию. Его талантам брошен нешуточный вызов. И все же недалеко то бремя, когда он будет наслаждаться каждым дюймом ее прекрасного тела.
Увидев на лице Юлиана улыбку, Грейс удивленно заморгала. Улыбка смягчила его грубые черты и сделала ее гостя еще более привлекательным.
В который раз за сегодняшний вечер Грейс почувствовала, как ее лицо заливает краска. Ну зачем она наговорила Юлиану столько гадостей? Впредь ей нужно держать язык за зубами. Раньше она никогда не отличалась болтливостью, особенно если дело касалось незнакомцев.
