Келли Йорк - Тише! (ЛП)
Почему бы и нет? Потому что у неё нет парня, который мог бы вломиться в дверь? За все эти годы Вив частенько была свободна. У них было много возможностей стать друг для друга кем-то большим, нежели тем, кем они были всё это время.
Глядя на Вивиан, на то, как рубашка демонстрирует изгибы её бёдер, выпуклости грудей, он понимал, что больше всего на свете он хочет лечь с ней в постель. Обнять её. Свободно водить руками вдоль её длинных ног. И может, хотя бы ненадолго забыть, насколько ужасно он чувствовал себя, слыша крик матери Ричтера.
И это была бы кошмарная идея.
Она одна, так что внимание хоть кого-то для неё лучше, чем совсем ничего. Ашер проглотил острый приступ раздражения, ведь он не мог так использовать её. И он не дал бы ей так использовать его самого.
Он отвернулся.
— Мне и здесь хорошо.
Стаскивая куртку и скидывая ботинки, Ашер слышал беспокойные движения Вивиан. Он ждал, что она что-нибудь скажет, но когда он обернулся, увидел, что она уже направляется в спальню.
Вивиан закрыла дверь. Через минуту свет в спальне, проникающий через дверь, погас. И он, наконец, смог дышать.
Пятница, 26 сентября
Почти всю ночь Ашер провёл, уставившись в потолок и бултыхаясь в бушующем море между сном и явью. Он думал об Эване, плывущем туда и обратно, туда и обратно, ныряющем раз за разом. Он думал о Вивиан, растянувшейся на его кровати в одной только его рубашке. О Вивиан, которая своим взглядом умоляла изменить её жизнь к лучшему.
И он бы изменил. Но только… не так. Ему нужно лишь довести начатое до конца и тогда, если Вивиан захочет быть с ним… действительно захочет… тогда он даст ей всё, что она пожелает. А до того ему ещё надо позаботиться о Гекторе и Бобби.
Удивительно, о скольких он уже позаботился.
В первый раз он даже ничего такого не планировал. На самом деле.
Только спустя год после случившегося Ашер снова пришёл домой к Вивиан. Броди выставили из дома несколькими месяцами раньше, но тот до сих пор продолжал наведываться туда время от времени, пытаясь стащить лекарства из аптечки.
Мариссы, матери Вив, не было дома, и это значило то, что… там были только Ашер с Вивиан.
В тот день Броди не пришёл, а вместо него там объявился Джей Ли. Он открыл дверь ключами Броди, и Вивиан сразу же убежала в свою комнату и заперлась в ней. Ашер же вышел в коридор и стал ждать.
Джей ухмыльнулся Ашеру и, проходя мимо него, взъерошил ему волосы. Затем он прошёл в комнату Мариссы, чтобы опустошить её аптечку.
Как будто ничего и не случилось.
Живот Ашера скрутило, а его самого приковало к полу. Он силился сказать или сделать хоть что-то, чем он смог бы отомстить за то, что произошло с Вив.
Он ничего не мог сделать. А в это время Джей вышел из комнаты, запихивая в карманы пластиковые баночки, которые были доверху заполнены таблетками, и направляясь к лестнице, чтобы уйти без единого слова. В его уходе было нечто, что вывело Ашера из себя. Где-то на задворках его сознания вспыхнуло изображение прикованной к матрацу Вив и штанов Джея, спущенных до щиколоток. Звук его обдолбанного смеха. Усмешка на его губах.
И вот Джей здесь, на верху лестницы, так что Ашер слегка толкает его в спину. Следующее, что он помнит, — это то, как он в упор смотрит на лежащее внизу тело Джея с неестественно вывернутой шеей.
Ашер не хотел убивать его, но выражение лица Вив, когда она узнала о том, что Джей свалился с лестницы…
Он пробудил в нём радостный порыв вернуть, наконец, долги тем, кто когда-то ранил её…
После того случая он планировал свои убийства. Очень осторожно. Так, чтобы одно не было похоже на другое и чтобы они произошли не сразу одно за другим. Чтобы никто не заподозрил его.
Но ещё много раз он просыпался среди ночи от образа мёртвого лица Джея.
Выспавшись или нет, он ходил в школу.
Вивиан снова ушла. Ашер по-своему перестелил постель, оделся и пошёл на первый урок.
Профессор, миссис Гонера, была старой ведьмой, худшей из ей подобных. Она требовала выполнения каждой письменной работы, каждого проекта, что для него было долгим и выматывающим процессом. В старшей школе у него никогда не было каких-либо проблем с английским. Все его сочинения были чёткими, ясными, правильно и ровно изложенными.
Никогда никаких проблем. До тех пор, пока он не поступил на её курс писательского творчества.
Гонера раздала им их самые последние работы. Они были направлены на развитие творческой жилки, собственного мнения, стиля или... неважно. Все, кроме него, получили свои работы. И это не предвещало ничего хорошего. Как и то, что она сказала ему, когда все направились к выходу из класса.
— Мистер Понд, вы можете остаться.
Она рылась в папках, лежащих на столе, и даже не взглянула на него. В отличие от всех остальных. Он ждал, пока все выйдут из класса, засовывая тем временем книги и тетради в рюкзак. И только когда они с Гонерой остались наедине, Ашер соизволил подняться и подойти к ней.
— Да?
Она посмотрела на него снизу вверх глазами, которые из-за очков с толстыми линзами были похожи на совиные.
— Ваша работа.
— Моя работа, — повторил за ней Ашер, подняв бровь. — Что с ней?
Ведьма протянула ему его рассказ. Он неохотно взял её, заметив, что вверху не стоит никакой оценки.
— Она закончена, — сказал он. — Я следовал инструкциям.
По всем параметрам. Как и всегда.
— Проблема, мистер Понд, не в заканчиваемости Вашей истории, — она шмыгнула носом и села. — Всё дело в её настроении. Очень тёмное. Очень тоскливое. Тягостное. Все эти слова на «т». Таким писателем Вы хотите быть?
Ашер смял листы, сжав кулак. Затем он сосчитал от десяти до нуля.
— Я не уверен, что правильно понял Вас. Я следовал указаниям, среди которых не было ни одного по поводу «настроения» истории.
— Главный герой — двенадцатилетний мальчик, жестоко убивающий демонов. И это весьма детально описывается. Лично мне очевидно то, что данная история — это метафора для чего-то ещё, — она выразительно посмотрела на него. — Перепишите её. Напишите что-то похоже на то, что написали остальные. Что-то, что не заденет самых впечатлительных из них. Даю Вам неделю на это. Проявлю великодушие.
Ашер представил, как засовывает ей эти листки в глотку. Что такого в чём-то мрачноватом? В ассоциативных историях? У него задрожали руки.
— Неправильное слово, — выдавил он.
Гонера моргнула, глядя на него.