Елена Ярилина - Колдовская любовь
— Ты где целый день была, я два раза заходил к тебе!
Я чрезвычайно удивилась, почему бабка ни словечка не проронила мне об этом, но независимо ответила:
— На речке была, купалась.
— Не ври! Был я на речке, сам купался, да что-то тебя там не видел.
— Мало ли что ты не видел, речка длинная, разве ты всю ее обошел?
— Допустим, и с кем же ты купалась?
— А тебе что за печаль?
Валера опешил:
— Разве ты не со мной гуляешь?
Почему-то мне было приятно это услышать, но сдаваться я пока не спешила.
— Сама не разберу, с тобой или нет. Уехал куда-то, а мне ни гугу, не попрощался даже.
— Думал, за день обернусь, да не вышло, а тебя брать без толку, да и работаешь ты.
— Работаю, — подтвердила я. — Как же без работы, а ты нет, что ли? Больно отпуск у тебя длинный.
— Что-то ты мне сегодня не нравишься, завтра зайду, может, сговорчивее будешь, — после продолжительного молчания буркнул Валера.
Но назавтра, как обещал, он не пришел, я промаялась весь вечер в палисаднике, напрасно комаров кормила. А ночью Валера мне приснился. Что происходило во сне, не помню, помню только, что такой он был там хороший да ласковый, словно самый дорогой мне человек.
Как на работу пришла, так на меня и посыпалось! Сначала заглянул глава, Петр Семенович. Он то ли всегда сердит на меня, то ли глядеть ему на меня противно, но только в лицо мне не смотрит никогда, отвернется и цедит слова, словно деньги в долг дает.
— Семинар завтра в районе, велели явиться.
— Какой семинар? — удивилась я такой новости.
— Обыкновенный, какой всегда бывает.
— А почему я ни про какие семинары не знаю?
— Потому что не сообщал я тебе ничего про них, — очень буднично ответил глава. — На чем ты на этот семинар поедешь, а? Уж не думаешь ли, что я тебе мою машину дам, а сам пешедралом пойду?
— Так и сейчас бы не говорили, зачем?
— А сильно злятся они там на тебя, — с удовольствием объяснил мне Петр Семенович, — аж раскричалась тетка твоя, которая по культуре, забыл, как зовут. Короче, завтра полдевятого подходи к моему дому, захвачу тебя с собой, обратно — на попутке доберешься.
Я только покрутила ему вслед головой. Уже после работы, когда я прикрепляла на дверь бумажку, что меня завтра не будет, прилетела Симка. Прочитала бумаженцию, обрадовалась сдуру:
— С утра завтра полезем, да?
— Не знаю, куда ты полезешь, а я в район.
Симка надула губы.
— Ну ведь договорились же! — Но тут до нее наконец дошло про район, глаза подружки моментально заблестели. — Ой, ты едешь, да? И с кем, с Валерой? А зачем?
— С Петром Семеновичем, он меня подвезет.
Услышав про семинар, Симка заметно поскучнела.
— Ну наконец-то Черныши изволили явиться!
Мое жалкое объяснение, что мне не на чем приезжать, было отметено категорически. Следующие три часа я провела в сложной борьбе с сонной одурью и недоумением. Ничего нового и дельного я не услышала. Хорошо хоть не уснула. Когда все закончилось и основная масса потянулась к выходу, я потрусила за ними. Спустившись вниз, толпа стала растекаться на отдельные ручейки. Я растерялась, но тут меня окликнула одна из женщин с полным румяным лицом и в удивительно пестром платье:
— Ты ведь Кострикова Тоня? Чернышовская, да? Я не сразу тебя приметила, но потом гляжу, знакомое лицо. Ты что же, не узнаешь меня? — Я отрицательно покачала головой. — Да я ж Головкина Аделаида, в Печорах клубом заведую, ну и библиотекой, само собой, у нас-то все едино, а не врозь, как у вас. Да я у тебя и в библиотеке была, ну, с комиссией, помнишь?
Я обрадованно закивала.
— Пойдем-ка, Тоня, чайку попьем или водички какой, страсть как пить хочу, прямо глотка вся пересохла.
Немного денежек у меня с собой было, я взяла себе в буфете стакан холодного чая с лимоном и маленькую булочку с кунжутом, очень уж есть захотелось. Аделаида потом пошла искать своих, у нее было местечко в чьей-то машине. Я вздохнула, проводила завистливым взглядом их запыленный «козлик» и побрела на окраину ловить попутку. Ловила я ее долго. Может, слишком робко руку поднимала или не внушала никому симпатии, но никто не хотел останавливаться.
Когда же наконец возле меня затормозила машина, я даже заморгала от удивления.
— Садись, тебе куда?
— В Че-черныши, — с трудом выдавила я из себя.
— Хорошо, по дороге, значит.
Кое-как я залезла в машину, оказавшуюся неожиданно высокой, и примостилась на сиденье.
— Тебя как зовут-то? — спросил мужчина, трогаясь с места.
— Тоня. Кострикова Тоня.
— Надо же, — удивился он, — редкое имя, у меня ни одной знакомой с таким именем нет, ты первая будешь.
Мне показалось, что он смеется надо мной, и я покосилась в его сторону. У него оказалось крупное лицо с сильно загорелой кожей, коротко стриженные волосы с проседью на висках, черные небольшие усы, и он вправду улыбался. Видно, заметил, что я его изучаю.
— Ну что, нравлюсь я тебе?
С перепугу я начала что-то блеять, но он успокоил:
— Да шучу я, чего ты так всполошилась? Приятно же подвезти молодую красивую девушку, вот и настроение хорошее. Меня, кстати, зовут Александр Николаевич Самойленко, хоть ты и не спрашиваешь.
Я сидела пунцовая до самой шеи, до того он смутил меня своим неожиданным комплиментом, невмоготу мне что-то от этого стало, хотелось возразить.
— Разве ж я красивая?
— Конечно, — незамедлительно последовал уверенный ответ, — а что, кто-то думает иначе? Не верь ему, просто у него испорченный вкус.
Теперь мне сразу захотелось заплакать или лучше провалиться куда-нибудь, и я почти шепотом проговорила:
— Нога у меня.
— Что — нога? — насторожился Александр Николаевич и, отвлекшись от дороги, посмотрел на мои ноги.
Я натянула подол на коленки, мысленно выругав себя, что поехала в юбке, а не в брюках, но старые мои джинсы не таковы, чтобы ехать в них на семинар.
— Ноги как ноги, не придумывай. Вы, девчонки, любите сочинять себе страдания: то нос не такой, то глаза, то ноги. Носи, что Бог дал, и держи выше голову!
От такой отповеди я пришла немного в себя и сумела объяснить:
— Нога была у меня сломана и срослась как-то неправильно, вот и прихрамываю иногда.
— Ну, это ерунда, но все равно жаль, а поправить нельзя?
— Что? — растерялась я.
— Ногу твою, операцию какую-нибудь сделать, это ведь не проблема в наше время.
Я задумалась. Как-то раньше мне никогда не приходило в голову, что беду мою можно поправить, думала, что так и мыкаться мне до самой смерти.
— Деньги нужны, наверно, большие, — рискнула я предположить.
