Сандра Браун - Женские фантазии
— Зачем с ходу отметать предложение? Лучше сначала попробовать, а потом решать.
Элизабет пыталась оценить сказанное, сопоставив его слова с выражением глаз. То, что она увидела, навело ее на мысль о двойственном значении слов Теда, но если в них и был намек, она предпочла сделать вид, что не поняла его.
— Дети будут беспокоиться, — зябко поведя плечами, сообщила Элизабет.
Сосед распахнул перед ней дверь. Она вышла из гаража и вдохнула вечерний прохладный воздух. Впрочем, Элизабет не боялась замерзнуть. Холод сейчас был весьма кстати. Он помог прояснить сознание. Она обхватила себя руками — для того чтобы согреться, а также чтобы Тед не увидел, как напряглись ее соски. Если он это заметит, то подумает…
— Мне понравилось «кружевное барахло», которое вы носите под верхней одеждой.
— Что?! — Элизабет споткнулась на ровном месте и круто развернулась к соседу.
Тед обворожительно улыбался:
— На самом деле я, конечно, не считаю, что это барахло. Просто я процитировал Мэтта.
Он окинул ее взглядом по-мужски уверенно, чуть самодовольно, так, как смотрят на женщину, которую считают своей. Наверное, прародитель всех мужчин Адам впервые так взглянул на Еву в Эдеме, и с тех пор этот взгляд вряд ли претерпел существенные изменения.
— Одежду типа «унисекс» пусть носят другие. Я не любитель женщин в джинсах. Мне нравится смотреть на дам, одетых, как вы.
— Спасибо.
— Вы всегда надеваете такое тонкое белье? — как ни в чем не бывало продолжал он, недвусмысленно рассматривая ее блузку, не скрывавшую торчащих сосков.
Элизабет облизнула губы.
— Мне нравится женственная одежда. Кроме того, мой бизнес обязывает.
— Да, вы правы. В своем магазине вы ведь продаете дамское белье, не так ли?
Встретив недоуменный взгляд соседки, Тед поспешил пояснить:
— Однажды я был в отеле «Кавано» и видел вас за прилавком.
— О да, понимаю.
Вначале она просто удивилась его осведомленности. Тед не только знал, чем она занимается. Ему было известно и где именно находится ее магазин. Затем возник еще один вопрос: что он делал в отеле? И наконец Элизабет разозлилась на себя за то, что до сих пор оставалась такой наивной.
Сколько тайных прелюбодеяний совершалось за стенами отеля в анонимных, стандартно обставленных апартаментах! Чем еще, скажите на милость, мог заниматься в отеле среди бела дня привлекательный мужчина? Магазин открывался довольно поздно и закрывался относительно рано, значит, он действительно был в отеле днем. Конечно, он мог обедать в ресторане «Кавано», но в городе полно других мест, где можно поесть так же вкусно и за меньшую сумму. Скорее всего Рэндольф приходил в отель, чтобы утолить голод, не имевший никакого отношения к желудку.
— До того как я узнал название вашего магазина, я постоянно задавался вопросом: что может означать ваш товарный знак?
— Идея принадлежит моей сестре, — с отсутствующим видом сообщила Элизабет.
Она мучилась вопросом: была та дама, с которой Тед проводил время, профессионалкой или «порядочной женщиной» — матерью семейства, которой выпало несчастье полюбить не того мужчину? А может, с ним была деловая женщина, уставшая от работы, которой секс помогал снять стресс?
Но какое ей до этого дело? Уязвленная собственным любопытством, Элизабет сказала:
— В следующий раз, когда будете в «Кавано», заскочите поболтать.
— Спасибо, непременно зайду. Я, может быть, даже что-нибудь куплю. Ваш товар выглядит… занимательно.
Что это? Игра света и тени или он на самом деле снова опустил взгляд на ее грудь?
— Ну… Еще раз большое спасибо за то, что сняли меня с дерева.
— Я был рад помочь.
И вновь его слова вызвали у нее странный отклик: словно внутри поднялась горячая волна. Поэтому ответ ее прозвучал слишком сухо:
— Спокойной ночи, мистер Рэндольф.
— Спокойной ночи, Элизабет.
Тед сделал это нарочно: назвал ее по имени после того, как она назвала его мистером Рэндольфом. Кивнув, Элизабет быстро пошла к себе в дом. Возле злополучного дерева она подобрала туфли, но не остановилась, чтобы надеть их. Только закрыв за собой дверь, она вздохнула с облегчением. Однако тут же ей снова пришлось взять себя в руки: она услышала, как с другой стороны, с парадного входа, вбежали дети.
— Мама! Ты здесь?
— Да.
Элизабет оставила туфли в крохотной прихожей перед кухней, а сама пошла к холодильнику. Слава богу, миссис Алдер вынула из морозильника упаковку куриного фарша.
— Что на ужин? — спросила Мэган, заходя на кухню.
— Гамбургеры.
— Можно мне на этот раз разжечь мангал?
— Нет. Сегодня я поджарю мясо на сковороде.
— Мама, но ведь получается куда вкуснее, когда ты готовишь мясо во дворе.
— Сегодня я не собираюсь устраивать барбекю.
— Но почему?!
Господи, когда-нибудь Мэтт доведет ее своими вопросами.
— Потому что не хочу! А теперь иди помой руки и возвращайся за стол.
Дети выскользнули из кухни, недовольно бормоча себе под нос. Элизабет и сама была бы не прочь поджарить мясо на углях, при мысли об аппетитном дымке у нее чуть слюнки не потекли, но снова выходить сегодня во двор она не желала. Все лето она то и дело ловила себя на том, что смотрит на соседа, расположившегося на застекленной веранде, прозрачные стены которой были закрыты жалюзи лишь для вида. Он сидел в кресле и смотрел телевизор. Элизабет понимала, что поступает неприлично, но ничего не могла с собой поделать. Так чувство неловкости и стыда стало ее постоянным спутником во время вечерних пребываний во дворе. Ей порядком надоели эти сражения с собой. Всякий раз она задавалась странными вопросами: стоит ли окликнуть его, чтобы поздороваться, как она поступала с остальными соседями? Стоит ли дружески помахать ему рукой? Согласитесь, довольно изматывающее состояние: постоянная неуверенность в том, что делаешь.
Если Рэндольф не видел ее, ей казалось уместнее не беспокоить его, чтобы он, не дай бог, не подумал, будто она стремится привлечь его внимание. А если видел, то ей не хотелось давать ему понять: она знает, что он ее видит. Поэтому Элизабет просто игнорировала Теда.
Ее поведение можно было бы назвать глупым, но в общем-то она вела себя грубо. Единственное, в чем Элизабет находила себе оправдание, так это в том, что она, как вдова, должна беречь свою репутацию. Известно, что, если речь идет о молодой женщине, недавно потерявшей мужа, «слишком много предосторожностей» не бывает. Даже рискуя показаться неучтивой, Элизабет оставалась неприступной для мужчин с тех самых пор, как два года назад потеряла мужа.
