Робин Хэтчер - Навсегда твоя роза
— Мы женаты.
— Но вы ведь целовались до свадьбы? — отшутилась Ларк. — Я это видела.
Девушка сказала правду. Если говорить честно, Вилли с Адой делали значительно более серьезные вещи прежде, чем пойти под венец.
Щеки Ады непроизвольно вспыхнули при воспоминании о ночах, полных страсти, которые они провели в маленькой хижине много лет назад.
Но женщина заставила себя думать только о дочери. Ларк еще слишком молода для подобного. Обязанность матери — оградить ее от неприятностей до свадьбы.
Ада распрямилась и заговорила сухим учительским тоном:
— Тебе только семнадцать, Ларк Райдер. А мистеру Джоунзу значительно больше тридцати…
— Ему двадцать девять, — прервала дочь.
— Пусть так. Это не имеет значения. Он достаточно зрелый человек, чтобы целоваться с невинной, ничего не подозревающей девушкой. Я дрожу при мысли о том, что случится, когда отец узнает… Боюсь, мистеру Джоунзу придется подыскивать другую работу.
Ларк вскочила.
— Это несправедливо! Я люблю его! И собираюсь выйти за него замуж! Кроме того, вся вина за поцелуй лежит на мне.
— Я в этом ни на мгновение не сомневаюсь, — вздохнула Ада и продолжила: — Но он должен был контролировать себя, а не использовать твое увлечение.
Глаза дочери наполнились слезами.
— Это не увлечение. Я люблю его! Неужели не ясно? Уже много месяцев. Если вы его отошлете, я умру. Помоги мне, иначе я погибну, — сказав эти слова, она выбежала из гостиной и помчалась вверх по лестнице.
Ада услышала, как хлопнула дверь в спальне Ларк, потом дом погрузился в тишину.
Господи, помоги. Что ей делать?
Роза отнесла грязную посуду на кухню и внимательно посмотрела на Марка, склонившегося у стола. Руки Вирджинии уже были в мыле.
— Убирайся, Роза. Мне нужно поговорить с матерью.
Девушка сделала вид, что ничего не понимает.
— Почему бы тебе не помочь ей вымыть посуду?
Брат выпрямился и бросил угрожающий взгляд.
— Я сказал, проваливай.
— Этому не бывать. Я знаю, зачем ты явился. За деньгами, которые заплатил мистер Рафферти. Ты их не получишь, они нужны маме.
— Не твое дело, дрянь!
Роза ненавидела оскорбления и непроизвольно сжала кулаки.
— Оставь маму в покое!
— Роза… — Вирджиния бросила укоризненный взгляд через плечо, не вынимая рук из раковины. — Пойди поговори с мистером Рафферти, мне не нужна твоя помощь. Марк составит мне компанию.
— Компанию?! Ему нужны только деньги, а ты не можешь отдать их. Тебе понадобится каждая копейка, когда… — Роза замолкла, прежде чем сказала о своем отъезде, ибо не хотела, чтобы брат узнал о нем. Кроме того, мать все равно будет стоять на своем, в этом сомнения нет.
— Чего тебе-то беспокоиться? — скалился Марк. — Ты ведь работаешь в ресторане и не будешь голодать, если мама одолжит мне пару долларов.
— Одолжит? — она издала неженственный звук. — Мне хотелось бы дождаться дня, когда ты отдашь нам все свои долги.
Марк уже занес кулак, но Вирджиния успела встать между детьми до того, как сын ударил Розу. С рук матери на пол стекала мыльная вода. Она устремила молящие глаза на дочь.
— Пожалуйста, Роза, уходи. Дай нам поговорить.
Внезапно девушка почувствовала, как запершило в горле и подступили слезы, но не позволила себе расслабиться. Роза Таунсенд никогда не плачет, особенно в присутствии Марка. Ему, безусловно, плевать на ее чувства. Однако брат может почувствовать слабинку и немедленно воспользоваться ситуацией. Этого нельзя допускать. Ни за что.
Выйдя из кухни, девушка остановилась в темном коридоре, чтобы взять себя в руки. Глупо расстраиваться. Это ничего не изменит.
Роза не могла понять, почему мать никогда не противится желаниям Марка. Почему не встает на защиту дочери?
Хотя бы один раз. Большего девушка и не желала. Она робко мечтала, чтобы мать приняла ее сторону хотя бы однажды. Как неприятно даже размышлять о подобном… Роза многие годы задавала себе подобные вопросы, но не находила на них ответа. Пустая трата времени и душевных сил.
Сделав глубокий вздох, она пошла в гостиную.
Майкл сидел в кресле у окна, на коленях лежала открытая книга. Он не читал, а смотрел вдаль, явно погруженный в свои мысли.
Девушка не могла решиться, войти ей в комнату или отправиться на второй этаж в спальню.
Именно тогда Рафферти почувствовал присутствие постороннего человека, поднял глаза и посмотрел на Розу так, будто та была загадкой, которую он тщетно пытался разгадать.
— Я помешала? — спросила девушка.
— Нет, — Майкл закрыл книгу. — Читать не хочется.
В окно пробивались последние солнечные лучи, освещая его голову и плечи. Они образовывали похожее на нимб сияние над головой мужчины, и в третий раз за день Роза подумала о греческих богах из старых школьных учебников миссис Райдер. Интересно, кто-нибудь уже говорил Майклу о сходстве с древним божеством? Наверное, он сочтет ее сумасшедшей, узнав о подобных мыслях.
— Вы хотели мне что-то сказать? — спросил Рафферти.
Солнце спустилось за горы, нимб исчез, и Роза устыдилась своих фантазий.
— В чем дело, мисс Таунсенд? — Майкл нахмурился и наклонился вперед, словно приглашая ее продолжить разговор.
Роза вошла в гостиную с гордым видом, решив больше не обращать внимания на внешность жильца.
— Да, я хотела спросить вас кое о чем, — она села в кресло напротив. — Расскажите мне о Сан-Франциско, пожалуйста.
Майкл удобно откинулся в кресле и расслабился.
— О, Сан-Франциско… Великолепный город. Отличная погода. Прекрасное общество. Потрясающие театры, в которых играют актеры со всего света. Лучшие отели. Что вы еще хотите узнать?
— Видите ли, я уезжаю туда на следующей неделе.
— Неужели? Зачем? Из-за семьи?
Роза сразу же подумала об отце.
— Можно сказать и так.
— А где живут ваши родственники?
Девушка покачала головой, нет смысла притворяться.
— У меня их нет. Я еду одна. И собираюсь найти работу…
— Одна? Мисс Таунсенд, Сан-Франциско неподходящее место для одинокой молодой женщины.
— Возможно, вы знаете гостиницу, где я бы могла остановиться. Не очень дорогую. У меня мало денег. Но как только я получу работу…
Рафферти наклонился и дотронулся до девичьей ладони, лежавшей на подлокотнике кресла. Слова застряли у Розы в горле. Она смотрела только на его пальцы: длинные, загорелые, ухоженные. Рядом с ними ее маленькая рука, покрытая красной, огрубевшей от работы кожей, создавала неприятный контраст. Но мужское прикосновение заставило девушку опять вздрогнуть.
