Кэндес Бушнелл - Пятая авеню, дом один
— Но зачем же ездить на метро?! — воскликнула помощница, когда Минди не без злорадства сообщала ей об очередном инциденте. — Ведь вам положена машина!
— Стану я сидеть в манхэттенских пробках! — ответила Минди.
— В машине можно работать, говорить по телефону…
— Нет, — отрезала Минди. — Я люблю видеть собеседника.
— Мучиться вы любите, вот что, — заявила помощница. — Вам нравится, когда вас оскорбляют. Вы мазохистка!
Десять лет назад подобное сочли бы грубым нарушением субординации, но не сейчас, не в условиях новой демократии, когда каждую мелочь приравняли к зрелым, опытным людям, когда трудно найти молодежь, увлеченную своей профессией и согласную терпеть хотя бы минимальный дискомфорт.
Выйдя из метро на Четырнадцатой улице, Минди прошла три квартала до спортивного зала. Она машинально переоделась и встала на беговую дорожку. Увеличив скорость ленты, Минди перешла на бег. «Какая точная метафора нашей жизни, — подумала она, — бежишь как сумасшедшая, но не продвигаешься вперед ни на дюйм».
В раздевалке Минди приняла душ, тщательно заправив волосы под пластиковую шапочку. Вытеревшись, она оделась и, думая об остатке рабочего дня — собрания и е-мейлы, которые ведут лишь к новым е-мейлам и собраниям, — вдруг почувствовала, что у нее нет сил. Присев на узкую деревянную скамейку в раздевалке, она позвонила Джеймсу.
— Чем занят? — поинтересовалась она.
— Мы уже все обсудили. Собираюсь на ленч.
— Я хочу, чтобы ты кое-что для меня сделал.
— Что? — насторожился он.
— Забери у швейцара ключи от квартиры миссис Хотон. Нечего им у него валяться. Мне все равно придется показывать триплекс риелторам. Родственники миссис Хотон просят продать квартиру побыстрее, я тоже не хочу, чтобы жилплощадь долго пустовала. На недвижимость сейчас большой спрос, но никогда не знаешь, в какой момент цены начнут падать. Сделка с триплексом должна создать прецедент — это положительно скажется на стоимости остальных квартир в нашем доме.
Как обычно, Джеймс перестал слушать, едва речь зашла о недвижимости.
— А сама ты не можешь забрать ключи, когда вернешься?
Неожиданно для себя Минди пришла в ярость. Она многое прощала за годы супружества. Она прощала Джеймсу нежелание общаться и двухсложные слова в ответ на ее попытки поговорить. Она прощала ему лысину, дряблые мышцы, патологическое отсутствие романтизма — муж никогда не говорил «Я люблю тебя», если Минди не произносила этого первой (и то набегало не более трех-четырех раз в год). Она смирилась с тем, что супруг уже не заработает много денег и не станет маститым писателем. Она заранее смирилась даже с тем, что и второй роман Джеймса скорее всего тоже провалится. Минди смирилась со всем, превратившись в пустое место.
— Я не могу успеть везде, Джеймс! И просто не в состоянии продолжать так жить!
— Может, тебе к врачу сходить? — предложил он. — Проверить здоровье?
— Со здоровьем у меня все нормально, — сказала она. — Дело в тебе и твоем поведении. Почему ты не помогаешь, когда я тебя прошу?
Джеймс вздохнул. В мыслях он уже был на предстоящем ленче с издателем, но Минди обязательно нужно все испортить. Феминизм, с досадой подумал он, вот в чем корень всех бед. Когда он был моложе, равенство означало секс, много секса, сколько выдержишь. А сейчас к этому прибавилось такое, к чему Джеймс не был готов, и каждая мелочь отнимала драгоценное время. Единственная заслуга феминизма в том, что мужчины наконец-то поняли, как плохо быть женщиной. Но мужчины это знали всегда. «Тоже мне откровение».
— Минди, — проговорил он уже мягче, — я не могу опоздать на ленч.
Она тоже решила зайти с другой стороны:
— Тебе сообщили мнение насчет твоей книги?
— Нет.
— Почему?
— Не знаю. Сообщат во время ленча. Поэтому я сейчас должен идти, — терпеливо объяснял Джеймс.
— А почему не по телефону или электронной почте?
— Не захотели. Видимо, решили сказать лично.
— Значит, новости неутешительные, — ядовито предположила Минди. — Видимо, роман не понравился, иначе ты получил бы е-мейл с изъявлениями восторга.
Повисло молчание. Выдержав паузу, Минди заявила:
— Я позвоню тебе после ленча. Ты будешь дома? И не мог бы ты все же забрать для меня ключи?
— Хорошо, — уступил Джеймс.
В час дня он направился в ресторан «Баббо», что в двух кварталах от их дома. Редмона Ричардли, издателя, там не оказалось, но Джеймс и не ожидал, что тот придет вовремя. Сидя за столиком у окна, он рассеянно наблюдал за прохожими. Наверное, Минди права, думал он. Роман получился слабым, и Редмон на правах старого друга решил лично сообщить об отказе. А если книгу и напечатают, что изменится? Никто не станет ее читать. Четыре года каторжной работы, а в душе — словно и не писал ничего, разве что усилилась уверенность в собственной бестолковости и бездарности. В его возрасте все труднее и труднее себя обманывать.
Редмон Ричардли появился в двадцать минут второго. Джеймс не видел его больше года и поразился перемене во внешности издателя. Волосы Редмона поседели и поредели, что придавало ему сходство с птенцом. Теперь Ричардли выглядел лет на семьдесят. Джеймс испугался, не кажется ли и он сам кому-то дряхлым стариком. Ему всего сорок восемь, но ведь и Редмону сорок пять! С Ричардли явно что-то произошло — он разительно переменился не только внешне. Однако очень скоро Джеймс с изумлением понял, что его старый знакомый… искренне счастлив.
— Привет, приятель! — Редмон хлопнул Джеймса по спине и присел напротив, разворачивая салфетку. — Что-нибудь выпьем? Я вообще-то бросил, но днем с удовольствием пропускаю стаканчик, особенно когда выбираюсь из офиса. Знаешь, в чем секрет успеха в нашем бизнесе? Нужно вкалывать, как папа Карло.
Джеймс сочувственно засмеялся:
— Ну, ты вроде в порядке.
— Да, — с жаром подтвердил Редмон. — Я стал отцом. У тебя есть дети?
— Сын, — ответил Джеймс.
— Ну, фантастика же, правда?
— Я даже не знал, что твоя жена беременна, — сказал Джеймс. — Когда же вы это провернули?
— Да вот провернули, за два месяца до свадьбы. Мы сами даже не пытались — за меня сработала замороженная сперма, которую я сдал пятнадцать лет назад. Мощная штука, — ухмыльнулся Редмон. — Слушай, отцовство просто выводит на новый уровень. Но почему тебе никто не сказал?..
— Не знаю, — подавив внезапное раздражение, пожал плечами Джеймс. Дети. Всюду дети! Деваться некуда от детей, даже на деловом ленче не спрячешься. Половина приятелей Джеймса в последнее время стали папашами. Кто бы мог предположить, что после сорока пяти начинается бэби-бум?
