Ольга Дрёмова - Дар божий. Соперницы
Натаныч, словно ребёнок, каждый год радовался тому мгновению, когда придёт пора выбирать ёлку и наряжать её к празднику. Разноцветные хлопоты сливались с тонким ароматом мандаринов, усиливая ощущение огромного счастья.
Вера вспоминала время, когда, взявшись за руки, они с мужем садились на трамвай, ходивший у дома, устраивались поближе к окошку и ехали до конечной остановки, рассматривая огоньки иллюминаций, развешанные на столбах и фасадах домов. В руке у каждого был пирожок, только Вера любила со сладкой начинкой, а Натаныч уважал с мясом. Наблюдая за яркими огнями Москвы в оттаявший кружочек замёрзшего оконного стекла, они получали такое великое удовольствие, которое можно видеть во всём, когда ты молод. Они были счастливы, потому что любили друг друга и были вместе, а теперь это всё глубокое прошлое, потому что она одна.
Вороновский вошёл в комнату, держа в руках поднос с чашкой крепкого чая, и включил настенную лампу, но казалось, что Вера этого даже не заметила, она продолжала сидеть, задумчиво глядя в одну точку.
— Вера, я принёс вам сладкого чая, выпейте, пожалуйста, — попросил Лев, ставя чашку на стол.
— А ты? — оторвалась она от своих воспоминаний.
— Я должен пройти в кабинет Юры, взять кое-какие документы, он просил меня это сделать срочно, если вы, конечно, разрешите мне.
— Конечно, Лёвушка, делай так, как он тебя попросил, — согласно кивнула она. — Эти документы, я думаю, кроме него, да теперь вот тебя, никому и не нужны. А чай пусть остынет немного, — извиняющимся голосом произнесла она. Ей не хотелось обижать Льва, но ничего есть или пить сейчас она просто не могла.
— Конечно, Вера, пусть постынет, — согласился он. — Вам что-нибудь ещё сделать?
— Нет, сходи посмотри документы, а всё, что не пригодится для работы, отложи в сторону.
Вороновский тихо прошёл в соседнюю комнату, открыл нижний ящик стола, вывалил из него всё, что там лежало, и обнаружил маленькое потайное отделение, отгороженное от основного тонким слоем пропитанной лаком фанеры. Подцепив его лежавшим на столе ножом для бумаг, он слегка отодвинул мешавшую поверхность и увидел изумрудно-зелёную папку, углы которой были перетянуты тонкой круглой резинкой.
— Старый хитрый лис, — прошептал Лев, улыбнувшись одними краешками губ. — Надо же, конспиратор, какой сейф отгрохал, надёжно, почти как швейцарский банк.
Лев отложил папку, просмотрел все документы, оставшиеся после Натаныча в столе. Всё, что представляло хоть какую-то ценность для клиники, вместе с зелёной папкой, он отложил в отдельную стопку. Всё остальное, чтобы не создавать дополнительных проблем Вере, убрал обратно в стол. Может быть, когда-нибудь она пересмотрит всё это, а может, до этого богатства так руки никогда и не дойдут.
Возвратясь в комнату, он увидел, что она уснула в кресле. Гладкие седые пряди волос в некоторых местах выбились из-под пучка, узкие полоски пока ещё тёмных бровей застыли в каком-то изломе, нанося на доброе и простое лицо женщины штрихи страдания и боли.
Отодвинув подальше чашку, он накрыл её тёплым пледом и, написав записку, что завтра приедет вместе с Маришкой, положил бумагу на самом видном месте стола. Потом потихоньку оделся, сложил документы в сумку и, щёлкнув входным замком, вышел из дома.
А с неба продолжал падать снег, словно в память о Натаныче, одевая землю в холодные белые одежды.
* * *— Вера, вы понимаете, что вы говорите? — в замешательстве произнёс Вороновский.
— Ничего такого из ряда вон выходящего я не сказала, напрасно ты думаешь, что со смертью Юры у меня что-то сместилось в голове.
Вороновский при этих словах поморщился и искоса бросил взгляд на Маришку, стоящую рядом. Та сделала лёгкий жест руками, разведя ладошки в стороны, как бы говоря: «А что я могу сделать?»
— И не нужно переглядываться, я пока в своём уме, — категорично отрезала Вера. — За то, что я говорю, полностью отвечаю. У детей долгожданный праздник, самое красивое чудо на свете — Новый год, как же ты решил, чтобы всего этого ребятня не увидела, скажи на милость? — Вера с укором посмотрела Вороновскому в глаза.
— Но ведь Натаныч…
— Что Натаныч? Ты думаешь, ему понравилось бы, узнай он сейчас о том, что ты вытворяешь? Нет, Лёвушка, ты и впрямь серьёзно думаешь, что твоего друга можно воскресить тем, что ты отнимешь праздник у его крестников?
— Но я сам не могу, поймите, Вера… — с трудом проговорил Лев.
— Да лично от тебя почти ничего и не требуется. Мы с Маришей всё приготовим и вызовем Деда Мороза. А к Натанычу всё равно раньше второго не пустят, что бы ты ни делал. Я думаю, в память о нём нужно всё сделать так, чтобы он был рад, глядя на своих крестников.
Вот так, уговорами Веры, появился в новогодний вечер в доме Вороновских Дедушка Мороз. Обычно эту роль выполнял Натаныч, стучась под самый Новый год в дверь к своим крестникам, и громовым голосом выкликал приветствие. Они, вереща на все лады, с визгом неслись к нему навстречу, по дороге подталкивая друг друга локтями. Исполняя песни, рассказывая стихи, дети вытягивали шеи и пытались засунуть свои любопытные носики в мешок с щедрыми подарками, но он был крепко завязан на два узла толстой крученой верёвкой, и раньше, чем будут рассказаны последние стихи и отгаданы последние загадки, им этого сделать никогда не удавалось.
Внеплановый вызов Деда Мороза из какой-либо фирмы оказался глухим номером, все заявки были поданы благоразумными родителями уже месяц назад, и ни в одной хоть сколько-нибудь уважающей себя организации к этой идее всерьёз не отнеслись. Пришлось напрячь все связи, для того чтобы без десяти десять в дверь позвонил старик с белой длинной бородой и переливающимися серебряными звёздами по лазурно-голубому полю.
Вороновский понял, что для самой Веры этот детский праздник тоже необходим, и перестал противиться происходящему. Женщины, о чём-то разговаривая между собой на кухне, быстро, в четыре руки, наготовили ребятне много всяких вкусностей, не забыв ни единой их просьбы.
Уже почти всё было готово и стол украшен поистине по-королевски, когда в квартире раздалась переливчатая трель звонка. Обгоняя один другого, к двери бросились близнецы. Застыв у самой двери, они приготовились к торжественной встрече Дедушки Мороза. Вороновский открыл.
— Здравствуйте, ребятки! — заученно торжественно произнёс Дед Мороз и вошёл в дом. — С Новым годом вас, с новым счастьем! А хорошо ли вы меня ждали? — раскатисто пророкотал он.
Близнецы, застывшие на месте, переглянулись и отступили на несколько шагов внутрь квартиры. Андрейка изумлённо сомкнул брови у переносицы, чем в точности напомнил Вороновского в моменты глубочайших душевных потрясений, а Гришка, крепко сжав губы, надул щёки и закатил глаза под потолок.
