Софи Кинселла - Шопоголик и брачные узы
— Конечно, заходи. Люк, ты ни за что не догадаешься!
Последние два дня я буквально умирала от желания рассказать Люку о беременности Сьюзи, и эти слова срываются сами собой, прежде чем я успеваю прикусить язык.
— О чем?
— У нее… — Не могу ему сказать, не могу — и все. Сьюзи меня прикончит. — У нее… замечательное платье! — неуклюже выкручиваюсь я.
— Неужели? Грандиозный сюрприз. Что ж, заскочу к ней на пару слов. Увидимся.
Я осторожно приближаюсь к спальне матери Сьюз и тихонько стучу.
— Да-да-а-а? — гудит зычный голос, и Кэролайн, матушка Сьюзи, распахивает дверь.
Ростом она шесть футов, длинноногая, с седыми волосами, собранными в узел, лицо обветренное.
— Ребекка! — грохочет она, приветливо улыбается и бросает взгляд на часы: — Вроде еще не пора?
— Не совсем. — Я улыбаюсь в ответ и окидываю взглядом ее костюм: видавшая виды темно-синяя фуфайка, бриджи и сапоги для верховой езды. Для женщины ее возраста фигура у Кэролайн изумительная. Неудивительно, что и Сьюзи такая стройная. Я осматриваюсь по сторонам и не обнаруживаю в комнате ни свертков с нарядами, ни шляпных картонок.
— Я о чем, Кэролайн… Просто хотела узнать, что вы сегодня наденете. Бы же мать невесты!
— Мать невесты? — Кэролайн озадаченно таращится на меня. — Господи, ну конечно же. Как-то не смотрела на это с такой точки зрения.
— Ну как же! И у вас, наверное… уже подходящее платье готово?
— Но ведь одеваться, по-моему, еще рановато? Просто накину что-нибудь перед самым выходом.
— Давайте помогу вам выбрать, — твердо говорю я, шагаю к гардеробу, распахиваю дверцу, готовая к любым потрясениям, — и открываю рот от изумления.
Поверить не могу. Наверное, это самая невообразимая коллекция нарядов, какую мне доводилось видеть. Амазонки, бальные платья, костюмы в стиле тридцатых годов теснятся вместе с индийскими сари, мексиканскими пончо и целой армией туземных украшений.
— Вот это да… — выдыхаю я.
— Знаю. — Кэролайн окидывает свои шмотки небрежным взглядом. — Ворох старых тряпок.
— Старых тряпок? Да в нью-йоркских магазинах такое не отыщешь… — Я вытаскиваю светло-голубое атласное платье, отороченное лентами. — Это же фантастика!
— Тебе нравится? — удивляется Кэролайн. — Забирай.
— Не могу!
— Деточка, мне оно не нужно.
— Но хоть из сентиментальности… Я имею в виду — как воспоминание…
— Воспоминания у меня здесь, — Кэролайн хлопает себя по голове, — а не тут. — Она оглядывает залежи одежды и поднимает какой-то костяной огрызок на кожаном шнурке. — А вот это я действительно люблю. Это подарил мне вождь Масаи много лет тому назад. Мы выехали на рассвете, чтобы отыскать стадо слонов, и вождь остановил нас. Женщина из их племени лежала в горячке после родов. Мы помогли сбить температуру, и племя почтило нас своими дарами. Вы не были в Масаи Мара, Ребекка?
— Э-э… нет. Вообще-то я никогда не была в Аф…
— А вот это — прелесть… — Кэролайн берет украшенный вышивкой кошелек. — Я купила его на базаре в Копуа. Сторговалась за последнюю пачку сигарет. Не бывали в Турции, Ребекка?
— Нет, и там не бывала. — Мне становится неуютно. Путешественница из меня никудышная. Я роюсь в памяти, пытаясь отыскать что-нибудь, что произвело бы впечатление на Кэролайн, но перечень оказывается блеклый. Франция, Испания, Крит… Все в этом духе. Почему я не исколесила Монголию?
Если уж на то пошло, однажды я надумала махнуть в Таиланд. Но вместо этого отправилась во Францию и потратила все отложенные на отпуск деньги на сумочку от Лулу Гиннесс.
— Я не очень много путешествовала, — неохотно признаюсь я.
— Надо, девочка моя дорогая! Надо расширять свой кругозор. Узнавать жизнь по настоящим людям. Одна из самых близких моих подруг на земном шаре — крестьянка из Боливии. Мы вместе толкли маис в льяносах.
— Ого…
Часы на каминной полке напоминают, что уже половина первого, и я спохватываюсь, что мы так и не сдвинулись с места.
— Так о чем я… У вас были какие-нибудь идеи насчет наряда на свадьбу?
— Что-нибудь теплое и красочное, — объявляет Кэролайн и тянет из шкафа красно-желтое пончо.
— Гм… Не уверена, что это будет к месту… — Я раздвигаю ряды жакетов и платьев и замечаю шелковую ткань абрикосового цвета. — О! Как красиво! — Вытаскиваю наряд — и не верю своим глазам. Баленсиага!
— Дорожный костюм, — мечтательным тоном произносит Кэролайн. — Мы поехали восточным экспрессом в Венецию, а потом обследовали пещеры Постойна [5]. Знаете эти места?
— Вы должны надеть это! — От возбуждения у меня срывается голос. — Вы будете такая эффектная! И это так романтично — облачиться в свой дорожный костюм.
— Пожалуй, это будет занятно. — Кэролайн прикладывает к себе костюм, и от вида ее красных, задубелых рук меня, как всегда, пробирает дрожь. — Все еще впору, да? Еще где-то здесь должна быть шляпа… — Она откладывает костюм и шарит в шкафу.
— Вы, наверное, очень рады за Сьюзи, — говорю я, разглядывая эмалевое зеркальце.
— Таркин замечательный мальчик. — Обернувшись, Кэролайн постукивает пальцем по своему носу-клюву. — И очень хорошо оснащенный.
Действительно, Таркин числится пятнадцатым, иди что-то около того, из самых богатых людей в стране. Но удивительно, что это отметила мать Сьюзи.
— Ну да… — бормочу я. — Хотя я не думаю, что Сьюзи нуждается в деньгах…
— Я не о деньгах. — Кэролайн многозначительно улыбается — и до меня наконец доходит.
— Ой! — Кажется, я отчаянно краснею. — Точно. Понятно.
— У Клиф-Стюартов все мужчины такие. Они этим славятся. Ни единого развода в роду, — прибавляет Кэролайн, водружая на голову зеленую фетровую шляпу.
Ничего себе. Теперь я взгляну на Таркина совсем иными глазами.
Некоторое время уходит на то, чтобы отговорить Кэролайн от зеленой фетровой шляпы в пользу элегантной черной. Когда же я иду по коридору обратно в комнату Сьюзи, из холла внизу доносятся знакомые голоса.
— Это всем известно. Ящур был вызван почтовыми голубями.
— Голубями? Ты хочешь сказать, что эпидемия, опустошившая скотные дворы по всей Европе, была вызвана несколькими безвредными пичугами?
— Безвредными? Грэхем, это же паразиты!
Мама с папой! Я кидаюсь к перилам. Вот они, стоят у очага! Папа в своем обычном костюме, с цилиндром под мышкой, и мама в темно-синем жакете, цветастой юбке и ярко-красных туфлях, не совсем совпадающих по оттенку с красной шляпой.
— Мама?
— Бекки!
— Мама! Папа! — Я сбегаю по ступенькам и заключаю их в объятия, вдыхая знакомые запахи талька «Ярдли» и одеколона «Твид».
