Мой босс. Без права на ошибку (СИ) - Эсель Рене

— Ваша дочь права, — Шершнев не отрывает взгляда. — Вы устали, а силы потребуются для обсуждения дел.

Отец вскидывает брови, затем хмурится. Словно не верит тому, что слышит. Обращаюсь вслух. Реакция очень интересная: скользит между сомнением и восхищением. Это напрягает.

— Уже? — в папином голосе звенит сомнение.

— Да, — Шершнев равнодушно жмет плечами и перехватывает ручки коляски. Отец одобрительно кивает.

— Превосходно. Рад, что не ошибся в тебе. На лице Шершнева появляется такое выражение, будто он жует целый лимон. Морщится, поджимает губы, затем недовольно цыкает.

— Рано о чем-то говорить. Хочу обсудить с вами пару моментов. Меня не устроил последний финансовый отчет. И после собрания акционеров я заметил несоответствие в транслируемых цифрах от финансистов и бухгалтерии.

Отец сцепляет пальцы. Он всегда так делает, когда ищет внутри себя равновесие.

А я кошусь на Шершнева.

«Какую игру ты затеял?» — проносится в голове отчаянная мысль.

Уверена, что проблемы нет. Дело в собрании акционеров, которое проводили в срочном порядке, и всех предупредили за день. Потому данные разошлись. Такое бывает. Но отец принимает озвученные слова за серьезную проблему.

— У Галины Петровны все под контролем, — встаю на ноги, скрещиваю руки на груди и смотрю на Шершнева.

«Зачем ты пудришь мозги моему отцу⁈ Тебе мало, что он в этом кресле?» — яростный крик застревает в глотке, и я сглатываю его с вязкой слюной.

Раздражает. Но главное — Шершнев словно не замечает моего настроя. Слушает внимательно, вдумчиво. После чего прикладывает ладонь к глазам и трет, словно вспоминает что-то.

— Галина Петровна — это…

— Главный бухгалтер, — цежу сквозь зубы.

Немыслимо! Глава компании до сих пор не выучил, как зовут его ключевых сотрудников!

— Грозная дама, — подтверждает мои слова отец. — Знаю ее больше двадцати лет. Но если ты считаешь нужным, Олег…

— Ошибка может быть и на стороне финансов, — Шершнев жмет плечами, а я вспыхиваю от злости. — Лучше провести аудит. Для нашего с вами спокойствия. Вжимаю ногти в ладони.

— Я же сказала, что все под контролем, — рычу.

Совсем не слышит, что ему говорят. Как с ним работать? Понятно, что он где-то сверху. Знаю, что с моей колокольни не все видно. Но у Павла всегда цифра к цифре.

— Акционеры так не считают, и я тоже.

— Это их проблемы.

— Нет, Леночка, — голос Шершнева твердеет. — Это наши проблемы. Наши с тобой в первую очередь, — он с шумом втягивает воздух.

— Тогда почему меня не было на вчерашнем собрании акционеров? Почему ты сообщил обо всем только вечером? — поддаюсь вперед и перехожу в нападение. — Или вы обсуждали, что не касается младшей Соловьевой?

Не понимаю, как ему отдали в руки семейный бизнес. Он же все развалит! Специально! Назло мне уничтожит дело папиной жизни, пока тот видит в нем мессию.

— Лена, ты раскидываешься пустыми обвинениями, — вклинивается отец, но я игнорирую его и разворачиваюсь на каблуках. — Лена!

— Мне нужно в офис, чтобы подготовиться к аудиту. Прошу меня простить.

— Я тебя отвезу.

— Нет, — поворачиваю голову и ехидно улыбаюсь, — меня ждут.

Внезапно то, о чем я утром жалела, становится козырем. Счастлива, что приехала с «правильным» сопровождением. Паша, поправляя черное пальто, вышагивает по больничной тропинке.

— Лена, мы едем? — низкие ноты ласкают слух. — Добрый день, Семен Вениаминович, Олег Константинович.

Отец кривится, а на лице Шершнева застывает такое выражение, что впору доставать телефон и делать селфи на память. Думаю, так выглядит оглушенная рыба. Только оно исчезает за секунду: красивые черты каменеют на глазах, твердая челюсть напрягается.

— Павел Андреевич, какой сюрприз.

Глава 13

Глава 13

Паша подходит ближе и обдает ароматом нового парфюма. Запах непривычный, неприятный. Слишком кричащий. Смотрите, мол, кто здесь самец. Всегда казалось, что таким пользуются неуверенные в себе мужчины. Он словно подтверждает сей факт. Едва касается моей руки и тут же отпускает.

Сдерживаю разочарованный вздох. Рассчитывала на большее, чтобы позлить Шершнева. Чувств в нем ни на грамм, зато инстинкта собственника хоть отбавляй. Но невинного прикосновения хватает, чтобы он негромко цыкнул. Слышу даже скрип его зубов. «Ничего, ничего. Не разоришься на стоматологах. Так тебе и надо, рэкетир».

— Мне пора в палату, — внезапно выдает отец и оглядывается на проходящую мимо медсестру. — Устал я. Извините, коллеги.

— Пап, — обеспокоенно хмурюсь. — Ты в порядке?

— Конечно, дорогая. Просто утомился. Приезжайте с Олегом завтра, закончим наш разговор.

— Давай отвезу. Спохватившись, срываюсь с места, но отец качает головой.

— Идите. У вас работа. А меня доставят в лучшем виде. Не сомневайся.

К нам спешит медсестра в белом халате. Распрощавшись с отцом, остаемся на своих местах и смотрим ему вслед. Ровно до тех пор, пока Шершнев не открывает рот.

— Не ожидал от вас, Павел Андреевич, — его злая усмешка режет слух. — Отношения с подчиненной.

Атмосфера вокруг нас сгущается, воздух наполняется озоном. Будто перед грозой. Теплое осеннее солнце начинает нещадно палить, отчего тянуть содрать верхнюю одежду и укрыться в теньке.

Нервно потираю ключицу и мельком смотрю на Пашу. Он спокоен. Золотистые глаза излучают мистический свет, который совсем не греет. Потому что холодный и искусственный. От него веет тоской, поэтому я сжимаюсь. Вмиг становится неуютно рядом с ним.

— Хотите быть на моем месте? — язвительно интересуется и приобнимает меня за талию. Шершнев жутко смеется, затем разворачивается к нам.

— На каком?

Прирастаю к земле и невольно жмусь к Паше, который, кажется, отступает на шаг. Я не осуждаю, ведь Шершнев сейчас не походит на уравновешенного бизнесмена. Больше на кобру, готовую к прыжку. Пиджак подчеркивает напряженные стальные мышцы. Чтуь дернется, и ткань черной рубашки затрещит, а пуговички полетят в разные стороны. Блеск изумрудных глаз безжалостно режет на части: от него не скрыться и не спастись. За разглядыванием упускаю момент, когда Шершнев срывается с места и оказывается напротив Паши.

Мамочка, хочу домой! Одна!

Находится подальше от этой парочки — лучшее решение. Выплески тестостерона вызывают чесотку и паническую атаку.

— Ты, Паша, запомни. Место у тебя есть, пока я не отобрал его. Поэтому не зли меня. Мой кавалер выпрямляется, затем стискивает зубы.

— Как быстро ты почувствовал себя главным.

С трудом обретаю способность двигаться и сразу отступаю в сторону.

— Я и есть — главный. Неплохо бы тебе запомнить, — Шершнев тычет пальцем в грудь Паши. А тот цепляется за лацканы пиджака своего противника и выкрикивает с заминкой:

— А не пойти ли тебе… Ты кто такой, мать твою⁈

— Сейчас объясню, кто, — раздается в ответ рычание.

Четко представляю, что произойдет дальше: Шершнев замахивается, расквашивает Паше нос. Начинается драка, за которой следует немедленное увольнение нашего финансового директора. А потом выходит скандальная статья с отвратительными фотографиями.

Плевать на Шершнева, но репутация компании может пострадать.

Это мой личный тумблер, который щелкает внутри. Я, наконец, обретаю голос:

— Прекратите оба! Мы не на работе, дорогие руководители. Ведете себя, как два барана. Я не позволю вам разрушить отцовское дело из-за каких-то предрассудков!

На плечи давит тишина. Вижу, как раздуваются ноздри Шершнева, и дыхание рвется из мощной груди. Не уверена, что мои слова сработают.

Ненависть, которую вижу в его глазах, пугает.

А Паша не отступает. Цепляется крепче.

Уже неясно, кто ударит первым.

Внезапно Шершнев поднимает руки в примирительном жесте.

— Пиджак отпусти, — ледяным тоном чеканит каждое слово. — Порвешь — не расплатишься.