Темные времена (ЛП) - Джуэл Белла

— Я… Я не совсем уверена, где я. Я была с мамой, а потом увидела бабочку и убежала. Потом я заблудилась и продолжала идти. Теперь я не знаю, где нахожусь. Могу я воспользоваться вашим телефоном, чтобы позвонить себе домой?

Мужчина удивленно поднимает брови.

— Ты знаешь свой собственный номер телефона? Сколько тебе лет?

— Мне почти восемь, и да, мама говорила мне, что все дети должны знать свои номера телефонов.

Он кивает, явно впечатленный, а затем говорит:

— Хорошо. Входи.

Я снимаю свои потрепанные ботинки, что тоже придаёт мужчине довольный вид, и затем следую за ним в большой дом. Здесь приятно пахнет. Похоже на печенье. Хотелось бы мне попробовать печенье. Ребекка печёт их для меня, когда папы нет рядом, но он говорит, что я не должна есть сахар, что мне нужно поддерживать себя в форме и быть здоровой, чтобы я могла помогать ему.

Мама всегда угощала меня печеньем.

— Телефон вот здесь.

Мы заходим в большую гостиную с большими красными диванами, и мужчина подходит к телефону, протягивает его мне. Я смотрю на него, а затем начинаю нажимать кнопки. Папа говорит, что у него есть специальный телефон, по которому я должна позвонить. Не знаю, зачем ему это нужно, но я слышала, как он разговаривал с кем-то по телефону, говоря, что может отслеживать что-то. Я не знаю, что это значит. Он всё равно отвечает и спрашивает:

— Вы в доме?

Мы тоже это практиковали.

— Мамочка? Я заблудилась. Я в гостях у мужчины.

— После того, как повесишь трубку, не забудь сходить в туалет, улизнуть и найти всё, что сможешь, — приказывает папа.

— Я н-не думаю, что он опасный человек, — говорю я, глядя на мужчину, как и говорил мне папа.

Брови мужчины поднимаются, и он качает головой.

— Я не причиню тебе вреда, юная леди. Дай своей маме мой адрес.

Он даёт мне свой адрес, и я говорю это по телефону.

— Иди. Поторопись, — ворчит папа и вешает трубку.

— Хорошо, мамочка, скоро увидимся.

Я вешаю трубку и передаю её обратно мужчине.

— Она в пути. Сказала, что будет здесь через десять минут.

— Очень хорошо. Могу я принести тебе стакан воды?

Я киваю.

— Да. Пожалуйста. Могу я воспользоваться вашим туалетом? Я уже выпила большой молочный коктейль.

Я сжимаю ноги вместе, как мне было велено, и мужчина кивает.

— Если ты пройдешь по этому коридору, отсчитаешь три двери, то найдёшь его слева от себя. Ты знаешь, с какой стороны от тебя налево?

Я киваю и указываю налево.

— Умная девочка. Я принесу тебе воды.

Я иду по коридору, и когда слышу, как мужчина заходит на кухню и дверь за ним закрывается, я начинаю открывать все двери в коридоре. Первые две — спальни, и не похоже, что в них что-то есть. Третья — туалет, как он и говорил. Я перебегаю на другую сторону и тоже открываю их. Наконец я оказываюсь в офисе, и проскальзываю внутрь. На сердце у меня как-то не по себе, и желудок сводит, но я спешу, как и сказал папа. Подхожу к столу и беру всё, что могу найти. Любые листочки бумаги с именами, или номерами телефонов, или счета-фактуры, которые папа показывал мне, чтобы я знал, как они выглядят.

Я беру столько, сколько могу, складываю всё это и засовываю в штаны, а затем выбегаю обратно и бегу по коридору в уборную. Я вхожу внутрь, закрываю дверь и хватаюсь за раковину, тяжело дыша. Это было действительно страшно, и мне это совсем не понравилось. Ни капельки. Я вымыла руки и промокнула лицо, а затем, прежде чем выйти, убедилась, что бумага как следует заправлена в штаны.

Мужчина как раз входит в холл, когда я выхожу, и вздрагиваю, видя его.

Он мог бы поймать меня.

Но он этого не сделал.

Слава Богу.

— Все в порядке? — спрашивает он меня.

— Да, спасибо.

Я возвращаюсь в гостиную и выпиваю стакан воды, который он мне протягивает. Когда десять минут спустя раздаётся стук в дверь, я бросаюсь открывать. Папа уже сказал мне, что его подруга Эстер будет притворяться моей мамой, когда ей понадобится приехать и забрать меня. Он сказал, что всё продумал.

— Мамочка, — снова плачу я, как мы и тренировались.

— Глупая, глупая девочка. Убежала. Я так испугалась! Никогда больше так не делай, — притворяется Эстер, обнимая меня. Затем она поднимает взгляд на мужчину. — Большое вам спасибо, что позаботились о ней.

Он кивает.

— Мне в радость.

Затем мы уезжаем.

Как только мы подходим к машине, Эстер смотрит на меня.

— Твой отец будет гордиться тобой.

Она ошибается.

Папа никогда не гордился.

Никогда.

Глава 6

Кода

Сейчас

Я просыпаюсь с диким стояком.

Прошлой ночью она видела, как я трахал Шугар. Чарли стояла, засунув руки в трусики и потирая свою сладкую киску, и смотрела, как я трахаю другую женщину. В своей жизни я встречал много девушек, но никогда не встречал такой смелой.

Ей не было стыдно.

Даже близко не было.

И она постаралась, чтобы я это понял.

Она позволила мне понаблюдать, как приоткрываются её сладкие губки, когда она кончает себе на руку.

В этот момент я забыл, с кем трахаюсь.

Всё, что я хотел сделать, это наклонить её и наполнить, чтобы ощутить, насколько чертовски невероятным будет погружение моего члена в ее мягкую плоть.

Я обхватываю член рукой и сердито поглаживаю его. Я дрочу сильно и быстро, думая о Чарли, о том, каким чертовски горячим был тот момент.

Через несколько минут я кончаю себе на живот. Кряхтя, я выдёргиваю последние струи спермы из члена и встаю, направляясь прямиком в душ. Я принимаю его долго и в очень горячей воде. Закончив, я чувствую запах варящегося кофе. Она проснулась. Чарли проснулась и не хуже меня знает, что произошло прошлой ночью.

Не собираюсь говорить об этом ни слова.

У меня нет времени фантазировать о ней, и я не могу допустить, чтобы произошло что-то сексуальное, даже если бы мы не касались друг друга.

Слишком многое поставлено на карту.

Вещи, которые гораздо важнее, чем она.

Я натягиваю джинсы, не надевая футболку, и направляюсь на кухню, где стоит Чарли, наливая два кофе. На ней длинная футболка и трусики, и, чёрт возьми, больше ничего. Мой член дёргается, и я внутренне рычу.

Будь гребаным мудаком, Кода.

Ты не можешь упустить такую возможность, если тебе не по барабану девушка, стоящая перед тобой.

Это ради Брэкстона.

Всё, что ты делаешь, ты делаешь ради Брэкстона.

Чарли поднимает взгляд от кофе, который она смешивает, и её щеки слегка розовеют. Ебать меня. Она прекрасна. Длинные рыжие волосы в беспорядке рассыпались по плечам. Щёки порозовели после сна. Чёртово совершенство.

— Доброе утро, — говорит она, и её голос звучит бодрее, гораздо бодрее, чем обычно.

Чарли думает, что прошлая ночь всё изменила.

Это не так.

Я киваю ей.

— Я не пью кофе, — бормочу я.

Она смотрит на меня, потом на кофе, и я наблюдаю, как меняется её лицо. Она поджимает губы, прищуривает глаза и учащает дыхание. Я её разозлил. И именно так и должно продолжаться.

Это не значит, что я не чувствую себя придурком.

— Точно, — бормочет она, хватает чашку и швыряет её в раковину, не вылив предварительно. Кофе разбрызгивается повсюду.

— Черт возьми, Чарли, — рычу я. — Ты разлила весь кофе.

Она протягивает руку к раковине, достаёт тряпку для мытья посуды и буквально швыряет её, перепачканную кофе, в мою сторону.

— Ну что ж, — говорит она, не сводя с меня глаз. — Вытри его.

Гнев клокочет у меня в груди, зарождаясь где-то глубоко и поднимаясь вверх. Я тоже начинаю задыхаться, и мы стоим там, на кухне, глядя друг на друга. Она не собирается отступать. Сильная, дерзкая, чёртова женщина. Я бросаюсь к раковине, открываю кран и споласкиваю тряпку, затем вытираю кофе, который она разлила. Она берёт свою чашку и спокойно выходит из кухни во внутренний дворик.

Ебать меня.

Большинство женщин не выносят мужчин, которые с ними жестоки.